Лора Уайлдер Инглз - Домик в прерии

• Название: Домик в прерии
• Автор: Лора Уайлдер Инглз
• Жанр: Детская проза

Это искренние и увлекательные истории о семействе, которому приходится то жить "в норе, словно кролики", то "сражаться с огненными колесами", саранчой, волками, ладить с загадочными индейцами и даже самим строить дом. А это совсем нелегко, если в семье три маленькие девочки, мама и только один мужчина - папа. Но зато он умеет все: отливать пули, класть печь, коптить мясо и играть на скрипке, а главное - любить маму, своих дорогих девочек и не унывая смотреть в завтрашний день.

---

Уходя, мистер Эдвардс сказал маме:

— Ночью держите собаку при себе, и с вами ничего не случится.

Тьма медленно подползала к дому. Ветер жалобно плакал, а совы кричали: «У-у-у-у! У-у-у-у!‚› где“, завыл волк, и Джек хрипло заворчал. Мэри и Лора сидели у очага рядом с мамой. Они знали, что дома они в безопасности, — ведь с ними Джек, а ремешок от задвижки мама втащила внутрь.

Следующий день был такой же пустой, как вчерашний. Джек бегал вокруг дома, вокруг конюшни, снова возвращался и не обращал никакого внимания на Лору.

Днем к маме пришла в гости миссис Скотт. Мэри с Лорой, как полагается воспитанным девочкам, сидели и молчали. Миссис Скотт очень понравилось кресло-качалка. Чем больше она в нем качалась, тем больше оно ей нравилось, и она сказала, что дом у них красивый и уютный.

— До мистера Скотта дошли слухи о неприятностях с индейцами, но я надеюсь, что здесь неприятностей не будет,— сказала миссис Скотт.— Они сами с этой землей никогда ничего не сделают. Они только и знают, что бродить туда-сюда, словно дикие звери. Договоры договорами, а земля должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает. Это разумно и справедливо.

Она сказала, что не понимает, зачем правительство заключает договоры с индейцами. Хороший индеец — это мертвый индеец. От одной мысли об индейцах у нее кровь стынет в жилах.

— Я никак не забуду резню в Миннесоте, — сказала она. — Мой отец, мои братья и все остальные поселенцы вышли и остановили их всего в пятнадцати милях к западу от нас. Отец не раз говорил, что они...

Мама кашлянула, и миссис Скотт умолкла. Взрослым не следует говорить об этом при детях.

Когда миссис Скотт ушла, Лора спросила маму, что такое резня. Мама ответила, что сейчас объяснить ей это она не может. Когда Лора подрастет, она сама все узнает.

Вечером мистер Эдвардс снова пришел помогать маме, и Джек снова загнал его на кучу дров. Мама оттащила Джека и сказала мистеру Эдвардсу, что не понимает, какая муха его укусила. Может, он из-за ветра беспокоится.

Ветер теперь дико выл. Он продувал Лору насквозь, словно на ней ничего не было надето. Когда они с Мэри таскали в дом охапки дров, у них просто зуб на зуб не попадал.

Вечером они думали про папу. Он, наверное, уже добрался до Индепенденса и заночевал там среди домов, где живут люди. Завтра он пойдет в лавку за покупками, и если сможет выехать пораньше, то к вечеру проедет часть пути и будет ночевать в прерии, а послезавтра вечером, может быть, вернется домой.

Утром опять подул сильный ветер и стало так холодно, что мама все время держала дверь закрытой.

Мэри с Лорой сидели у очага и слушали, как ветер завывает вокруг дома и гудит в трубе. Сможет ли папа при таком ветре выехать из Индепенденса и вернуться домой?

Позже, когда стемнело, девочки стали гадать, где папа мог остановиться на ночлег. Ледяной ветер забирался даже в их уютный теплый домик, и, сидя у очага, они чувствовали, как по спине пробегает холодная дрожь, а лицо горит от жары. И на таком ветру папа расположился на ночлег где-то посреди большой, темной, пустынной прерии.

Следующий день тянулся очень долго. Утром папа еще не мог приехать, и они стали ждать вечера, когда он, может быть, вернется. После обеда девочки начали поглядывать на дорогу, ведущую к ручью. Джек тоже смотрел в ту сторону. Он попросился во двор, обошел дом и конюшню, остановился, повернул голову к руслу ручья и оскалил зубы. Ветер чуть не сбил его с ног.

Вернувшись в дом, Джек ни за что не хотел ложиться. Он беспокойно ходил взад-вперед, шерсть у него на затылке вставала торчком, опускалась и опять вставала торчком. Он пытался выглянуть из окна, потом подошел к двери и заскулил. Мама открыла ему дверь, но он передумал и остался в доме.

— Джек чего-то боится, — сказала Мэри.

— Джек никогда ничего не боится! — возразила Лора.

— Лора, Лора, — остановила ее мама. — Воспитанные девочки не спорят.

Через минуту Джек все-таки решил выйти. Он, верно, хотел узнать, не грозит ли какая-нибудь опасность корове, теленку и Зайке, запертым в конюшне. Лору так и подмывало сказать Мэри: «Вот видишь, я же тебе говорила»,— но она ничего не сказала.

Незадолго до прихода мистера Эдвардса мама заперла Джека в доме, чтобы он не смог загнать его на кучу дров. Папа еще не приехал. Мистера Эдвардса буквально вдуло ветром в дверь. Он задыхался и очень замерз. Он погрелся у очага, помог маме с работой, а когда все было сделано, снова присел к очагу погреться.

Он рассказал маме, что индейцы укрылись от холода в утесах. Проходя по руслу ручья, он видел дым от их костров. Он спросил маму, есть ли у нее ружье. Мама ответила, что папа оставил ей пистолет, и тогда мистер Эдвардс сказал:

— Я думаю, что в такую ночь они из лагеря и носа не высунут.

— Конечно,— согласилась мама.

Мистер Эдвардс сказал, что, если мама хочет, он может остаться на ночь и спать на сене в конюшне. Мама вежливо его поблагодарила и сказала, что не хотела бы его беспокоить. С ними Джек, и им ничто не угрожает.

— Я ожидаю мистера Инглза с минуты на минуту, — сказала она.

Мистер Эдвардс надел куртку, шапку, рукавицы и шарф, взял свое ружье и сказал, что никаких неприятностей не ожидает. Мама тоже так думала.

Закрыв за мистером Эдвардсом дверь, мама втащила в дом ремешок задвижки, хотя еще не стемнело. Лора с Мэри ясно видели дорогу к ручью и, пока она не скрылась во тьме, не сводили с нее глаз. Потом мама закрыла и заперла деревянные ставни на окнах. Папа не приехал.

Они поужинали, убрали посуду, вымели очаг, а папы все не было. В темноте, где он находился, завывал, скулил и ревел ветер. От ветра стучала задвижка на двери и тряслись ставни. Ветер гудел в трубе, и в очаге метались и полыхали языки огня.

Мэри с Лорой все время напрягали слух, надеясь услышать скрип колес. Они знали, что мама тоже прислушивается, хотя она качала и убаюкивала Крошку Кэрри.

Кэрри уснула, но мама все еще потихоньку качалась в кресле. Потом она раздела Кэрри и уложила ее в постель. Лора и Мэри поглядели друг на друга. Спать им совсем не хотелось.

— Пора ложиться, девочки! — сказала мама, но Лора и Мэри стали просить маму позволить им дождаться папы, и мама согласилась.

Девочки долго-долго сидели на скамейке. Наконец Мэри зевнула, вслед за ней зевнула Лора, а потом они зевнули обе вместе. Лора увидела, как все вещи сначала выросли, потом съежились. Иногда вместо одной Мэри она видела сразу двух, иногда не видела совсем ничего, но все равно не хотела ложиться, пока не приедет папа. Вдруг ее испугал страшный грохот — она упала со скамейки на пол, и мама ее подняла. Она попыталась объяснить маме, что ничуть не хочет спать, но зевнула так сильно, что голова у нее чуть не треснула пополам.

Посреди ночи она вдруг села на постели. Мама спокойно сидела в кресле у очага. Задвижка на двери стучала, ставни тряслись, ветер громко выл. Мэри лежала с открытыми глазами, а Джек ходил взад-вперед по дому. Потом снова раздался дикий вой. Он то утихал, то снова усиливался.

— Ложись, Лора, и попытайся уснуть,— тихонько сказала мама.

— Что это так воет? — спросила Лора.

— Это ветер, — отвечала мама. — Слушай, что тебе говорят.

Лора легла, но глаза у нее никак не закрывались. Ведь папа едет по темной прерии, где раздается этот страшный вой. В утесах у ручья сидят дикари, а папа должен в темноте там ехать. Джек зарычал.

Мама тихонько качалась в кресле. Огонь пробегал вверх и вниз, вверх и вниз по стволу папиного пистолета, который лежал у мамы на коленях, а мама тихим нежным голосом пела:

За далью земных просторов и дней
Чудесные есть края,
Страна, где святые во славе своей
Светлы, как сиянье дня,
Где ангельский хор с небесных высот
Всевышнему славу поет...

Лора и не заметила, как уснула. Ей казалось, что светлые ангелы поют вместе с мамой. Она лежала и слушала их неземное пение, а потом глаза у нее вдруг открылись, и она увидела, что у очага стоит папа.

Лора вскочила и с криком бросилась к нему.

Сапоги у папы были облеплены замерзшей грязью, нос покраснел от холода, а волосы торчком стояли на макушке. Он был такой холодный, что когда Лора к нему подбежала, ей тоже стало холодно.

— Постой! — крикнул папа, завернул Лору в мамину шаль и прижал ее к себе. Теперь все в порядке. В доме уютно горит очаг, вкусно пахнет горячим кофе, мама улыбается, а папа наконец дома.

Шаль была большая, и Мэри тоже в нее закуталась. Папа стащил затвердевшие сапоги и протянул к огню замерзшие руки. Потом уселся на скамейку, посадил на одно колено Лору, на другое Мэри и прижал их к себе. Они были плотно закутаны в шаль, а их босые ноги согревались на огне.

— Я уж думал, что никогда не доберусь до дому, — сказал папа.