Борис Бедный - Девчата

• Название: Девчата
• Автор: Борис Бедный
• Издательство: «Советская Россия»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1975

Молоденькая ершистая Тося приезжает в лесной поселок на заработки. И кто бы мог подумать, что появление этой смешной детдомовской девчонки круто изменит жизнь многих людей: бесшабашного Ильи, холодной Анфисы, отчаявшейся Нади…

Повесть «Девчата» легла в основу одноименного кинофильма, одной из лучших комедий отечественного кино.

---

— Все вокруг целуются — так и мы давай наперегонки! Так, что ли, по-твоему?

— Ну конечно! — обрадовался Илья. — А как же иначе? Что-то я тебя не пойму…

— А мы вот давай… не будем, — нетвердо предложила Тося, сама не зная, чего она хочет.

— Придумала!.. — разочарованно буркнул Илья.

— Так ведь страшно же! — доверчиво призналась Тося. — Были чужие, а теперь ни с того ни с сего…

Илья молча снял руку с Тосиного плеча и отодвинулся от нее.

— Уже обиделся? Ох и личность ты!.. Ну ладно, так и быть…

Тося повернулась боком к Илье, зажмурилась и ткнула себя пальцем в щеку, показывая, куда целовать. Илья осторожно коснулся губами ее щеки и вопросительно посмотрел на Тосю. Она все еще сидела с закрытыми глазами: то ли переживала первый свой поцелуй, то ли ждала еще чего-то. Илья решительно обнял Тосю, крепко поцеловал ее в губы и тут же предусмотрительно отшатнулся, предвидя неминуемый нагоняй.

А Тося вдруг засмеялась. Всего ожидал от нее Илья, но лишь не этого смеха, обидного для мужского его самолюбия.

— Чего ты? — хмуро спросил он. Тося замотала головой.

— Не скажу… Никогда не скажу! И не упрашивай.

Илья придвинулся к ней:

— Ну, Тось?

— Да стыдно про такое говорить…

— Так ведь мне же, не кому-нибудь.

— Знаешь… я раньше все думала: и как это люди целуются, ведь носы должны мешать… А теперь вижу: ничуть они не мешают!

— Вот детсад! — изумился Илья.

Ему и смешно было немного, что Тося, при всей своей бойкости, на проверку оказалась такой зеленой, и мужскому самолюбию его льстило, что он у нее самый первый, первей некуда, и в то же время Илья как бы укор себе почувствовал в этом Тосином признании. Его кольнула вдруг непривычная, совсем еще не обжитая им зависть к Тосе, к тому, что она только-только начинает взрослую свою жизнь, а он уже поколесил, поколобродил в этой жизни больше, чем надо. Собственная опытность, которой раньше он всегда гордился, обернулась теперь для Ильи грязной своей стороной.

Илья вдруг остро пожалел, что ничего в прошлом нельзя переделать и никогда уже не вычеркнуть ему из своей жизни ни горемычной Анфисы, ни других девчат — лишних, случайных, ничуть ему, если толком разобраться, не нужных. И с Тосей все было бы у него совсем по-другому, если б встретился он с ней в позапрошлом году, когда только что вернулся из армии и местные девчата еще не вешались ему на шею.

Но долго горевать о чем-либо, а тем более о том, чего нельзя уже было исправить, Илья не умел.

— Иди сюда, замерзла небось? — позвал он Тосю строже, чем сам хотел, невольно пряча от нее покаянные мысли.

Он расстегнул свое пальто, полой прикрыл Тосю и снова поцеловал ее, чтобы она поскорей к нему привыкла.

— Ну как, не мешают носы?

— Не мешают!.. Ты только не задавайся. А то ребята как добьются своего от девчонки, так прямо петухами ходят. А нам это обидно, понимаешь?

— Я тебя больше никогда не обижу… — пообещал Илья.

Его подмывало сейчас сказать Тосе что-нибудь красивое и торжественное, на всю жизнь успокоить ее, но нужные слова, как водится, куда-то запропастились. И тогда, чтобы хоть как-то возместить эти несказанные сильные слова, Илья еще раз поцеловал Тосю — некрепко, нежно, в беззащитный уголок губ.

Видит бог, он совсем не хотел обидеть ее братским своим поцелуем, а Тося вдруг заплакала.

— А теперь что? — встревожился Илья.

— Батю вспомнила… — Тося всхлипнула. — Как мне хорошо — я всегда почему-то его вспоминаю. Все думаю: вот не дожил он до этого дня, не радуется сейчас вместе со мной… Он ведь знал только, что у мамы ребенок будет, а кто — мальчик или девочка, — так и не успел узнать: погиб на фронте… Не узнал даже, что я родилась, и погиб, обидно-о!..

Илья крепко и бережно обнял Тосю, бессознательно пытаясь оградить ее от всех бед этого древнего, но все еще не до конца правильно устроенного мира. Не умом, а всем существом своим Илья вдруг понял, что он теперь не один, и впервые в жизни к нему пришло сладкое и тревожное чувство своей ответственности за чужую судьбу. Он был теперь в ответе за все, что случится в жизни с Тосей — и сегодня, и завтра, и послезавтра, и через десять лет; дальше заглядывать Илья пока не решался… Ему вдруг горячо захотелось, чтобы Тося никогда не пожалела, что доверилась ему. И для начала, как первый шаг в новой для него жизни, Илья ослабил кольцо своих рук, забоявшись вдруг, что Тосе больно сейчас, но она молчит из глупого девчоночьего упрямства.

И в ответ Тося доверчиво положила голову ему на плечо, немного поелозила, устраиваясь поудобнее, и надолго затихла. Иголки покалывали затекающую руку Ильи, но он сидел неподвижно, как вкопанный, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить Тосин покой. Если он о чем-либо и жалел сейчас — так только о том, что на его долю выпало поначалу такое легкое испытание. Ради Тоси он готов был вытерпеть и не такие муки.

Молодая вода припомнила уже прежнее свое житье-бытье, вошла во вкус и журчала теперь под толщей сугроба все громче и уверенней, час от часу набирая силу и бессонно трудясь для победы весны, наступающей по всему фронту.

Надя осторожно отошла от поленницы, чтобы не вспугнуть чужое счастье.

Никогда не было ничего такого в Надиной жизни! Еще никто так настойчиво не добивался от нее поцелуя, никому он не потребовался на всем белом свете, и сама она никому не была так сильно нужна, как Тося понадобилась Илье. Заплуталось на дальних дорогах женское ее счастье, а теперь, после скорой свадьбы с добрым, но нелюбимым Ксан Ксанычем, и никогда уж не найдет к ней пути.

Угрюмая, нехорошо спокойная, вошла Надя в общежитие, вытащила из-под койки чемодан и стала укладывать вещи.

— Счастливые вы с Ксан Ксанычем! — позавидовала девица с серьгами.

Она переселилась к нашим девчатам, заняла бывшую Анфисину койку и сейчас сидела на ней и, позевывая, накручивала на ночь бигуди.

— Теперь и мы с Сашкой будем требовать квартиру! — объявила Катя, отрываясь от рукоделия. — Есть надежда, осенью дадут…

В комнату быстро вошла Вера. Еще с порога она нетерпеливо глянула на свою койку. Не раздеваясь, шагнула к ней, приподняла подушку, но и там ничего не нашла.

— Кто знает, почта была сегодня? — быстро спросила Вера.

Катя с проказливым любопытством посмотрела на смутившуюся под ее взглядом Веру, но пожалела старшую подругу и ничего не сказала.

Надя вынула из шкафа свое лучшее, давно уже приготовленное для свадьбы платье и вдруг замерла с ним посреди комнаты, будто забыла дорогу к чемодану.

— Что с тобой? — забеспокоилась Вера.

Угрюмая, еще более некрасивая, чем обычно, Надя подошла к раскрытому чемодану, помедлила и опустилась на койку, держа платье на вытянутых руках.

— Надежда, не дури! — попробовала предостеречь ее Вера: кажется, она догадалась уже, что происходит с Надей.

Вбежал Ксан Ксаныч с новенькой, только что купленной сковородкой. Он был все такой же возбужденный и впервые за время своего жениховства позабыл постучать в дверь.

— Надюша, ты еще не готова? — Он подскочил к Наде и бодро помахал сковородкой. — Без очереди достал, алюминиевая, пригодится в семейной жизни.

Ксан Ксаныч пожал Наде руку выше локтя, шепнул: «Раскладушку я уже забросил!» — и вытащил чемодан на середину прохода между койками. Надя невольно подчинилась бурному его натиску и положила свадебное платье в чемодан. Они стали укладывать вещи. Сильные Надины руки двигались все тяжелей и непослушней, словно воздух на их пути густел и становился вязким. Ксан Ксаныч искоса присматривался к своей невесте. Он заметил перемену в ней, и эта новая непонятная Надя настораживала и даже пугала его.

Руки их сталкивались над чемоданом, но в глаза друг другу они не смотрели. Надино смятение передалось и Ксан Ксанычу. Он начал было заворачивать сковородку в полотенце с выцветшим петухом, и вдруг пальцы его приостановили свой бег, точно примерзли к семейному алюминию. Надя испуганно глянула на него, глаза их на секунду встретились. Ксан Ксаныч тут же воровато шмыгнул взглядом в сторону и пуще прежнего засуетился со своей сковородкой. А Наде показалось вдруг, что они обманывают не только себя, а и всех людей вокруг. Похоже, они собирались сделать что-то нехорошее и постыдное: нарушить какой-то неписаный, но всем на свете известный человеческий закон.

Надя подурнела еще больше и выпрямилась над чемоданом.

— Девчата… Вера, Катерина и ты, как тебя? — обратилась она к девице с серьгами. — Выйдите на минуту в коридор. Нам с Ксан Ксанычем потолковать надо.

— Всего на одну минуту, — виновато подхватил Ксан Ксаныч. — Мы быстро…

— Вот жизнь пошла! — пожаловалась Катя, направляясь к двери. — Больше в коридоре живем, чем в комнате!

Вслед за Катей двинулась недовольная девица с серьгами. Патроны бигуди воинственно блестели на ее голове, и, по всему видать, ей очень не хотелось выходить в холодный коридор, но она только вчера перебралась в эту комнату, не успела еще прижиться на новом месте и боялась спорить с Тосиными подругами.