Фриц Лейбер - Ведьма

• Название: Ведьма
• Автор: Фриц Лейбер
• Издательство: Аргус
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996
• ISBN: ISBN 5-85549-057-2

Замечательный фантаст Америки, классик жанра, Фриц Лейбер увенчан всеми мыслимыми премиями и наградами, присуждаемыми в области фантастики; его книги расходятся огромными тиражами уже более полувека. В этот сборник вошли самые разные, но одинаково увлекательные произведения — романы «Ведьма» и «Необъятное время», повесть «Серебряные мудрецы» и рассказ «Власть кукол».

---

Гаспар, который молча маневрировал так, чтобы оказаться поближе к няне Бишоп, шепнул, очутившись возле робота:

— Действуй, Зейн. А я-то считал, что ты примешь Ржавчика за урода-неробота, как ты выражаешься. Ведь если на то пошло, он всего лишь стационарная думающая машина вроде словомельницы.

Робот задумался.

— Нет, — прошептал он в ответ, — он настолько мал, что не внушает мне такого чувства. К тому же он слишком… слишком уютный, если прибегнуть к вашему лексикону, и наделен сознанием, которого у словомельниц никогда не было. Нет, он не робот, он — аробот. Он такой же человек, как и ты. Правда, в оболочке, но это неважно — ведь и ты скрыт в оболочке из кожи.

— Да, но у меня есть отверстия для глаз, — заметил Гаспар.

— У Ржавчика они тоже есть.

Флэксмен посмотрел на них угрожающе и приложил палец к губам.

К этому времени Каллингхэм уже несколько раз упомянул, что мудрецам нечего опасаться того, что создаваемые ими произведения окажутся далекими от жизни — это уж он как директор издательства берет на себя. Флэксмен же с отвратительной слащавостью расписывал, какое благодеяние для человечества совершат серебряные мудрецы, когда поделятся накопленной за неисчислимые тысячелетия (его собственные слова) мудростью с короткожителями, отягченными бренными телами. Разумеется, эту мудрость лучше всего воплотить в остросюжетные, увлекательные повести. Ржавчик время от времени вновь коротко излагал свою философию, выдвигал новые аргументы, уклонялся от возражений, не отступая ни на шаг со своих позиций. Во время медленного дрейфа по направлению к няне Бишоп Гаспар поравнялся с Джо Вахтером, который, нацепив кусочек пены на конец карандаша, сыпал на него клочки бумаги, чтобы он не прилип к мусорному совку. И тут Гаспару пришла в голову мысль, что Флэксмен и Каллингхэм совсем не те хитрые, ловкие и циничные бизнесмены, за которых они себя пытаются выдать. Их взятый с потолка план заполучить от двухсотлетних законсервированных гениев произведения, увлечь современного читателя выдавал в них безответственных мечтателей, строящих воздушные замки.

Но, спросил себя Гаспар, если уж издатели способны на такие фантазии, какими же фантазерами должны были быть прежние писатели? Эта мысль была такой же потрясающей, как известие, что твоим прапрадедом был Джек Потрошитель.

17

Из этой задумчивости Гаспара вывело невероятное заявление Ржавчика. Серебряный мудрец за два века своего существования не прочел ни единой книги, смолотой на слово-мельнице!

Первой реакцией Флэксмена был ужас, словно Ржавчик заявил, будто им постоянно недодают кислород, что превратило их в кретинов. Издатель хотя и был готов признать, что в прошлом не уделял достаточно внимания своим подопечным в «Мудрости Веков», все-таки обвинял персонал Яслей в злостном лишении серебряных мудрецов самой элементарной литературной диеты.

Однако няня Бишоп тут же указала на то обстоятельство, что правило «НИКАКОГО СЛОВОПОМОЛА» было раз и навсегда установлено самим Даниэлем Цуккертортом при основании фонда, и мистеру Флэксмену следовало это знать. Изобретатель настаивал на том, что творцы гениальных произведений должны получать самое лучшее интеллектуальное и художественное питание, а чтиво, производимое словомельницами, он объявил вреднейшей примесью. Так что это правило соблюдалось очень строго, хотя в прошлом какая-нибудь безответственная няня и могла тайком подсунуть в рацион мудрецов пару-тройку свежесмолотых книг.

Ржавчик поддержал няню Бишоп и напомнил Флэксмену, что Цуккерторт остановил свой выбор на его прадеде с товарищами именно потому, что они были преданы высокому искусству и философии, а к науке и особенно технике питали глубочайшее отвращение. Разумеется, продукция словомельниц иногда вызывала у них некоторый интерес сугубо умозрительного характера, но этот интерес никогда не был большим, и правило «НИКАКОГО СЛОВОПОМОЛА» не причиняло им ни малейших неудобств.

Наконец Гаспар добрался до няни Бишоп, которая, когда Ржавчик разговорился, отошла в дальний угол комнаты. Тут можно было шептаться, не мешая остальным, и, к большому удовольствию Гаспара, няня Бишоп вроде бы не возражала против его общества.

Гаспар не пытался скрыть от себя, что эта очаровательная, хотя и временами язвительная девушка вызывает в нем самые теплые чувства, а потому попробовал расположить ее к себе, выразив глубокое — отчасти искреннее — сочувствие к положению, в которое поставил ее питомцев нелепый план издателей. Он долго и, как казалось ему, со знанием дела распространялся о возвышенном уединении мудрецов, их утонченной этике, филистерской пошлости и, в частности, о литературных потугах мистера Каллингхэма.

— По-моему, это гнусность — подвергать их такому испытанию, — закончил он.

Няня Бишоп смерила его презрительным взглядом.

— Вы так считаете? — прошептала она. — А вот я придерживаюсь другого мнения. По-моему, это прекрасный план, и Ржавчик просто дурак, если не видит этого. Им давно нужно было найти себе настоящее занятие, вернуться в живой мир, заработать синяки и шишки! Им это просто необходимо! Если хотите знать, издатели ведут себя как настоящие джентльмены. Особенно мистер Каллингхэм, который оказался гораздо более приятным человеком, чем я думала. Знаете, мистер Ню-Ню, мне начинает казаться, что вы действительно писатель. Возвышенное уединение, подумать только! Вас так и тянет в башню из слоновой кости.

Гаспар обиделся.

— Если вы считаете этот план таким уж хорошим, — заявил он, — почему вы не сказали об этом Ржавчику? Вас-то он наверняка послушается!

Девушка снизошла еще до одного насмешливого взгляда.

— Ну и ну! Не только великий писатель, но и гениальный психолог! Значит, я должна перейти на их сторону, когда Ржавчик и так один против всех? Нет уж, увольте.

— Нам следует все это обсудить подробнее, — предложил Гаспар. — Может быть, поужинаем вместе? Ведь вам разрешается отлучаться из Яслей?

— Хорошо, — согласилась няня Бишоп. — Конечно, если дело ограничится только ужином и разговором.

— Чем же еще? — недоуменно пожал плечами Гаспар, мысленно поздравляя себя с первым успехом.

В этот момент серебряное яйцо перебило Флэксмена, который с чувством распространялся о долге его содержимого перед человечеством.

— Погодите, погодите, погодите, дайте мне сказать!

Флэксмен покорно умолк.

— И пожалуйста, дайте мне договорить до конца, — донесся из динамика металлический голос. — Я долго и терпеливо слушал вас, однако пришло время сказать правду. Мы существуем в совершенно разных мирах. В рассказе великого русского писателя некий человек на пари согласился прожить пять лет в одиночном заключении. В течение первых трех лет он без конца требовал все новых и новых книг, на четвертый год он читал только Евангелие, а потом перестал читать совсем. Мы находимся в таком же положении, как и он, только тысячекратно усиленном. И мы страдаем от одиночества, и вспоминаем время от времени — причем без малейшей признательности — того, кто соблазнил нас этой судьбой, а заодно и мир, который отрекся от нас и продолжает идти своим извилистым трудным путем, пока мы пребываем в вечной ночи.

Вот почему я снова отвечаю вам «нет». Выключите меня, няня Бишоп, и отнесите обратно.

18

Жизнь имеет обыкновение усыплять нашу бдительность, чтобы внезапно разинуть на нас тигриную пасть или раздавить как мух. Приемная «Мудрости Веков» казалась самым тихим и спокойным местом в мире, местом, где время остановилось, однако, когда Гаспар зашел туда вечером за няней Бишоп, из внутренней двери внезапно появился всклокоченный старик, который взмахнул длинным посохом из черного дерева с двумя поразительно реалистичными змеями на нем и изрек:

— Изыди, мерзкий репортер! Осирисом, Сетом и Ра заклинаю тебя! Изыди, кому говорят!

Старец был точной копией Джо Вахтера, вплоть до седых волос на мочках ушей. Однако он не горбился, обладал длиннейшей белоснежной бородой и так широко раскрывал глаза, что были видны налитые кровью белки.

При каждом его вопле по воздуху прокатывались смрадные миазмы застарелого перегара.

Гаспар, пораженный сходством таинственного старца с Джо Вахтером, собрался было дернуть его за бороду, чтобы проверить, не накладная ли она, и, опасливо косясь на посох, уже протянул было руку, как вдруг из-за спины старца показалась няня Бишоп.

— Назад, Зангвелл, — поспешно скомандовала она, морща нос. — Мистер Ню-Ню совсем не репортер, папаша, теперь вся газетная работа выполняется роботами. Их-то вы и должны остерегаться. Осторожнее! Не сломайте свой кадуцей. Сами же говорили, что это музейная редкость. И не нажимайте так на нектар. Сколько раз я отгоняла от вас розовых слонов и не пускала в Ясли розовых фараонов. Пошли, мистер Ню-Ню! На сегодня я уже вот так сыта «Мудростью Веков» — ее рука коснулась нежного подбородка.