Герман Вук - Бунт на «Кайне»

• Название: Бунт на «Кайне»
• Автор: Герман Вук
• Издательство: Книжная палата
• Жанр: О войне
• Год: 1989
• ISBN: 5-7000-0190-X

«Бунт на „Кайне“» Германа Вука — классический бестселлер, удостоенный премии Пулицера, присуждаемой только американским авторам.

Действие романа происходит во время второй мировой войны на Тихом океане. Увлекательно, живо, с юмором рассказывает Г. Вук историю старого тральщика «Кайн», короткого бунта на нем и последующего за этим трибунала.

Роман можно назвать приключенческим, однако поднимаемые в нем политические, нравственные, философские проблемы выводят его далеко за рамки жанра.

На русском языке публикуется впервые.

---

— А ты как думаешь? Что делают взрослые люди, когда они вместе день и ночь, как мы с Уолтером, играют в камешки? Все о нас всё знают. А ты лезешь со своими дурацкими, старомодными вопросами! — Слезы выступили у нее на глазах.

Вилли едва мог вымолвить что-то. Ком стоял у него в горле.

— Я… не надо, не надо, Мэй.

— Ну, я думаю, этим все сказано, так ведь?

— Не обязательно… Я только… — Он оперся подбородком на кулак. — Дай мне десять секунд, чтобы прийти в себя…

— Это все, что тебе надо знать? — сказала она с горечью. — У тебя ведь такие широкие взгляды.

Вилли посмотрел на нее и кивнул.

— Ну все, проглотил. Пойдешь за меня замуж?

— Теперь ты благородничаешь. Благодарю — это твоя длинная масть. Утром ты одумаешься и живо ретируешься.

— Мэй, послушай, я люблю тебя и всегда буду любить. Как бы ты меня ни называла, я это заслужил. Все, что случилось, — моя вина. У нас могла быть настоящая любовь, настоящая весна и все то, о чем пишут в книжках. Я все испортил. Но мы созданы друг для друга, я уверен в этом. Если ты любишь меня, выходи за меня замуж.

Мэй не отняла руки. Ему показалось, что он ощутил ее легкое пожатие. Ее крашеные волосы мучили его, и он старался не замечать их.

— Почему ты так изменился, Вилли? Ты стал другим.

— Я чуть не погиб, и тогда я понял, что ты — единственное, что я боюсь потерять. — Ему самому понравилось, как он это сказал, но про себя подумал, так ли уж она ему нужна. И все же нахлынувших чувств было уже не остановить. Мысль о том, что он должен добиться Мэй, укоренилась в его сознании.

— Вилли, что ты хочешь от меня? — устало спросила она. — Чтобы я жила с тобой в колледже на солдатские гроши, жарила отбивные, стирала пеленки и беседовала с тобой о книгах? А ведь я зарабатываю двести пятьдесят в неделю.

Он потянулся к ней и поцеловал ее. Ее губы улыбались, когда он их целовал. Он вскочил на ноги, притянул ее к себе и стал осыпать ее лицо поцелуями. И на этот раз она ответила, как когда-то. Она откинула назад голову, а он продолжал обнимать ее, и произнесла низким голосом:

— Удивительно! Все так же, как прежде.

— Тогда — решено…

— Отнюдь нет. Садись, морячок! — Она толкнула его на стул, села сама и прикрыла глаза рукой. — Однако ж! Чепуха какая-то начинается, прямо скажем. Просто диву даешься…

— Ты любишь этого Фезера?

— Если называть любовью то, что было у нас с тобой, то такие вещи не повторяются. И слава Богу.

— Он стар для тебя.

— А ты молод. Во многих отношениях — это еще хуже.

— Ты не можешь целовать одинаково двух мужчин так, как целовала меня сейчас. Ты не любишь его.

— Секс занимает ничтожную часть дня.

— Зато из-за него стоит прожить всю остальную часть.

— У тебя всегда на все готов ответ. Скажи честно, Вилли, зачем тебе надо было снова являться невесть откуда? Все растоптано, разбито, и все кончено. Было прекрасно, но ты все испортил.

— Разве все дело в сексе? Мы с тобой одинаково думаем. Разговариваем, как прежде. Даже эти горькие слова, которые мы говорим друг другу, они живые и стоят того, чтобы их услышать, они волнуют, потому что мы их говорим друг другу…

— Я привыкла к деньгам.

— Я дам тебе эти деньги.

— Деньги твоей матери?

— Нет, я займусь бизнесом, если ты этого хочешь. Я могу начать любое дело, какое подвернется…

— Я думала, ты хочешь преподавать.

— Хочу. И я считаю, что ты глупости говоришь насчет денег. Ты дурочку валяешь.

Лицо Мэй выражало отчаянье и смятение.

— Ты знаешь, что я пережила? Я думала, что наша любовь умерла и не воскреснет. И была этому рада…

— Она не умерла. Она все еще жива в нас…

Мэй внимательно посмотрела на него.

— Хорошо, раз ты такой благородный, я, пожалуй, скажу тебе кое-что. Мне безразлично, поверишь ли ты в это или нет, и не хочу, чтобы это что-либо меняло. Просто чтобы ты знал, что в этой сделке есть двое благородных. Я не спала с Уолтером. А потому тебе не надо спасать бедную, заблудшую душу. — Она саркастически усмехнулась, видя его ошеломленное лицо. — Ну, видишь, трудно поверить. Я говорила тебе, мне это безразлично…

— Господи, Мэй, конечно я верю тебе…

— Не думай, что он не пытался, Бог этому свидетель, и не продолжает настаивать, как он это умеет. Но есть одна загвоздка. Он действительно хочет жениться на мне. И он не какой-нибудь студентик, которому дай только потискать. Но он, кажется, еще не разведен. А у меня предрассудки католички. Не могу ложиться в постель к женатому человеку. Кто бы этому поверил? Вот и нет смысла тебе…

— Мэй, можем мы увидеться сегодня после концерта?

— Нет, Уолтер устраивает небольшой прием.

— Тогда завтра утром?

— Господи, утром!

— Днем!

— Ты все думаешь, что ты еще на флоте. Что делают цивилизованные люди днем?

— Занимаются любовью.

Она вдруг от всей души засмеялась.

— Глупый. Я сказала — цивилизованные люди, а не французы. — Она посмотрела на него с озорством, как прежде, когда они бывали вместе. — Знаешь, ты все такой же прежний Вилли, несмотря ни на что. А поначалу был так грозен…

— Это все твои волосы, Мэй. Они вывели меня из себя. У тебя же были самые красивые в мире волосы…

— Я знаю, что они тебе нравились. Это была идея Уолтера. Здесь он безжалостен. Изучил статистику и все такое. Все любят, чтобы певички были блондинками, и все тут. — Она поднесла руки к волосам. — Неужели это так ужасно? Я похожа на шлюху, что ли?

— Милая, любимая моя, если хочешь, оставайся навсегда блондинкой. Я даже не знаю, на кого ты похожа. Я просто люблю тебя.

— Вилли, как ты чуть не погиб? Что произошло?

Он рассказал историю с камикадзе, следя за выражением ее глаз. Оно было ему знакомо.

— И… и потом ты написал это письмо?

— В ту же ночь.

— И ты наутро не передумал?

— Как видишь, Мэй. Я даже пытался звонить тебе из Пёрл-Харбора…

— Странно, что ты зовешь меня Мэй. Я уже привыкла к Мари.

— Видишь, я получил это за мой выдающийся героизм. — Он вытащил Бронзовую Звезду из кармана и открыл коробочку. Глаза Мэй сверкнули от восхищения.

— Возьми ее себе.

— Мне? Ты с ума сошел!

— Я хочу, чтобы она была у тебя. Это единственное, что мне удастся получить за все, что было…

— Нет, Вилли, нет…

— Пожалуйста…

— Не сейчас. Спрячь ее. Не знаю, может быть, в другой раз… Спасибо, но спрячь ее в карман.

Он положил медаль в карман, и они посмотрели друг на друга.

Немного погодя она сказала:

— Ты не знаешь, о чем я сейчас думаю.

— Я надеюсь на лучшее.

— Мы могли бы поцеловаться еще раз. Уж если ты такой герой.

Она встала, распахнула полы его плаща и, прильнув к нему, прижалась губами к его губам. Уткнув лицо в его плечо, она стала тихо говорить:

— Я прежде всего думала о том, как хорошо было бы иметь от тебя детей… Ничего подобного я не чувствую к Уолтеру — то совсем другое… Вилли, для этого надо иметь железные нервы и… и потом, ты никогда не сможешь забыть Уолтера… да и я не забуду… честно говоря, ты был жесток со мной. Я уже совсем было пришла в себя, пока час назад не явился ты…

— Ты была счастлива?

— Счастлива? Счастье бывает, когда руки-ноги целы, насколько я знаю. — Она заплакала.

— Клянусь, ты не права, Мэй.

Внезапно она отстранилась от него и вытащила зеркальце из кармана пальто.

— Боже, если Уолтер увидит меня в таком виде, что тогда начнется…

Она усердно заработала, наводя красоту.

— Вилли, ты — дьявол какой-то, ты приносишь мне одни беспокойства. Ты мое наваждение. Облачка пудры слетали с пуховки. — Представляю себе, как бы ты хотел, чтобы твои дети были католиками! Дочитав до этого места в твоем письме, я заплакала — такой абсурд… О каких детях может быть речь?.. Посмотри мне в глаза. Выжженная пустыня…

Несколько музыкантов прошли за занавес на сцену. Мэй оглянулась на них через плечо. Улыбка погасла, и ее лицо приняло деловое выражение. Она спрятала пудреницу. Вилли спросил скороговоркой:

— Я увижу тебя завтра?

— Ну конечно, почему бы нет? Закажем ленч на двоих. Но в половине четвертого я должна быть в студии грамзаписи.

— А завтра вечером?

— Вилли, не дави на меня. И перестань строить всякие планы. Этот разговор ни к чему хорошему не привел… У меня голова пошла кругом, но это ничего еще не значит… Послушай, сделай одолжение, сотри помаду… — Она еще раз с беспокойством оглянулась на музыкантов.

Он сделал шаг в ее сторону и сказал тихо:

— Я люблю тебя. Мы будем счастливы. Не богаты, а счастливы. У нас не будет двухсот пятидесяти в неделю, но мы будем счастливы. Счастливы в любви.

— Счастливы, говоришь? Ну, до завтра.