Алексей Меняйлов - Катарсис. Подноготная любви (Психоаналитическая эпопея)

• Название: Катарсис. Подноготная любви (Психоаналитическая эпопея)
• Автор: Алексей Меняйлов
• Издательство: Крафт+
• Жанр: Психология
• Год: 2005
• ISBN: 5-93675-099-X

В мировой культуре присутствует ряд «проклятых» вопросов. Скажем, каким способом клинический импотент Гитлер вёл обильную «половую» жизнь? Почему миллионы женщин объяснялись ему в страстной любви? Почему столь многие авторы оболгали супружескую жизнь Льва Толстого, в сущности, оплевав великого писателя? Почему так мало известно об интимной жизни Сталина? Какие стороны своей жизни во все века скрывают экстрасенсы-целители, скажем, тот же Гришка Распутин? Есть ли у человека половинка, как её встретить и распознать? В чём принципиальное отличие половинки от партнёра?

Оригинальный, поражающий воображение своими результатами метод психотерапии помогает найти ответы на эти и другие вопросы. Метод прост, доступен каждому и упоминается даже в Библии (у пророка Даниила).

В книге доступно изложен психоанализ половинок (П. и его Возлюбленной) — принципиально новые результаты психологической науки.

Книга увлекательна, написана хорошим языком. Она адресована широкому кругу читателей: от старшеклассников до профессиональных психотерапевтов. Но главные её читатели — те, кто ещё не успел совершить непоправимых ошибок в своей семейной жизни.

---

Перемена в В. потрясла не только друзей П., но, разумеется, больше всего его самого. Он смотрел на знакомое лицо, но даже в движениях узнавал Сергея, слышал стандартные его фразы, темы (деньги и т. п.). Но, вместе с тем, его не оставляло ощущение, что и это он уже где-то видел. Ещё до встречи с семьёй В.!

Конечно же! Всё это он видел во время арестов и обысков! Типичная воровская «маруха» («тёлка», «бабца», «матрёшка»)! Если «сексуальное» поведение человека — самая глубинная его характеристика, то его поведение во время ареста, наверное, непосредственно следующая. Что поражало П. при арестах, так это поведение воровских марух. Казалось бы, взяли её сожителя с поличным, вещественных доказательств, изъятых при обыске, достаточно на десять судебных процессов, но для марухи не существует ничего — виноваты кругом все, а более других те, которые пришли с обыском, она же — хорошая, её обидели, в ней нет ничего такого, чем нельзя было бы не восхищаться (а разве это не прекрасно?), и стыдится ей нечего. И как воры, демонстрируя свою решимость к смертному бою, до крови режут бритвой себе предплечья, так же демонстрируют себя и их марухи — разнузданно требуют считать себя хорошими… Будущий П. далеко не сразу понял, что такое поведение воровских тёлок вовсе не притворство, не игра. Да на самом деле это как раз и есть то, что называется нравственной проблемой человека: они просто не могли позволить себе понять, что это дурно — красть у других. Не могли понять! Чего же им тогда стыдиться?

Воры бывают разные: домушники, щипачи, липачи, медвежатники, иваны, утюги, торгаши и другие. И у каждой из этих категорий свой, отличающийся от воров других типов, стиль жизни, быт — сексуальные ритуалы, формы в доме нечистоты и т. п. Опытный инспектор без труда различает эти типы не то что по оформлению их жилья, но даже по одежде и походке. Словом, они все как будто из одной стаи с неким вожаком, которому они, возможно, его и не зная, подсознательно подражают. Познания из жизни воров — знание, казалось бы, мало полезное для взявшегося за психоанализ. Ан, пригодилось.

Перед П. с его друзьями буйствовала «маруха», и не какая-нибудь, а именно «торгашка», то есть как раз из того слоя, из которого была первая жена Сергея, которая и определила срок начала его преступной карьеры (если бы он стал «торгашом», а не «липачом», они бы, возможно, жили вместе и поныне), а также его вкусы, в частности при оформлении квартиры его второй жены. (Это, вообще говоря, типично для «фюреров»: все они обладают болезненнейшим комплексом неполноценности, всякий им кажется лучше себя, а потому они постоянно готовы в кого-нибудь внутренне перевоплощаться — всё равно в кого, хоть в изменявшую жену. Истинную сущность такого «фюрера» или распознает ассоциативно-образное мышление, или её можно вычислить, наблюдая поведение людей, позволяющих себе впадать в страстную от них зависимость.)

Итак, В. по возвращении Сергея домой стала «марухой» собственного брата!.. И именно «марухой»! Или, попросту отражая брата, она была им, подобно тому как Наташа была Элен.

Но из этого следует, что и до его ухода В. была им! (Для простоты обозначим то её состояние как «В».)

Таким образом, познание о том, что пространственная близость с братом неузнаваемо меняет В., и в этом состоянии она может пребывать неограниченно долго, позволяет сделать несколько очень важных выводов.

Во-первых, можно считать достоверными слова В. о том, что она не могла встретиться с П., пока работала в Центре: так была всем там происходящим увлечена. Но теперь мы можем продолжить и очистить её мысль: её встреча с П. была невозможна и до тех пор, пока «наездником» был младший братишка. Как только он женился и переселился к жене, встреча произошла (всего через три месяца!), но союз продолжался до тех пор, пока Сергей не вернулся. Таким образом, В. может быть сама собой только в его отсутствие. Если бы она встретилась с П. раньше, то возникла бы комбинация «Ромео и Джульетта», клан ловцов преступников схлестнулся с преступным кланом — такое случается, и не только в кино. (Нечто весьма близкое реализовалось в жизни родителей П.: зарабатывать деньги его отец начинал в ЧК (с 16 лет, что не могло не наложить отпечаток на его характер), а мать была из семьи репрессированных и ограбленных — тем же ЧК! Результат — страстная любовь.)

Зависимость событий в жизни В. и её ближних от пространственного присутствия её брата:

Во-вторых, мы экспериментально убедились, что половинки — это явление отнюдь не только биоритмическое. Ведь с появлением брата половинка как бы умерла — ничего не осталось ни от интересной собеседницы, ни от любовницы генитального типа, ни от заботливой обучающей матери.

В-третьих, поскольку переключение брата на другую женщину произошло, когда «В». работала в Центре, то рассматривать закономерности эволюции её взаимоотношений с целителями можно лишь с учётом того, что появилась она там в одной индивидности («маруха») и была принята, а взаимное отторжение произошло, когда влияние «наездника» (брата) существенным образом ослабло. (К анализу происшедшего с «В». в Центре мы вернёмся в главе «А ведь это была победа!!!».) Та В., какую мы видели на страницах «Катарсиса…» рядом с П., не приемлема не только для матери В., не только для брата, и даже не только для её дочери, но и для целительского коллектива тоже.

В-четвёртых, поскольку фундамент характера дочери В. закладывался, когда её мать была «марухой» своего брата, то удивляться особенностям её характера (mania anglicana, негативизм, плохая учёба, цель жизни — впасть в состояние кайфа) удивляться не приходится: воспитывала её отнюдь не Возлюбленная, а «маруха». Вывод поразительный: несмотря на лестные самооценки своих взаимоотношений с дочерью, «В». её до встречи с П. не любила! Вернее, «любила», но в некрофилическом смысле этого слова!

Именно такое обычное к себе отношение дочь В. и называет «любовью», а состояние транса — «счастьем», к которому и стремится. Пребывание «В». в Центре коренным образом её не изменило, но ненависть к дочери уменьшилась, поскольку некрофилические импульсы она частично рассеивала на товарках-целительницах и возлюбленном экстрасенсе, что дочь «В». восприняла как незначительное уменьшение счастья (см. схему). А вот кардинальное изменение «В». после ухода брата, молитвы о половинке, встречи с П. и превращение в В. лишило дочку, внучку и племянницу алкашей пьянящего некрополя. Что дочка «В». и расценила как состояние особенного несчастья. Результат один, хотя механизмы разные: при брате, в Центре, мать давала меньше «счастья» из-за рассеивания некроимпульсов, а без брата, но с П. лишила «счастья» из-за своего внутреннего преобразования.

На схеме заметно, что внешние последствия появления или ухода Сергея проявлялись не сразу, и это настолько естественно, что иначе быть не может. Однако это изменение поступков, но не состояния души. Если В. с П. поссорилась, так сказать, «официально» только через две недели после возвращения брата домой, то разлад начался немедленно! Проявилось это, естественно, в постели. Всё было, казалось бы, тем же самым: разговоры, улыбки, стиль одежды… Но клиториальная и вагинальная возбудимость у В. настолько редуцировалась, что её оргазм превратился, по ощущениям П., в откровенную профанацию. Более того! После «оргазма» она стала распластываться как бы в изнеможении удовлетворения, в точности так же, как актрисы, изображающие удачный сеанс страсти. Но актрисы ничего иного попросту не умеют, потому что, будучи некрофилками, способны только на некрофилический сценарий и не только на сцене, но и в жизни. Но В.-то чего вдруг ухнула в такой сценарий?

(Характерно, что В., вернее это была уже «В»., даже не заметила, что произошло изменение её поведения в постели!! Всё, с её точки зрения, было, как и прежде. Изменившееся в постели поведение было игрой, но не подражанием, а acting out неудовлетворённых потребностей её нового состояния души. Не решив на уровне тела мировоззрения (или духа) некие нравственные проблемы, она допустила порабощение себя некрополем брата, в результате чего главным ощущением души стали неуверенность и страх. Единственное решение проблемы страха для некрофилов — забыться. Мужчины в таких случаях чаще напиваются, реже влюбляются. Женщины пьют реже, но только потому, что в силу большей чувствительности могут забываться во влюблениях. Вариант — вступают в секту (гарем) с любым вероучением. (Обратите внимание: чем секта более авторитарна, тем большее в ней отношение количества женщин к количеству мужчин.) Если забыться (умертвиться) невозможно (как рядом с П.), то некоторое «облегчение» можно получить за счёт имитации. Это всем известный приём: если плохо, состояние угнетённое, то надо заставить себя искусственно улыбнуться и распрямиться, то есть принять позу довольного человека, и, действительно, лучше становится даже на уровне ощущений. Так же и в постели, в случае реализации некрофилического сценария. Если принять позу изнеможения, то наступит некое забытьё, кайф, трупность. Как бы перенесение в общество некрофила. Однако имитация есть имитация, поэтому принадлежащая брату «В». не в состоянии получить от П. ни удовольствия биофилического (из-за себя), ни некрофилического (из-за него). При таком состоянии души и при нерезультативности постельных взаимоотношений не разорвать с П. отношений она не могла. Что и произошло при обстоятельствах, тоже весьма характерных: он, обеспокоенный невиданными прежде у неё симптомами, предложил заняться психокатарсисом, но она не только ничего в себе не увидела, и, соответственно, не избавилась, но буквально через несколько минут стала агрессивна и обвинила П. в том, что он хочет её убить!!! Истерика. Впрочем, вполне обоснованная: для любого некрофила психокатарсис есть его отрицание, его как бы смерть. Это также смерть реплики, отпечатавшейся в естестве В. Её слова показывают, что в данном случае она себя полностью отождествила со своей репликой.