Виктор Литовкин - Сотворение мира: Российская армия на Кавказе и Балканах глазами военного корреспондента

• Название: Сотворение мира: Российская армия на Кавказе и Балканах глазами военного корреспондента
• Автор: Виктор Литовкин
• Издательство: Центр стратегической конъюнктуры
• Жанр: Военное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-906233-75-2

Книга военного журналиста Виктора Литовкина рассказывает о боевых буднях российских солдат-миротворцев, принимавших участие в операциях по принуждению к миру и поддержанию мира на Кавказе и Балканах, в боях на территории Чечни. Особый интерес она представляет потому, что ее автор был непосредственным свидетелем и участником всех тех событий, которые описывает. За каждым ее сюжетом, очерком — реальная история того или иного невыдуманного человека, его жизнь и отношение к своему делу, которым он занимается здесь и сейчас.

---

Бронемашина, как ни странно, не утонула. Она выплыла на окраине города, и экипаж тоже добрался к своим. Но от бригады на сегодняшний день собрали всего только роту.

Их не учили воевать в городах, но дело, конечно, не в этом. Лейтенант Лабзенко видит причину неудачи своей бригады в том, что их не учили воевать в городах, что огромное количество бронетехники, безграмотно загнанное без прикрытия в уличную тесноту, не было защищено пехотой. Воинами внутренних войск, десантниками, мотострелками — кем угодно, кто мог бы чистить прилегающие дома от снайперов и гранатометчиков и не давать им возможности вернуться на старые позиции. «Без соседа справа и слева, без надежно прикрытого тыла ты в любом бою предан и убит, — сказал мне лейтенант, — Это азбучная истина. Не знаю, почему о ней не помнят наши начальники».

И еще он говорил мне об отсутствии элементарного взаимодействия между различными подразделениями, их командирами и подчиненными. Без четкого управления любое подразделение обречено, напоминал он мне прописные правила, которые втолковывают на кафедрах тактики даже в гражданских вузах.

А один из знакомых генералов, заместитель командующего Северо-Кавказским военным округом, сказал в сердцах:

— Мы всегда будем бездарно терять сотни и тысячи своих людей, совершать одни и те же трагические ошибки, если генералами, боевыми операциями, армией, наконец, будут командовать бывшие председатели колхозов. Они судят о военном искусстве по старому учебнику истории партии, требуют от нас в первую очередь брать телефонные и телеграфные станции, вокзалы, мосты и зимние дворцы. Да еще и не забывать о социалистических обязательствах — выполнять боевые задачи к определенным датам — хоть к Новому году, хоть без выстрела, но к 5 января.

Армии у нас уже давно нет, говорил мне генерал. Есть разбитая чашка, части которой никак не сложить, тем более что многих черепков давно не хватает. Из нее долго еще не напиться. А мы еще на что-то надеемся, что- то от нее требуем.

…А собранную по человечку — по офицеру, солдату неполную роту бывшей 131-й мотострелковой бригады не отвели на отдых, на психологическую реабилитацию в Майкоп, к семьям. Оставшихся в живых помыли в полевой бане, переодели в новые бушлаты и штаны, выдали им рождественские, двадцатидолларовые подарки от «Менатепа», которые сейчас ящиками, самолет за самолетом везут в Моздок Ил-76, принадлежащие МЧС, и начали переписывать, составлять списки для наград и отправки похоронок.

Лейтенант Лабзенко сказал мне, что им пообещали одно из двух: или оставят охранять северный аэродром Грозного, или опять пошлют в бой, мстить чеченцам за погибших товарищей. Он лично готов к любому повороту событий.

В городе у Александра живет на частной квартире жена и маленькая дочка. Лейтенанту Лабзенко очень повезло: он заплатил за жилье за год вперед по 50 тысяч в месяц, и теперь их никто без него не выбросит на улицу до срока. А его бесквартирные товарищи платят сейчас уже по 100-150 тысяч, и что будет с семьями погибших, никто не знает.

За участие в боевых действиях на территории Чечни Генеральный штаб распорядился платить офицерам и солдатам по два месячных оклада. Лабзенко получает сейчас вместе с пайком 340 тысяч. Наводчик его ЗСУ «Тунгуска» рядовой Алексей Аверин, который тоже, на счастье, выбрался из того адского новогоднего котла живым и невредимым, — 10 тысяч рублей.

Но это, конечно, не цена их жизней, а цена государственного отношения к брошенным в бой на расстрел и забытым под смертельным огнем.

Грозный — Моздок.

Балканский дневник

Июньский марш-бросок двухсот российских десантников из Боснии на главный Косовский аэродром Слатину стал одной из самых больших сенсаций 1999 года. Некоторые политики назвали его авантюрой, поставившей мир на грань новой войны. Другие увидели в нем попытку России напомнить ведущим государствам планеты, что они рано списали ее из исторического процесса — ни один серьезный вопрос на Земле не может решаться без участия Москвы. Тем более такой, как проведение миротворческой операции на Балканах.

А третьи назвали ту июньскую ночь — новым триумфом российской армии, которая еще и еще раз доказала всем сомневающимся: нет таких задач, которые не смогли бы решить наши солдаты и офицеры. Об этом должны знать и на Потомаке, и на Одере, на Сене и Темзе, да и в других столицах мира.

После того марш-броска передовые отряды миротворческих сил России — чуть больше 700 солдат и офицеров, переброшенных по воздуху из Пскова, Рязани и Иванова на приштинский аэродром Слатина, начали занимать свои места в американской, немецкой и французской зонах ответственности. Основные силы наших «голубых касок» — около трех тысяч человек, а также боевая и вспомогательная техника, транспортные вертолеты и вертолеты огневой поддержки, строительные и хозяйственные материалы, прочее армейское имущество прибыли в Ко — сово чуть позже морем и железной дорогой. Через греческие порты Салоники и Катерини, югославскую станцию Лесковац.

Вместе с первой рекогносцировочной группой российских десантников в зоне межэтнического конфликта побывал и военный обозреватель «Общей газеты». Через несколько месяцев он приехал в Косово еще. Это страницы из его балканского дневника.

1. Штаб по сотворению мира

Рекогносцировка — 1

— Вот и приехали, — с досадой крякнул майор Игорь Тонких. — Местечко нам досталось, — не приведи Господь.

Грузный, под сто с лишним килограмм веса, в наброшенном на плечи тяжелом бронежилете майор легко спрыгнул с борта бэтээра на скользкую от раскисшей глины землю и чуть не упал на разъехавшейся под ботинками рыжей жиже. Но в последний момент все же удержался на ногах. Он забросил на спину автомат, затоптал в пузырящейся луже окурок сигареты и, зло чертыхаясь про себя, неторопливо, как бы демонстративно соблюдая чувство собственного офицерского достоинства, пошел через строй французских автоматчиков к зданию местной полицейской управы. На ней красовался герб их пехотно-механизированного батальона. Стоящие в профиль на задних ногах львы держат передними лапами щит со скрещенными мечами.

Вслед за майором через люк «броника» вылез и я.

Причина майорской досады мне была известна. В Хельсинки высокие договаривающиеся стороны в лице наших и натовских генералов нарисовали на карте «огурец», внутри которого должен размещаться во французском секторе его десантный батальон. И оказалось, что генеральский карандаш прошелся как раз по центру местной общины — городу Серби- ца. Как теперь считать, — мяч все же попал в корт или, к ядреной фене, вылетел в аут, недоумевал Игорь.

Кто будет отвечать за местную столицу, — мы или французы, которые, кстати, и заняли единственный уцелевший здесь дом — полицейский участок. Если земляки чемпионов мира по футболу, то как нам, русским миротворцам, налаживать спокойную жизнь в районе, с руководством которого смогут контактировать только они?! А если удастся договориться, что Сербица все-таки входит в нашу зону ответственности, то как убедить французов освободить здание, в котором они с таким комфортом расположились?!

Это все равно, что взять и отдать англичанам свой главный приз в Косово — военный аэродром в Слатине. Чего мы ни себе, ни британцам не можем позволить ни при каких условиях.

А если учесть еще и такую деталь, что сто процентов местного населения сегодня представляют одни мусульмане, которые русских, мягко говоря, не очень любят, и жить нашим десантникам придется даже зимой только в палатках, без света и воды, то ясно, что настроение у майора Тонких может быть сейчас, перед переговорами с французами, только паршивым. Под стать погоде.

Над Сербицей шел, не переставая, дождь.

Он лил как из ведра. Плотными косыми полосами. За его серой стеной едва-едва различались недалекие зеленые горы, полуразрушенные постройки — то ли коровники, то ли ангары из-под сельхозтехники, черные остовы выгоревших до стен домов, горы проржавевшего металлолома и мусора, который еще недавно был для кого-то грузовиком, трактором или «Фольксвагеном», кроватью или диваном, столом или креслом, крышей над головой — чьей-то обычной человеческой жизнью.

Было холодно и тоскливо, как будто на дворе стояла не середина знойного лета, а глубокая мрачная осень.

В штаб батальона, на переговоры наших генералов с французским командованием меня вслед за майором Тонких, несмотря на аккредитацию при пресс-центре KFOR, международных миротворческих сил в Косово, все- таки не пустили.

Игорь прошел в здание, а я, без особой надежды на результат, навел объектив фотоаппарата на окружающий безрадостный пейзаж, щелкнул пару раз затвором и опять залез внутрь тесного, но очень теплого и потому, несмотря на запах солярки, уютного БТРа. Солдаты, навалившись спинами друг на друга, дымили дешевенькой «Явой» и привычно, без злобы и особой матерщины, перемывали кости своему армейскому начальству.