Наталья Корнилова - Пантера: время делать ставки

• Название: Пантера: время делать ставки
• Автор: Наталья Корнилова
• Издательство: Изд-во Эксмо
• Жанр: Детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-03245-2

Еще в детстве японец Акира, мастер восточных единоборств, обучил приемную дочь Марию этому удивительному искусству. В минуту смертельной опасности в ней просыпалась сильная и ловкая Пантера, что делало ее почти неуязвимой. Без этой особенности плохо бы пришлось Марии, занимавшейся частным сыском. А уж в последнем деле — подавно. Пять серийных убийств девушек, одно из которых совершено на пороге их офиса. При Инне Малич найдена бумага, по которой удалось установить круг знакомств и интересов убитой. Это букмекерская контора и «закрытый» клуб «Бункер», на сцене которого устраиваются бои девушек-гладиаторов. Ясно, что все погибшие — жертвы разборки между владельцами прибыльного бизнеса. Но в чем провинились девушки перед своими боссами? Чтобы выяснить это, Мария берет в руки меч гладиатора и выходит на арену…

---

— Это вам все Абрам Ицхакович сказал? — выговорила я сквозь зубы.

— Да… он.

— Ну что же, Петр Петрович, благодарите вашего пациента Гирина. Не исключено, что ваше врачевание будет иметь нехорошие последствия. Лет на пять общего режима.

Лакк закатил глаза и вдруг грохнулся в обморок. При этом он упал так неудачно, что ударился головой о край кровати. Редкие волосы на его выпуклом черепе окрасились кровью.

— Черрт! — воскликнула я. — Какой слабонервный эскулап! Ну что вы смотрите, Абрам Ицхакович? Идите вызывайте «Скорую»… вы в этом вопросе большой мастер!

На этот раз «Скорая» ехала существенно быстрее. Забрали и Илюшу Сереброва, и так и не пришедшего в себя доктора Лакка. Сванидзе распорядился отвезти обоих в ту же больницу, в которой лежал Родион, для чего, кажется, несколько превысил свои служебные полномочия.

Когда пострадавших увезли, Сванидзе посмотрел на меня мутными глазами и произнес:

— Конечно, этот Лакк, будем откровенны… редкостный чудак на букву «м», да и вы, Абрам Ицхакович… (Вопреки обыкновению, Гирин скорбно молчал.) Но все равно — никто не заставит меня поверить, что он и есть убийца. Не похож он на убийцу, чтоб меня!..

— А он и не убийца, — отозвалась я. — И давайте, Альберт Эдуардович, на темы, близкие к упомянутой, поговорим в другом месте. Хорошо?

Сванидзе кивнул.

— А все-таки, как ты вычислила этого доктора Лакка и то, что мальчик в квартире Гирина?

— О, это было непросто. Но начнем с того, что я в первый визит к Гирину наткнулась на Лакка. У него был удивительно всполошенный вид, и больше всего он испугался, что я приняла его за слесаря-сантехника. Конечно, одна встреча — это ничего. Однако я встретила его же в день убийства Игната Клепина. Тут я задумалась. Особенно после того, как он, пыжась, поднял шлагбаум и проехал через него на грязной зеленой «восьмерке». Именно такая есть в этом дворе у некоего Гнилина, и именно его якобы видел в день исчезновения Илюши дворник Калабаев. Калабаев еще сказал, что Гнилин удивительно туго поднимал шлагбаум, хотя обычно делал это с легкостью. А в том-то все и дело, что в день исчезновения Ильи во дворе стояла машина Лакка, а никакого не Гнилина. После этого я заинтересовалась Лакком. Попросила Антон Антоныча Бородкина проследить, в какие дни Лакк приходит к Гирину. Врач-травматолог, специализирующийся на черепно-мозговых повреждениях, каждый день ходит в квартиру к человеку, у которого нелады с сердцем, — это забавно. При этом Лакк испуган. Но все это — еще ничего, я не находила прямой связи между исчезновением Илюши и визитами Петра Петровича Лакка. А обнаружила я ее только сегодня днем. Да! Лакк сам невольно разоблачил себя, когда сказал о Родионе: он вне опасности, ждите. Точно такая же фраза была в письме, полученном Клепиными. И тогда все стало ясно. Еще несколько мелких штрихов, которые я не стану приводить, потому как они угадываются без особых проблем — и все. Картина инцидента восстановлена.

После того как мы со Сванидзе вышли из квартиры Гирина (немедленно наглотавшегося таблеток от всех мыслимых заболеваний), я произнесла:

— Главное, что меня радует, это то, что теперь наследство не достанется этой жабе Камилле. Ничего. Пусть полирует свои телеса в сочинской клинике. Тут ее ждет превосходный сюрприз.

Я была очень довольна собой.

Во дворе ко мне подошел Антон Антоныч Бородкин, уже подшофе, и объявил, что после похорон дворника Калабаева у него нет ни копейки на организационные моменты. Тонкий намек был понят, за праведные труды на тучной ниве шпионажа дед Бородкин получил пятьсот рублей и, удовлетворенный, удалился в магазин. В тот самый злополучный магазин.

Сванидзе посмотрел ему вслед:

— Теперь дело за главным: поймать убийцу.

— Я все-таки надеюсь, что это только вопрос времени, — ответила я. — Очень скорого времени. И ловить убийцу будешь ты. Родион подтвердил, что я вычислила правильно. Теперь можно не бояться, что спугну. Никуда он не денется.

Сванидзе затаил дыхание. Пнул ногой горку красно-желтых листьев и проговорил:

— Ну… и кто?

— Знаешь что? Идем к Ноябрине Михайловне в больницу. По-моему, еще не поздно. Меня в последнее время по каким только лечебницам и врачам не носило. Она ведь лежит в той же больнице, что и Родион Потапович, только в другом корпусе. Я с ней хотела переговорить. Не поздно?

— Половина седьмого вечера. Не поздно, там посетителей до семи пускают. Сейчас позвоню, узнаю, как она, — сказал Сванидзе. — А ты пока побеседуй с Антон Антонычем, вот он идет. Уже тепленький. Верно, твои деньги — в коня корм.

Антон Антонович приблизился с развевающейся по ветру бородой. Кожные складки на его шее подрагивали. Он пошевелил нижней челюстью вправо-влево, а потом проговорил, распространяя вокруг устойчивый запах алкоголя:

— Значится, так и не нашли Алексашку-то Клепина? А мы, — продолжал он, не дожидаясь моего ответа, — в катакомбах его ищем. Главна-а, Игната бросили близко, а того беднягу, говорю, куда-то потащили. И ведь не видел никто, надо ж! Ах да, Калабаев видел. Выпьешь за упокой раба божия Тимура? — протянул он мне початую бутылку водки и привычный сырок. — За Калабаева?

— Не люблю пить за упокой, — тихо ответила я.

— И это правильно. Я тоже не люблю. Ну так выпей за здравие! Илюшка-то ведь нашелся, говорю? Нашелся! Вот и… говорю!

— Мария, — подошел Сванидзе, — ну, позвонил я Ноябрине Михайловне. Сказали, что ее к телефону пригласить не могут. Она в скверике гуляет. К ней — посетитель.

— Понятно, — сказала я, чуть отталкивая упорно предлагаемую мне водку, — потом, Антон Антоныч… потом!

— Обещаешь? — хитро прищурился дед.

— Обещаю, что с тобой делать!

* * *

Больничный сквер облетал ранними желтыми листьями. Легкий полумрак струился меж деревьями. Зажгли несколько фонарей. Светлые аллеи мягко стелились под ногами.

Мы со Сванидзе шли по направлению к больничному корпусу, где лежала Ноябрина Михайловна. Аллея, которой мы следовали, вливалась, как и несколько ей подобных, в круглую площадь, обсаженную старыми вязами, с каменными скамейками по периметру, с неработающим, довольно-таки обшарпанным фонтаном в центре. Здесь гуляло большинство пациентов со всех корпусов. Правда, сейчас было весьма прохладно, и больные предпочитали теплые палаты, не рискуя получить простуду сверх основного заболевания.

— Где-то здесь, — сказала я.

— На ловца и зверь бежит! — воскликнул Сванидзе. — Вон она! А с ней какой-то человечек, отсюда не вижу. Погоди… черрт! Да это ж ее муж, Алексаша! Нашелся, хлопец! Ты смотри, какие у них лица сумрачные! Может, не будем беспокоить? Все-таки им сейчас не до нас.

Я молчала.

— Ну, ты как думаешь?

— Нет, — выдавила я, — мы им не помешаем. Идем, Альберт Эдуардович.

— Ты уверена?

— Да. Идем, сказала.

Пока мы разговаривали со Сванидзе, Алексаша и Ноябрина Михайловна развернулись и пошли в противоположную сторону аллеи. Мы последовали за ними. Нагнали притихшую, но вновь соединившуюся семейную пару метрах в ста от круглой площади, на изгибе аллеи, где стоял массивный железобетонный блок и лежали несколько железных прутов арматуры. Я нырнула за ствол раскидистого вяза и потянула за собой ничего не понимающего Сванидзе. Ноябрина Михайловна села на блок, Алексаша предварительно расстелил на холодном бетоне свою куртку.

— Тебе не холодно, Саша? — жалобно спрашивала та. — Нет? Ты похудел, Саша. Ты ведь похудел?

— Похудел, — покорно отвечал тот. — Может, не будешь сидеть на бетоне? Простудишься.

— Я чуть переведу дыхание, а потом пойдем обратно в корпус. А ты куда уезжаешь, Саша?

— Что?

— Ты куда уезжаешь?

— Я же тебе сказал, Нона. Я нашел себе работу. У нас нет денег. Я должен заработать. А тебя я отправлю в Сочи, к тетке. Отдохнешь, подлечишься.

— Я не хочу…

Алексаша раздраженно отвернулся и тут взглядом наткнулся на меня. Он вздрогнул всем телом, как будто увидел Минотавра или еще какое-либо легендарное чудище. Поняв, что больше прятаться бессмысленно (тем более что Берт давно толкал меня в бок, не понимая, что мы играем в партизан), я вышла на аллею.

— Добрый вечер, Ноябрина Михайловна. Добрый вечер, Александр, — сказала я.

— Ах, Маша, — вздохнула Ноябрина Михайловна, — что же это вы так… все — зря. Наверно, опять меня чем-нибудь огорчите? Если да, то лучше уходите, не надо. Не хочу ничего знать, с меня хватит Игната. Вот слава богу, что Саша жив остался. Ему чудом удалось… — Она всхлипнула. — А я слышала, что и Ваня… что Ваню… Это — правда?

— Да, Ивана Алексеевича застрелили, — сумрачно сказала я.

Ноябрина Михайловна вдруг потемнела лицом, посмотрела на меня так, словно различила за моим миловидным обличьем лицо чудовища, и выдохнула: