Тереза Ревэй - Лейла. По ту сторону Босфора

• Название: Лейла. По ту сторону Босфора
• Автор: Тереза Ревэй
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2015
• ISBN: 978-966-14-8886-0

История любви на берегах Босфора…Османская империя охвачена восстанием под предводительством легендарного Мустафы Кемаля. В это бурное время Лейла, молодая жена секретаря падишаха, полюбила чужеземца — немецкого археолога, сражающегося за свободу Турции. Их чувства запретны, ведь женщина пошла против традиций. Но любовь пылает жарче солнца, затмевая вековые предрассудки. Суждено ли влюбленным быть вместе?

Роскошный Стамбул охвачен восстанием. Во главе бунтовщиков — легендарный Мустафа Кемаль. И в эти бурные дни красавица Лейла, жена личного секретаря падишаха, полюбила чужеземца. Ханс нашел приют в ее доме. Впервые Лейла поняла, что значит быть любимой и желанной.

Но он неверный, чужестранец! Ей придется пойти против своей семьи, нарушить традиции, пожертвовать положением в обществе, потерять ребенка. Лейле грозит жестокое наказание, и, самое страшное, о ее запретной любви может узнать муж…

---

Ахмет выложил перед собой ряд камней и пытался из рогатки сбить картонную цель, подвешенную на фиговом дереве. Луи разглядел неумелый набросок военного корабля. Ребенок был не слишком ловким. Цель оставалась нетронутой, было видно, что мальчик злится. Когда под подошвой Луи хрустнула ветка, Ахмет обернулся. Щеки мальчика пылали.

— Ты неправильно держишь рогатку, — сказал Луи. — Дай-ка, я покажу, как прицеливаться.

Сбитый с толку Ахмет протянул рогатку и камень. Луи примерился, вспоминая знакомые с детства движения. Только когда он в клочья искромсал цель, с улыбкой вернул рогатку владельцу и дал несколько советов. Затем вынул пачку сигарет, похлопал по карманам в поисках огня и, не найдя, так и остался с незажженной сигаретой во рту.

— Вы на меня не сердитесь? — удивился Ахмет.

— Из-за чего?

— Из-за этого, — сказал мальчик, указывая на обрывки картона на земле.

— Нет. Я сделал бы то же, будь мне столько лет, сколько тебе. Но не советую бросать камни по настоящим кораблям. Не хотел бы, чтобы у тебя были неприятности.

— А что со мной может случиться? — спросил Ахмет, широко раскрыв глаза.

— Тебя арестуют и бросят в тюрьму, — напряженно ответил Луи.

— Тогда я стану героем!

Луи вздохнул. И стар и млад, все мужчины одержимы одним и тем же. Стать героем. В глазах кого? Матери, любимой женщины, благодарной родины? Он горько усмехнулся, ибо в это больше не верил. Он не верил во многие вещи, даже в Бога. «Я становлюсь старым и желчным», — подумал он, и от этой мысли стало совсем грустно.

Внимание француза привлекла деревянная балюстрада, скрытая среди деревьев.

— Что это?

— Любимое место мамы и бабушки в хорошую погоду. Пойдемте, я вам все покажу!

Ахмет взял его за руку и потянул за собой по тропинке, укрытой в зарослях ежевики. Они вышли на склон, на котором возвышалась очаровательная небольшая терраса с панелями, украшенными голубым и зеленым фаянсом. Скамьи так и приглашали присесть. В хорошую погоду сюда приносили подушки и ковры. Шаги Ахмета звучали на деревянном полу, кое-где подгнившем от сырости. В почти братском молчании мальчик и мужчина созерцали удивительную картину, и Луи никак не мог насытиться зрелищем. На горизонте виднелись холмы азиатского берега, море в белых гребнях, деревянные домишки между куполами массивных мечетей, минаретов и кипарисов, темно-синяя фасадная византийская мозаика, а также фиолетовая, коралловая, ярко-красная или зеленая. Восхитительные и волнующие нагромождения Константинополя, где разбегаются глаза и что-то неведомое и нескончаемое берет вас за горло — ностальгия, страх, жестокая и одновременно мимолетная радость…

Ахмет вынул из кармана кусок промасленной бумаги, осторожно его развернул, показывая четыре спички. Он предложил их Луи, чем весьма тронул француза, и тот пообещал при первой же возможности пополнить его сокровищницу.

— Если мне удастся снова тебя увидеть, — смеясь, добавил он. — С тобой очень трудно встретиться.

— Это из-за мамы.

— Я догадался. Вероятно, она сердится на меня за то, что я напугал тебя своей машиной.

Мальчик присел на перила балюстрады и принялся болтать ногами.

— Обычно она не такая, но из-за всех этих изменений у нее появилось много проблем. Бабушка недовольна и усложняет ей жизнь, мама вынуждена ее слушать. Все очень сложно, понимаете? Холодно, нельзя найти подходящие продукты… Теперь нужно долго кипятить молоко, перед тем как его выпить, а значит, оно не такое вкусное, — огорченно уточнил он. — В школе не хватает преподавателей. Многие не вернулись с войны. Мама волнуется, это естественно, — объявил он, пожимая плечами.

Луи задержал в легких дым, и у него закружилась голова. Он ничего не ел с раннего завтрака.

— Скажи маме, что не стоит бояться. С вами ничего не случится. Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам.

— В любом случае, отец никому не позволит причинить нам вред, — дерзко вскинул Ахмет.

— Конечно… Твой отец — хороший человек. Умный и, безусловно, симпатичный. Тебе повезло.

— А ваш отец, какой он?

— Мой отец?

Мужчина попытался вспомнить черты отца, но они были размыты. Четким было лишь воспоминание о непререкаемом авторитете полковника пехоты. У Гарделей было семеро детей, Луи был затерян среди братьев, забытый отпрыск, почти нежеланный сын. В детстве его совсем не замечали, и Луи хотел, чтобы отец им гордился. Желая его удивить, по окончании политехнической школы он решил пойти во флот и поступил на старший курс военно-морского училища. Отец лишь нахмурился. «Ты не учился в высшем военно-морском училище и никогда не станешь одним из них», — заявил он. И впоследствии Луи неоднократно в этом убеждался. Иногда в кают-компании офицеров он чувствовал какую-то тяжкую неловкость, которая была невыносима, поскольку оставалась невысказанной. Порой достаточно всего лишь одного взгляда, чтобы почувствовать себя изгоем. В последнее время Луи казалось, что им пользуются из-за его дипломатического таланта. Он даже начал задаваться вопросом, не ошибся ли с карьерой.

Мужчина заметил, что Ахмет с любопытством за ним наблюдает.

— Мой отец был военным.

— Паша! Как мой дедушка!

По-видимому, мальчугану понравился этот факт биографии Гарделя. Османы любили армию, на штыках и саблях которой на протяжении веков держалась Высокая Порта. «В глубине души они так и не оправились от вырождения и упразднения янычар[20]», — подумал Луи.

— Да, Ахмет, но наверняка не так велик, как твой дедушка. Но он был хорошим солдатом. Его уже давно нет в живых.

— Вы его любили?

Задавал ли Луи себе когда-нибудь этот вопрос? В его семье не говорили о любви. Воспитание и его собственная сдержанность запрещали это делать.

Вдруг тишину нарушил женский голос. Звали Ахмета, тон был строгий и укоризненный.

— Эх, пора делать уроки, — сказал мальчик.

Когда она появилась на тропинке, у Луи возникло абсурдное желание потушить сигарету. Он инстинктивно расправил плечи и отметил, что его пульс участился. Супруга Селима с ног до головы была закутана в длинный кусок ткани бирюзового цвета, а белое прозрачное облако какой-то прозрачной материи скрывало ее лицо. Яркое пятно ее одеяний выделялось на фоне мрачного сада. Совсем недавно османские женщины носили одежду всех оттенков синего, бронзового, изумрудно-зеленого и гранатового, но сейчас предпочитали однообразную сдержанность черных вуалей. Селим объяснил, что в его семье женщины не ограничивали себя. Глядя на сияющую хозяйку дома, Луи мысленно выражал им крайнюю признательность.

Обнаружив рядом с Ахметом капитана Гарделя, Лейла остановилась. Зная, что постоянно где-то поблизости находится этот мужчина, она не чувствовала себя как дома. Раздраженная свекровь жаловалась на то, что ее с прислугой заперли в нескольких комнатах гаремлика, а другие отдали Селиму и дядюшке Мехмету, а также временно живущим у них гостям. Пришлось пересмотреть всю организацию дома, так как французский офицер собирался жить и принимать гостей по западным правилам. Непривычная сервировка расстраивала кухарку. Лейла вынуждена была обучить молодых служанок накрывать на стол по-европейски, с персональными приборами, а также выставлять стулья с солдатской строгостью. Ей также пришлось помогать им застилать постель. Лейла считала это унизительным, но юные турчанки отказывались слушать французского слугу и вообще появляться перед мужчиной, который не являлся родственником их хозяйки. Однако все потихоньку налаживалось.

— Когда приезжает ваша жена? — спросила она по-французски почти без акцента.

— В феврале, надеюсь, — отвел Луи, довольный, что она к нему обращается. — Мадам, мне очень жаль, я понимаю, что мое присутствие доставляет много хлопот. Я должен поблагодарить вас за гостеприимство.

Он говорил быстро, запинаясь, опасаясь, что она убежит. Он был пригвожден взглядом черных глаз Лейлы-ханым. Турчанка качнула головой, словно принимала его извинения. Это был неожиданный шанс беседовать с ней с глазу на глаз. Луи, снедаемый любопытством, поддался желанию пообщаться с ней. Но что сказать? Селим говорил, что супруга владеет несколькими языками, в том числе арабским для чтения Корана, а также персидским, языком поэтов. Она была знакома с западным миром благодаря своим просвещенным родителям, но оставалась набожной и верной традициям.

— Вы привыкли к нашему городу? — спросила она.

— Ваш муж был столь любезен, что показал мне его. Я сожалею лишь о том, что оказался здесь в качестве солдата. Иногда я чувствую, что меня ненавидят.

— Правда? — удивилась она. — Однако говорят, что французов принимают неплохо. Впрочем, как и итальянцев. Они ведут себя благородно.

— Все же здесь лучше быть британцем, — улыбаясь, ответил он.