Марина Ефремова - В омут с головой

• Название: В омут с головой
• Автор: Марина Ефремова
• Издательство: Изд-во ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-007714-9

Обнаружив в озере затонувший шикарный «мерс» с телами преуспевающего бизнесмена и его дочери, Алешка не мог отделаться от ощущения, что эта трагедия — не случайность. Татурина не отравили, не усыпили. Рэкетом он не занимался. Не было проблем с криминалом. Что же заставило этого человека на полном ходу направить свою машину в озеро?! Поделившись своими сомнениями с молодым следователем Линой Шевченко, Алексей понимает, что не одинок в своих подозрениях. Но догадки и предчувствия к протоколу не пришьешь. Вскоре, знакомясь с окружением погибшего, молодой человек выясняет о существовании семейной тайны…

---

Алешка поднялся на ноги и присоединился к отцу, продолжавшему размахивать руками. Бокс Алешка не очень любил, ему нравились восточные единоборства. Он принял «позу журавля», сделал несколько грациозных шагов навстречу отцу. Леонид Иванович приготовился отразить удар по-своему, но не успел вовремя среагировать, как получил удар ногой в грудь; не удержал равновесия и упал на песок. Алешка бросился на помощь.

— Бать, ты как? — спросил он, подавая руку.

— Да, сынку, стар становлюсь. А ты говоришь — слабак! Это не ты, а я слабак, — улыбаясь, проговорил отец и поднялся на ноги.

— Нет, бать, ты у меня молодец, мне до тебя, как до Эльбруса.

Они присели на берегу, закурили.

— А ты, парень, тоже ничего. Я, пожалуй, начну тобой понемногу гордиться.

— Спасибо. Послушай, ты говорил, что Илья Татурин был неуравновешенным. А в чем это выражалось?

— Ох, ты опять за свое. Я уже и думать об этом перестал.

— Почему? Разве тебе безразлична печальная судьба этих людей? Ты же был знаком с ними.

— Знаешь, сын, с годами по-другому начинаешь относиться к чужому горю: как ни тяжело оно, все же чужое не свое. Да, я был с ними знаком, но близкими мы никогда не были. По-человечески, конечно, жаль, но не более того. А ты, если хочешь знать о них больше, поговори с Ольгой Степановной. Она долго жила у Татуриных, то ли экономкой была, то ли няней, точно не знаю.

Домой они вернулись, когда над поселком Дальняя дача уже сгустились сумерки. Вечер выдался теплый. На веранде горел свет. Сквозь кружевные занавески было видно, как мама с Ольгой Степановной накрывают на стол. На заднем дворе слышался стук топора, в воздухе пахло дымом.

— Кажется, будет баня. — Отец от удовольствия потер ладони и, как пятнадцатилетний пацан, взбежал на крыльцо.

Алешка видел, как отец что-то стащил со стола, мама на него заворчала, он ее чмокнул в щеку и удалился в свой кабинет. «Значит, сейчас сядет на телефон, — подумал Алексей, — жить без своей конторы не может».

Алешка постоял немного в раздумье, поглядел по сторонам и пошел на хозяйственный двор. Павел Николаевич Орлов, или проще дядя Паша, муж Ольги Степановны и по совместительству второй консьерж дачи Корниловых, возле небольшой баньки рубил дрова.

Алешка подошел к нему, подобрал несколько отлетевших в сторону поленьев, положил их возле крыльца бани и присел на него. Дядя Паша вышел из бани, пристроился рядом, закурил папиросу и спросил:

— Париться будешь?

— Дядя Паша, ты же знаешь, что я не очень все это люблю.

— Не в отца, видать. Он у тебя любитель «легкого пара». Мне Ольга как сказала, что он вечером приедет, я сразу и затопил. Сейчас уже готова, вытопилась. Тепло и неугарно. Я и веничек дубовый запарил, и кваску в холодную воду поставил.

— Павел Николаевич, а как вы с Ольгой Степановной здесь оказались? Вы здесь давно живете? — неожиданно переменил тему разговора Алексей.

— Давно, уж почитай годков тридцать. Сначала при пансионате служили, потом у Татурина дачу обихаживали, а уж потом нас твой отец нанял.

— В каком пансионате?

— А тут, когда дач не было, был пансионат. Там, на озере, дом стоял, администрация в нем размещалась, амбулатория. И коттеджи все для пансионата строились, а не для дач. Ольга моя в пансионате заведующей была, я при ней завхозом. Потом все дачи выкупили, прямо с мебелью, понастроили бань да сараев, заборами обнесли. А мы с Ольгой консьержами стали, тьфу ты, слово-то какое, как собачья кличка! Слуга и есть слуга, как ни назови, хрен редьки не слаще.

— А куда делся пансионат?

— Сгорел. Весь сгорел, дотла. В 83-м, потом и место это с землей сравняли, и лес там посадили. Медсестра там в огне погибла, Оля моя обгорела. Ну, пансионат и прикрыли. Надобность в нем отпала. У каждого начальничка теперь персональная дачка появилась, можно было там куролесить. Мы с Олей без работы остались. Нас к себе Сергей Ильич позвал, на свою дачу, да только она ему без надобности была. Они сюда почти и не ездили. Гостей, правда, иногда привозили из разных городов на недельку-другую. Отдыхать. А потом он и вовсе дачу продал. И нас пригласил твой отец. Так и маемся от хозяина к хозяину. Всю жизнь угла своего не имели. Начали с детского дома, закончим богадельней. Только вот в пансионате и чувствовали себя людьми, но недолго длилось…

Старик поднялся и стал убирать инструменты, оставшиеся во дворе после работы. Алешка с жалостью смотрел на этого старого, сгорбленного, не избалованного жизнью человека. Вероятно, он за свою долгую жизнь испытал немало: все было — и радости и горести. Но горького в его судьбе все же оказалось больше. Справедливо ли? И почему? За что?

— Павел Николаевич, а в пансионат вы как попали? Место ведь наверняка блатное, кого попало и не возьмут.

— А мы и были не «кто попало». — Старик присел рядом с Алешкой, посмотрел на него с любопытством и спросил: — А ты чего все меня выспрашиваешь? Это тебе после Илюшкиной смерти захотелось в сыщиков поиграть? Ты-то, может, и следователь, да только я тебе не подследственный. И не вздумай у Ольги чего-нибудь выспрашивать. Она и так из последних сил держится. Илюшка Татурин ей как сын был.

Алеша выдержал паузу, дав старику собраться с мыслями и чувствами. Конечно, ему хотелось, чтобы дядя Паша сам рассказал о своей жизни и о том, что интересовало его, но вряд ли он этого дождется. Поэтому осторожненько так продолжал:

— Ольга Степановна, наверное, всем как мать. Я ее очень уважаю. У меня с родной бабушкой и то не такие теплые отношения. Вы оба нам ближе родственников.

— Ты не хитри, парень! — Дядя Паша понял Алешкин маневр. — Ну да ладно, так уж и быть, расскажу.

Он снова достал папиросу, чиркнул спичкой, задумался, держа ее. Спичка догорела, обожгла старику пальцы, но он будто и не заметил. Просто бросил спичку на землю и чиркнул следующей, прикурил, затянулся, с шумом выдохнул.

— Слыхал, наверное, что здесь, в Дальнославске, в пятидесятых годах строили химкомбинат. Стройка ударная, комсомольская. Я на нее после армии попал, по комсомольской путевке, а Ольга сразу после детдома. Здесь мы и поженились. Забеременела она. А жили в общежитии, она в своем, я в своем. Снять комнату было не по деньгам, ждали свою. Начальство обещало: как ребенок родится, так и переедем. Илья Сергеевич Татурин тогда у нас прорабом был, а женился на дочери начальника строительства. У них тогда уже свой дом был, большой, комнат много, все удобства. А мы с Олей что… детдомовцы. Таких, как мы, почитай полстраны было… Ну вот, родила моя Оленька девочку, та пожила два денечка, да и померла. Слабенькая была. Мне в профкоме сначала комнату дали, а как дочка умерла, то вызывают и говорят, что я, дескать, опять бездетный, могу подождать еще. Ну, я с горя и запил. На работу не вышел, меня тут же и уволили с волчьим билетом. Короче, куды не ткнысь, везде гнысь. Оля в больнице с Татьяной Никитичной познакомилась, там Татурина и Илюшку родила. Трудно рожала, говорят, кесарево сечение делали. Между смертью и жизнью болталась. Врачи посоветовали Сергею Ильичу Олю в кормилицы взять. Так мы и поселились у Татуриных. Сергей Ильич все время на работе, я по хозяйству и в саду, Оля с дитем и по дому. Так и жили. Потом, когда Сергей Ильич в облисполком перешел, меня туда завхозом взяли. А уж когда пансионат строить начали, нас сюда перевели. Илюшка вырос к этому времени, нянька ему уже не нужна была, а жили мы по-прежнему в доме Татуриных, и неудобно стало, вроде лишние. Мы в пансионат с удовольствием переехали, наконец-то свой угол обрели, хоть и служебный, но отдельный. Да недолго радоваться пришлось: судьба явилась к нам в виде пожара.

Старик помолчал. Его глаза предательски заблестели. Он с шумом затянулся, закашлялся, низко опустив голову, проговорил:

— Экий, черт, крепкий! — Сплюнул и выкинул догоревший окурок.

— А как пожар возник? — осторожно спросил Алешка.

— Не знаю. Я тогда на Стешинский кордон гостей возил на охоту. Ольга одна оставалась — у нас тогда посетителей не было, пересменка. А в амбулатории медсестра Наташа. Загорелось ночью, как раз в том крыле, где амбулатория была. Что к чему, никто не знает. Оля в пожаре тоже пострадала, обгорела сильно, но выжила. А вот все наше имущество ёк… Так, что успела, то повыкидала из окна, да только что там можно было спасти? Ты ей про пожар-то не говори, не напоминай. У нее шок был, нервный срыв, лечилась она. Только сейчас все забыла. А раньше, ох… Все по ночам кричала да, что самое главное, все Илюшку из огня спасала. «Илюшенька, — кричит, — маленький, спасайся!» Видно, так у нее мозга повернулась. Думала, что он маленький и с ней и она его не уберегла. Она ведь над ним, как «орлица над орленком». Пылинки с него сдувала, от ветра собой прикрывала. Если бы ему вздумалось по горячим угольям пройти, она на них сама бы легла. И вот теперь она его хоронить будет. Сначала Татьяну, подружку свою, схоронила, теперь ее сына… Как Сергей Ильич все это переживет, ему уже семьдесят шестой пошел, два инфаркта было. А тут и сын и внучка в одночасье.