Тереза Ревэй - Лейла. По ту сторону Босфора

• Название: Лейла. По ту сторону Босфора
• Автор: Тереза Ревэй
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2015
• ISBN: 978-966-14-8886-0

История любви на берегах Босфора…Османская империя охвачена восстанием под предводительством легендарного Мустафы Кемаля. В это бурное время Лейла, молодая жена секретаря падишаха, полюбила чужеземца — немецкого археолога, сражающегося за свободу Турции. Их чувства запретны, ведь женщина пошла против традиций. Но любовь пылает жарче солнца, затмевая вековые предрассудки. Суждено ли влюбленным быть вместе?

Роскошный Стамбул охвачен восстанием. Во главе бунтовщиков — легендарный Мустафа Кемаль. И в эти бурные дни красавица Лейла, жена личного секретаря падишаха, полюбила чужеземца. Ханс нашел приют в ее доме. Впервые Лейла поняла, что значит быть любимой и желанной.

Но он неверный, чужестранец! Ей придется пойти против своей семьи, нарушить традиции, пожертвовать положением в обществе, потерять ребенка. Лейле грозит жестокое наказание, и, самое страшное, о ее запретной любви может узнать муж…

---

— Хорош же прогресс! — горько рассмеялась Гюльбахар.

— Посмотрите на уничтожение мусульманского населения во время войны на Балканах, мировой войны, на хаос русской революции… Да, отныне женщина должна быть независима, потому что судьба слишком часто бросает ей вызов и она вынуждена рассчитывать только на себя. Хватит витать в облаках!

Лейла сама удивилась своей наглости. Вот уже несколько месяцев она испытывала странное возбуждение, причину которого никак не могла понять и которое, казалось, держало ее за горло.

— Вижу, что ты продолжаешь читать книги Халиде Эдип и Фатмы Алийе[33], — заметила Гюльбахар, с презрением произнося имена феминисток. — Из-за того, что ты слишком много размышляешь, ты забываешь об истинной глубокой природе существа. Только семья укрепляет общество! Матери — его основа, и их место дома. Вы же, интеллектуалки, вы хотите бросить бедных женщин на улицы, на фабрики, где они будут подвержены всякого рода искушениям, станут игрушками различных пороков, как эти жалкие русские женщины. Ты действительно этого хочешь?

Лейла вызывающе на нее посмотрела. Свекровь упрекала в том, что она много читает, но именно благодаря образованию современная мысль упорно делала свое дело со времен первых реформ Танзимата[34]. Ее собственная семья, в которой были и журналисты, и преподаватели университетов, способствовала переменам. Она никогда не откажется от этого открытого в мир окна! У Лейлы было ощущение, что все стремительно меняется, а она беспомощна, закрыта в доме, словно наказанный ребенок. Когда ей хотелось что-либо обсудить, она встречалась с Орханом, но он часто пропадал в городе, и женщина не знала, где и почему.

Спор внезапно прекратился благодаря появлению Розы Гардель и ее дочери Марии. Женщины встали и склонились в грациозном теменна[35], слегка касаясь рукой пола, затем сердца, рта и лба.

Роза Гардель замерла на пороге, ошеломленная роскошью ковров, фарфора и перламутра, сверкающих люстр, пурпурных подушек, вышитых серебром. Француженку поразили длинные платья с изысканной вышивкой и сияющие пояса женщин. Просторный зал благоухал ароматом ладана. Молоденькие служанки с тюрбанами, украшенными жемчугом, одетые в широкие штаны, завязанные на лодыжках, в болеро и кружевные жабо, терпеливо ждали в стороне. Возле серебряной жаровни, наполненной горящими углями, две служанки держали поднос, покрытый вышитой золотом скатертью, на котором стояли маленькие кофейные чашки. В глубине комнаты из маленького фонтана струилась вода.

«Вот это и есть гарем, — подумала Роза. — Оранжерея сладострастия, где жены и сожительницы одного-единственного мужчины проводят время в ожидании, пока тот соблаговолит их призвать. Интересно, темнокожие — в прошлом рабыни? Были ли они освобождены, как полагает Луи? А если нет? Предложить им бежать?». Раздираемая противоречивыми чувствами — восхищением и страхом, — она не знала, что думать. Луи подтвердил, что у Селим-бея только одна жена, как и у большинства турок, которые уже давно не придерживались полигамии, это было не в моде. Да и слишком дорого обходилось содержание нескольких жен, между которыми, согласно законам шариата, должно быть равенство как в материальном, так и в эмоциональном плане.

Роза не могла отвести глаз от статной женщины, единственной, кто остался сидеть, скрестив ноги, на невысоком диване. Она никогда не встречала личности столь яркой, как эта дама. Опаловая кожа, брови дугой, тонкий нос, красиво очерченные губы. На атласном наряде бирюзового цвета переливались вышитые бабочки, образ довершали серьги из крупных сапфиров. Дама пристально смотрела на француженку. Взгляд был спокойный и явно недружелюбный. Голубизну глаз подчеркивала четкая линия косметического карандаша. «Ничего общего с рабыней, а вот с королевой — много чего», — подумала Роза. Чувствовала себя француженка неловко.

Бросив взволнованный взгляд на мать, Мария поспешила сделать реверанс.

— Мама, подарки, — прошептала она.

Роза словно вынырнула из транса:

— Мадам, мы с дочерью благодарим вас за приглашение. Позвольте преподнести вам несколько презентов.

Луи был бескомпромисен, давая понять: на Востоке дарить — означает жить. Это целое искусство. Не задеть малоимущих слишком скромным подношением, не оскорбить богатых слишком шикарным презентом.

— Мне известно, что вам нравится рисовать Босфор, — продолжила она, отчеканивая каждый слог, поскольку сомневалась, что дама бегло говорит по-французски. — Я привезла эти акварельные краски из Франции.

Лейла следила за реакцией свекрови. Невестка догадалась, что французская гостья отказалась от красок в пользу Гюльбахар. Молодая турчанка была тронута вниманием. Покраснев, Мария в свою очередь вручила игрушки, которые выбрала для Ахмета и Перихан. Малышка сразу же поблагодарила белокурую девочку и увела с собой на подушку, где уже восседала ее фарфоровая кукла.

Гюльбахар-ханым церемонно приветствовала иностранку. Ради забавы она поблагодарила Розу длинно и цветисто, чтобы у гяур не осталось сомнений в совершенном французском черкешенки.

— Будьте добры, присаживайтесь, мадам, — в завершение сказала она, указывая на кресло рядом с собой и недалеко от двери, что было знаком уважения.

Лейла облегченно вздохнула. Первый барьер преодолен. Служанки подали мармелад, завернутый в сыр, и мармелад в кунжутных семечках, и сладости с медом и миндалем. Кофейный церемониал под руководством Гюльбахар был исполнен по всем правилам. Беседа касалась безобидных тем. Турчанки приветливо улыбались, каждая рассказывала истории на мелодичном французском языке.

Супруга капитана Гарделя сидела с плотно сжатыми коленями, скрестив щиколотки. Бледное без макияжа лицо и скромное серое платье делали ее похожей на выпавшего из гнезда птенца. Казалось, Гюльбахар была поражена. Как она может вести борьбу на равных с таким безликим существом? Сдерживая смех, Лейла, кашляя, отвернулась.

— Мадам, надеюсь, что вам по вкусу скромность моего дома, — неожиданно заявила свекровь. — Мне бы очень хотелось, чтобы ваше пребывание с нами, каким бы коротким оно ни оказалось, было для вас приятным. Я специально проинструктировала своих людей на этот счет. Думаю, стоит им простить их промахи.

Ложь этой колкости бросалась в глаза, Лейла была поражена провокационным тоном свекрови. Согласно традиции, Гюльбахар-ханым должна была продемонстрировать сдержанность, скромность и деликатность, что демонстрировало бы дружелюбие.

— Ваш дом прекрасен, мадам, — вежливо ответила Роза. — Различаются всего лишь наши привычки.

— Ах, вот как? — ответила Гюльбахар, делая вид, что сожалеет. — Запад декларирует мифический образ турецкой женщины. Нас считают пленницами, охраняемыми свирепыми чернокожими, которые суют нас в мешки и швыряют в Босфор. Но поверьте, дорогая мадам, наши будни намного прозаичнее… Так что вы говорили?

Роза откашлялась.

— Мне пришлось внести некоторые коррективы, и я хотела спросить у вас…

— Ваша дочь будет поступать в Нотр-Дам-де-Сион?[36] — внезапно перебила Лейла, решив, что беседа скользнет на нежелательный путь. — У них отличная репутация. С давних пор французские школы пользуются большим авторитетом в Империи. Наша элита воспитывалась французами. Мой муж учился в Галатасарайском лицее[37], и Ахмет туда отправится через два года.

Роза была немного сбита с толку, но не осмелилась не ответить молодой женщине.

— Да, я действительно выбрала эту школу для Марии, поскольку моя сестра Одиль служит в этой конгрегации[38]. К несчастью, сестра больше не живет в Константинополе, переехала в Измир, где жила до войны.

— Так вы связаны с нашей страной? — обрадовалась Лейла. — Вскоре вы, безусловно, сможете ее навестить. Весной Измир чудесен.

— Город греков и левантинцев, — проворчала Гюльбахар по-турецки.

Лейла нахмурилась.

— Война сильно потрепала бедных монахинь, — продолжила Роза, натянуто улыбаясь. — В 1914 году им дали сутки, чтобы покинуть Турцию, после чего пансионат был закрыт по приказу правительства. Лишь немногие получили право остаться следить за зданием, но некоторые были арестованы…

— Мне кажется, что несколькими веками ранее Французская революция поступила с ними таким же образом, — заметила Гюльбахар. — И довольно грубо, судя по тому, что мне рассказывали.

— Как это? — спросила Роза, застигнутая врасплох.

— Разве Франция не изгнала своих верующих? Сражались даже в ваших местах поклонения, — уточнила свекровь с притворным ужасом. — Многие нашли приют на нашей земле. И это не впервые в истории. Мы также приютили гугенотов, которых в свое время вышвырнул король Франции… Наши почтенные султаны отличаются давней традицией гостеприимно принимать всех гонимых, не разделяющих нашу веру.