Михаил Ребров - Советские космонавты

• Название: Советские космонавты
• Автор: Михаил Ребров
• Издательство: Военное издательство
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1983

Книга повествует о ярких победах советского народа в освоении космического пространства, об увлекательном, полном романтики, подвигов и опасностей труда космонавтов.

По сравнению с первым изданием, выпущенном в 1977 году, книга дополнена материалами и иллюстрациями о новых полетах космонавтов.

Рассчитана на широкий круг читателей.

---

Говорят, у жизни как бы две части, и у каждой свое содержание: поэзия и проза. Пусть так. Но только и в прозе можно видеть поэзию, а ту же поэзию свести к прозе. Виктор Савиных считает, что в его жизни было много больших событий. вступление в комсомол, прием в партию Ленина, удачи друзей, назначение в конструкторское бюро, созданное С. П. Королевым, завершение испытаний новой системы, зачисление в отряд космонавтов...

— Что самое главное? Вот его, пожалуй, еще не было. Оно впереди...

Итак, в списках космонавтов планеты Земля появился сотый (именно такой порядковый номер получил Виктор Савиных). Это, конечно, событие! Но я о другом: нелегко измерить и объяснить призвание. По логике все очень просто. Упорство, целеустремленность и труд всегда вознаграждаются. Только вот удача здесь не бывает легкой и случайной. Никогда!

ПЕРВЫЙ ШАГ

Анатолий Николаевич Березовой

Летчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза полковник Анатолий Николаевич Березовой. Родился в 1942 году в поселке Энем Октябрьского района Адыгейской автономной области. Член КПСС. Совершил полет в космос в 1982 году.

Писать об Анатолии Березовом трудно. Общаться, разговаривать, спорить — это доставляет удовольствие. Он приветлив, наблюдателен, судит по-своему, порой неожиданно, но образно. А главное — остро и оптимистично. Эрудирован, хотя это качество раскрывается как бы невольно, ненавязчиво. Местоимение «я» в его рассуждениях почти отсутствует, И лишь воззвав к отличительному его умению стать на место другого, удалось понять, что есть еще одна страница в его биографии, а точнее — жизни, и пропустить ее — значит многое не узнать об этом человеке...

Что он успел за свои сорок лет? После школы два года работал' токарем на Новочеркасском заводе «Нефтемаш», с отличием окончил знаменитую «Качу», был летчиком-инструктором в учебном полку, служил в боевой части... По образованию — летчик-инженер, квалификация — 1-й класс, освоил восемь типов самолетов, общий налет — около 1500 часов.

Прямая линия, без крутых изломов и сомнений... Пусть так. Однако цепочка событий — уже закономерность. Но только для тех, кто ждет их, ищет, кто подготовлен к ним. Кем? Жизнью? Может быть.

Школу окончил с серебряной медалью. Выбирай любой путь, поступай дальше учиться — тебе привилегия, тебе проще. Сестры советовали: «Иди на инженера». Как легко звучало это «иди». А получится ли из него инженер, настоящий, как говорят, с большой буквы? Вот на этот вопрос ответа у него не было. Школьные товарищи разлетелись кто куда, а Анатолий неожиданно для многих. Поступил учеником токаря на завод. Дядя Коля — мастер-наставник, под началом которого оказался недавний выпускник, — в первый же день сурово предупредил:

— Специальности учить буду, а шалопайничать не дам. Особенно не водись с теми, кто забрел на завод по воле случая, кто первую же получку за рюмку отдает...

Рабочую профессию познавал с охоткой. Старался, радовался, когда чувствовал, что получается, когда видел в глазах дяди Коли добрый огонек. И все-таки, как объяснить, что именно «Нефтемаш» стал для него и домом, и школой мастерства?

— Честное слово, не находил я тогда слов для объяснения, -признается Анатолий и добавляет: — Мечта, призвание... Нет, все гораздо проще. Мне было семнадцать лет, и я себя видел самостоятельным. А на заводе и заработок был, и учиться сравнительно недолго. В общем, торопился жить.

Он рассказывает о себе просто. Но просты ли поступки, за этими словами стоящие?

— Настоящий токарь — это тот, кто думает. И не потому, что жизнь заставляет, а потому, что хочется ему думать. В этом главная линия. Вот отец мой как раз был таким. Он до работы был жадным. Вот история...

Я эту историю знал. Отец его, Николай Михайлович, столярил в совхозе, потом стал учителем по труду. В заработке потерял: в школе по нормам выработки не платят. Но ведь граница между добром и злом проходит не где-то по горам и долам и не между кем-то и кем-то, она проходит в каждом из нас. Так он учил и Анатолия.

Что же касается его самого, то он сознавал: отныне все у него вошло в колею, больше поворотов в личной судьбе не будет, надо отдать себя полностью избранной рабочей профессии. Иногда ему мечталось: получит разряд, потом другой, станет мастером, поступит на заочное отделение института, окончит его, а потом...

Что будет потом он, конечно, не мог предвидеть. Гадай не гадай, а сейчас ничего не изменишь.

Но вопреки уверениям Анатолия изменения все же начались.

Как? Когда? Точного временного водораздела нет. Но факт остается фактом, что его жизнь резким изломом делится надвое — до военного училища летчиков и после него. Делится не только формально: часть первая, часть вторая, но и внутренне, глубинно.

Войны Анатолий не знает (год рождения — 1942-й), а о фронте знает лишь понаслышке, но, смею уверить, знает много — ни один рассказ солдата, побывавшего в военном пекле, уцелевшего и вернувшегося в родные места, не проходил мимо него. А тут — один бывший ас! Это же целая судьба, не менее интересная, чем в книжках об авиации и авиаторах. С детства лелеял мальчишка где-то глубоко в сердце все, что связано с полетами, восхищался героями неба, с завистью смотрел на людей в авиационной форме. Только не верил тогда в свои силы. Да и пример перед глазами был не лучший: дважды ездил поступать в летное училище парнишка из соседнего двора и дважды с треском проваливался.

Когда созрело твердое решение, Анатолий поступил с первого захода.

Его влюбленными глазами я видел небо и работу пилота.

— Конечно же, к высоте можно относиться по-разному. Одни видят унылое однообразие, другие упиваются бесконечной голубизной и фиолетовой чернотой глубины. Впрочем, «скучным» можно быть и на земле. Одни восторженно склоняют голову перед величественным храмом, воздвигнутым трудом и талантом древних, другие спотыкаются о груды камней от него.

Анатолий говорит медленно, словно взвешивает каждое слово. И за этой его манерой чувствуются искренность и восторженность. И вовсе нет в его суждениях, сугубо личных, этаких многозначительности и позы, за которыми обычно скрываются фальшь и пустота.

— Надо любить и понимать небо, чтобы видеть его таким, какое оно есть на самом деле...

А на самом деле оно дарит радость и напряжение труда. Это только в летной книжке записи могут быть похожими: часы налета днем, часы налета ночью, в простых метеоусловиях или в сложных. Для влюбленного в небо каждая встреча с ним имеет «свои запахи и краски».

Но небо и испытывает. Не только на войне, в экстремальных условиях спрессовывается мгновение: жизнь — смерть. Такое случается и в сугубо мирном небе. Главное — не потерять себя, чтобы сущность выражал осознанный поступок, а не что-то иное.

Долгожители космоса А. Н. Березовой и В. В. Лебедев, чей рабочий рейс длился 211 суток, в период подготовки к полету

У него был случай, когда самолет не летел, а падал, и запаса высоты хватало всего на две-три минуты такого падения. Он говорил себе: «Думай! Две минуты — слишком много для решения этой задачи. Не волнуйся, она совсем детская...»

Слово «детская» — это его. Но он не говорит всей правды. Решение требовало предельной собранности, внимания, памяти, а главное — значительно большего времени.

Но вот однажды с высоты летящего истребителя земля показалась ему такой маленькой, а небо таким бездонным, что стало непонятно: как этот мир вмещает в себя столько человеческого. Стрелка высотомера фиксировала «стратосферные километры», но под крылом самолета и над его крыльями простирался космос, который, в свою очередь, родил мечту о космических полетах.

У поэта Р. Бородулина есть строки:

Мы только ходим по земле,

А думы зреют в звездных росах,

И Млечный Путь,

Как вечный посох, —

Наш верный проводник во мгле.

Еще до прихода в отряд космонавтов думы Анатолия «зрели в звездных росах». Но я о другом. Не только в преклонном возрасте, но и много раньше человек задумывается над быстротечностью времени. И главное, что следует извлечь из прожитого и пережитого, — понимание того, что не будет какого-то особого сражения за свою мечту, что ее надо отстаивать в каждом бою, большом и малом.

На Байконуре, перед стартом, я спросил его: «Как ты понимаешь счастье?»

— Счастье?.. Это искать и находить, задумывать и добиваться, любить и быть любимым...

И я подумал, что в этих его словах заключается едва ли не самое точное, на мой взгляд, определение человеческого счастья, ибо чего она стоит, наша жизнь, без борьбы и побед, без поисков и находок, без любви.

Его экипаж стартовал майским днем 1982 года. На календаре было тринадцатое число. Но на Байконуре и в Звездном к таким фактам относятся спокойно: день старта не выбирают, а рассчитывают сообразно программе полета и сложным законам небесной механики. Земля напутствовала «Эльбрусов» (таков позывной экипажа «Союз Т-5»), а они спокойно и сдержанно отвечали: «Будем стараться».