Николай Старшинов - Зарево над волнами

• Название: Зарево над волнами
• Автор: Николай Старшинов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Кто пойдет на подавление дзота? - спросил он.

- Разрешите мне? - вызвался матрос Стулов. - И мне, - присоединился к товарищу Будаков.

- Я тоже пойду, - поддержал его Новожилов.

- Добро, - согласился младший лейтенант. - Обходите дзот с тыла. Не спешите. Напрасный риск повредит делу. Нужно действовать только наверняка.

Матросы отползли в сторону и стали скрытно подбираться к дзоту. Им удалось незамеченными доползти до его заднего люка. Не ожидая такого немыслимо дерзкого нападения, немцы вовсе не охраняли тыловые подходы. Матросы проникли внутрь и, подняв гранаты, потребовали:

- Руки вверх!

Гитлеровцы растерялись.

В дзоте и в прилегающей к нему землянке оказалось более тридцати солдат. Лишь немногие из них пытались оказать сопротивление и, разумеется, были немедленно уничтожены. Остальные сдались в плен.

Путь был расчищен.

Взвод Щербакова двинулся вперед, миновал еще недавно такую грозную огневую точку и вышел на новые рубежи. Матросы захватили склад боеприпасов и радиостанцию, уничтожили около сотни гитлеровцев и взяли в плен двадцать семь вражеских солдат и офицеров.

Тем временем взвод пэтээровцев продолжал свое продвижение в глубь неприятельской обороны. Противотанковые ружья заставили умолкнуть огневые точки многочисленных дзотов. Перед самой траншеей произошла заминка. Немцы плотным огнем отсекали наших воинов от цели.

- Эх, была не была! - выкрикнул известный в подразделении силач матрос Георгий Кадыгроб. - Тут, братцы, по всему видно, долго не пролежишь... Я пошел!

Он пополз к траншее. На короткий миг остановился, ударил из противотанкового ружья по пулемету и снова пополз. Матрос перевалился через бруствер и оказался на дне глубокой траншеи. Прямо перед собой увидел группу немцев. Они, мешая друг другу, лихорадочно палили в смельчака. Кадыгроб поднял тяжелое ружье и словно из обыкновенной винтовки выстрелил в гитлеровцев. Двое или трое упали. Матрос ринулся на остальных, размахивая над головой противотанковым ружьем, как дубинкой. Несколько пуль вырвали клочья ваты из рукава куртки. А Кадыгроб крушил и крушил немецких солдат. Вот свалился еще один, еще двое. В узкой траншее было трудно орудовать длинным и довольно увесистым противотанковым ружьем. Матрос вырвал автомат из рук одного гитлеровца, свалил его бывшего владельца ударом приклада и приготовился встретить вражеских автоматчиков, спешивших к месту происшествия с другого конца траншеи. Те, увидев несколько трупов и оценив обстановку, подняли руки.

- Рус, сдаюсь! - услышал матрос нестройный хор дрожащих голосов.

"Ишь ты, заранее усвоили, как следует разговаривать с нашим братом, мысленно отметил Кадыгроб. - Обучились на нашей земле".

Эта же мысль и в это же самое время пришла в голову Владимиру Сморжевскому. Его взвод наткнулся на огневую точку, брать которую штурмом не пришлось. Немецкие солдаты дружно повторили ту самую фразу, которую услышал из уст гитлеровских вояк матрос Кадыгроб.

- Рус, сдаюсь!

Однако так происходило далеко не везде. Чаще неприятель оказывал упорное сопротивление порой доходившее просто до форменного фанатизма. Видно гитлеровская пропаганда основательно позаботилась об их психологической обработке. Позднее пленные рассказывали, что немецкие офицеры запугивали солдат "ужасами большевизма", вдалбливали им в головы, что русские истребляют пленных, учиняют над ними зверские расправы. Вот почему многие вражеские подразделения сопротивлялись там, где всего разумнее было сложить оружие.

Отправив пленных в тыл, которым сейчас стало освобожденное нами побережье, взвод младшего лейтенанта Владимира Сморжевского быстро продвигался вперед. Командир заранее изучил по схематическому плану города расположение улиц и узнавал многие дома. На пути движения за перекрестком возвышалось белое здание.

- Школа, - определил младший лейтенант. - Берем!

Матросы поняли его с полуслова. В глубине души все они гордились поручением, данным их командиру, и каждый считал себя полноправным участником операции по установлению флага над освобожденными кварталами Керчи.

До здания школы оставалось несколько десятков самых трудных метров. Младший лейтенант Сморжевский достал спрятанный на груди флаг. Вдруг с правого фланга полоснула длинная пулеметная очередь.

Взвод залег.

- Подавить! - прозвучала команда.

- Есть подавить! - откликнулось несколько голосов.

Смельчаки пробирались к пулемету.

Послышались автоматные скороговорки, взрыв гранаты и крик:

- Путь свободен!

Сморжевский вскочил и короткими перебежками двинулся к школе. За каждым его шагом зорко следили матросы, готовые в любую минуту прикрыть своего командира огнем из автоматов.

В коротком мгновении наступившей на этом участке тишины неожиданно звучно пророкотала прерывистая очередь крупнокалиберного пулемета. Младший лейтенант остановился, поднял руку с полотнищем военно-морского флага Советского Союза и упал на брусчатку.

Подбежали матросы.

- Флаг установить! - слабеющим голосом приказал Сморжевский.

- Медсестру! - крикнул кто-то.

- Поздно, - сокрушенно вздохнул пожилой матрос. - В самое сердце... Бойцы отнесли в укромное место тело любимого командира и продолжили его путь к занятому немцами зданию школы. С другой стороны дом атаковал взвод младшего лейтенанта Кириллова. Его бойцы, продвигаясь с боем от самого берега, уже уничтожили более полусотни вражеских солдат и офицеров и теперь вели схватки на улицах города. Несмотря на упорное сопротивление, они выбили гитлеровцев из школьного помещения, и над его высокой крышей взвился военно-морской флаг Советского Союза. Флаг видели подразделения, очищающие от врага соседние кварталы. Видели и с еще большей настойчивостью продолжали бить противника, освобождая дом за домом, улицу за улицей. Убит командир роты.

Молодой офицер Николай Кириллов принял на себя командование.

Рота умело действовала на трудном участке и действовала весьма успешно. Достаточно сказать, что ее личный состав в этом бою уничтожил более двухсот немецких солдат и офицеров, подавил 25 огневых точек врага, захватил 15 пулеметов, 70 винтовок, 28 автоматов, 5 пушек и 3 миномета. Сам Кириллов лично уничтожил более 20 гитлеровцев, забросал гранатами три вражеских блиндажа и заставил навсегда умолкнуть сильную пулеметную точку.

Тогда мы еще не знали, что части 339-й стрелковой дивизии не вошли в город, что сорвалась высадка второго эшелона десантных войск. В трудных условиях оказался и отдельный батальон морской пехоты майора Сударикова. Впрочем, легких участков в этом бою не было ни у кого. А обстановка на нашем участке оказалась и вовсе плохой.

К утру 23 января мы достигли улицы Карла Маркса и вынуждены были приостановить наступательные действия. Чтобы выровнять линию боевых порядков батальона, морские пехотинцы сосредоточили силы вдоль Булганакской улицы. К этому времени немцы начали восстанавливать утраченные позиции.

На рубежах нашего батальона возникла новая линия обороны.

К нам подошло подкрепление. Матросы и пехотинцы стойко держались на своих позициях до 11 апреля 1944 года - до победы на этом участке фронта. Но легко сказать "держались". Куда труднее было вести непрерывный бой в течение всего этого времени, отбивать атаку за атакой, совершать рискованные, но необходимые вылазки в расположение немецких подразделений.

В этот период наш батальон, находившийся в подчинении командования 339-й стрелковой дивизии, вел бои в районе станции Керчь-первая. Здесь противник сосредоточил большое количество крупнокалиберных пулеметов, установил артиллерийскую и минометную батареи.

Мы предпринимали частые атаки, но, не имея артиллерийской поддержки и резервов, не могли закрепиться на новых рубежах. Решили перейти к обороне.

Приказ о прекращении наступательной операции люди восприняли с явным недовольством.

- Мы поклялись истреблять врага, - прямо заявил командиру взвода матрос Константин Мосенин. - Так где же, скажите, возможность для выполнения этой клятвы?

- Действительно, получается, что мы пришли в Крым не наступать, а обороняться, - поддержал товарища старшина 2 статьи Александр Иваншицов. - Как хотите, а ребятам трудно сидеть без дела.

Томились матросы Поляков, Николаев и многие другие. Всем не терпелось увеличить личный счет истребленных гитлеровских захватчиков.

Мы обсудили с командным составом создавшееся положение. Было очевидно, что трудно держать в бездействии морских пехотинцев, которые стремились в бой, чтобы выполнить свою клятву и нанести противнику как можно больший урон.

Пришлось учесть моральное состояние личного состава. Я разрешил командирам рот и взводов время от времени совершать нападения на узлы сопротивления врага.

По всему рубежу, занимаемому нашим батальоном, стали вспыхивать недолгие, но жаркие схватки с противником.