Виктор Дьяков - МЕНТАЛЬНАЯ НЕСОВМЕСТИМОСТЬ Сборник: рассказы, повести

• Название: МЕНТАЛЬНАЯ НЕСОВМЕСТИМОСТЬ Сборник: рассказы, повести
• Автор: Виктор Дьяков
• Жанр: Современная проза

   Разве могут мирно соседствовать, или даже сосуществовать в рамках одного государства народы когда-то кроваво враждовавшие? Пример русских и татар, русских и немцев наглядно говорит – вполне могут, несмотря на «тяжелую» историческую память и различные вероисповедания. Но есть и обратные примеры: некоторые народы бывшей Югославии, израильтяне и палестинцы, индуисты и мусульмане в Индии, негры и белые в США. Они рознятся не столько по религиозной принадлежности или цвету кожи, они несовместимы по ментальности. Есть и среди народов бывшего СССР несовместимые прежде всего ментально. Об этой несовместимости данный сборник.

---

            Философ размышлял с полузакрытыми глазами, а когда открыл их и вновь оглядел окружавших его пассажиров… Они по-прежнему сновали взад и вперед, стояли сидели, разговаривали, ели… Нет, слово ели не подходило к этим людям, это можно обозначить только словом жрать. Да они не ели, а жрали, жадно, утоляя свой многовекой голод, доставшийся им от никогда не евших досыта предков, жрали часто немытыми руками, на коленях, на газетах. Но они все терпели, терпят и терпеть будут. Его народ никогда не голодал, хоть также жил и в Российской империи и в сейчас в СССР… никогда. А эти всегда умудряются жить впроголодь. Он вновь уже с нескрываемым презрением оглядел всех этих мужчин, женщин, детей… Да они все рабы, рабы по духу, по привычкам доставшимся им от их крепостных предков. Хоть они и перебили в семнадцатом году своих господ, но сами жить без господ, без барина не могут. Они выдвигают их из своей среды. Но то все плохие господа, никуда не годные. Потому рано или поздно придут господа, руководители со стороны, как всегда было в их истории таковые приходили из Скандинавии, Орды, с Европы… И сейчас придут и взнуздают это быдло так, как его соплеменник сумел их взнуздать и всенародно изнасиловать, заставив их прыгнуть выше своей головы, совершить то на что у них не имелось ни способностей, ни мужества. И сейчас должны прийти умные, волевые, безжалостные. Таковых особенно много среди его земляков, они поставят это быдло в привычную для них пятую позицию и заставят делать великие дела этот никчемный народ почему-то возомнивший себя великим… Но не сейчас, позже. Сейчас это стадо должно пожить в хаосе, голоде, холоде, чтобы окончательно осознать, что сами они никогда из дерьма не выберутся. А пока надо чтобы его народ обрел независимость от этих ублюдков и наладил без них разумную и богатую жизнь, чтобы быдло это увидело и коленопреклоненно попросило, как когда-то их далекие предки просило варягов: придите и володейте нами… А чтобы добиться независимости всего и надо-то чтобы русские наконец перестали нас уважать и любить, не захотели с нами жить, возненавидели нас так же сильно, как ненавидим, презираем их мы!

            Мысли философа словно подпитывали его измученный организм. Он даже вроде бы почувствовал прилив сил, энергии, ему захотелось встать, подняться над этой тупой толпой и гордо оповестить: вы все быдло, а я человек. И он даже сделал усилие направленное вверх… но силы так же внезапно кончились, как и пришли. Мысли уже много лет питаемые ненавистью и презрением как наркотик сожгли, подточили саму жизненную силу. Философу вдруг сдавило горло, в груди стало тесно и жарко. Он широко открывал рот, чтобы глотнуть воздуха, но воздух ненавидимой и презираемой им местности на этот раз обернулся лавой залившей горло расплавленным свинцом…

            Помогите…здесь человеку плохо!- женщина, расположившаяся по соседству на своих чемоданах и жующая вареное яйцо с солью… рассыпанной на газете. Она кричала, с испугом глядя на сползшего с «завалинки» грузного пожилого мужчину. Его кепка свалилась с головы и откатилась прямо к ее ногам, обнажив тускло-желтую лысину в обрамлении седых волос. Она испуганно подобрала ноги, словно боясь прикосновения этой кепки и закричала еще громче.- Помогите, вызовите врача!...

            Люди вокруг зашевелились, стали поворачивать головы, но на помощь никто не спешил, и женщина кричала до тех пор, пока не подошел дежурный милиционер. Он ее грубо оборвал:

            - Чего орешь?!

            - Вот, тут человеку плохо, врача надо,- женщина резко уменьшила «громкость».

            - Ты тетка, что дура, или слепая… не видишь, какой же это человек? Это чурка нерусская.

            С этими словами милиционер подошел и с брезгливым выражением стал щупать пульс. «А часы то у него хорошие, и прикид дорогой… богатенький. Как же они гады умудряются всегда лучше нас жить?»- сами собой рождались у милиционера мысли, пока он определял бьется сердце или нет. Пульс не прощупывался, но милиционер не отпускал руку колеблясь: взять часы или нет. Наконец он отпустил безвольно упавшую руку достал рацию и стал вызывать:

            - Медчасть, медчасть… ответьте…- Послышался эфирный шум, кто-то отозвался…- Маша это ты?... Тут во втором зале один откинулся… Да, проверил, пульса нет. Пришли двух человек с носилками… Да нет я не тороплюсь, могу и подождать. Носильщиков покрепче пришли. Это чурек, но не базарный, на вид тяжелый, видать хорошо жрал и тяжело не работал, руки уж больно ухожены, как у холеной бабы. Это наши старики от плохих харчей все больше легкие звонкие и прозрачные, а эти отожратые… Конечно постою, а то еще грабанут и на меня все свалят… нет вещей нет, портфель только. Может уже в багаж сдал, надо билет проверить… Ну все, лады, жду.  

Милиционер нахлобучил на голову покойного его кепку. Его взгляд вновь остановился на часах. Часы явно были импортные, очень дорогие… Но милиционер так ненавидел представителей данного этноса, что брезговал даже совершать в отношении них мародерство. Тут же он вспомнил, что брал покойного за руку и поспешил вытащить платок и стал тщательно вытирать ладонь…

Предсмертная воля Философа претворилась в жизнь намного раньше, чем он думал – столь ненавидимый им народ, во всяком случае отдельные его представители, уже давно столь же сильно ненавидели и его народ.

БИТАЯ СОБАКА

                                                                  рассказ

            Иногда, наблюдая за стаей бродячих собак, можно увидеть удивительное, казалось бы, необъяснимое явление во взаимоотношениях этих четвероногих. Здоровенная молодая псина, самая крупная и сильная в стае, никогда никому не уступающая ни брошенной кости, ни лучшего тёплого места, где-нибудь в отапливаемом подвале… именно эта псина почему-то, без видимых причин панически боится некую небольшую, облезлую собачонку. Причём собачонка явно не первой молодости, и остальные члены стаи к ней никакого почтения, не говоря уж о страхе, не испытывают.

            Опытные, со стажем кинологи объясняют столь странное явление следующим образом. По всей видимости, эти две собаки «знакомы» уже давно, задолго до «организации» данной стаи. Причём вторая собачонка, будучи старше, страшно обижала первую в её щенячьем возрасте. Таким образом, первая собака выросла под прессом каждодневного страха, постоянно испытывая на своей шкуре остроту зубов и когтей второй. Она привыкла её бояться, выросла с этим чувством, оно стало неотъемлемой частью её психики. И даже став большой мощной собакой, она уже не может перебороть страх перед своей мучительницей. Она продолжает её также бояться, как в «детстве». Таких собак называют «битыми»…

            Генерал с переднего сиденья УАЗика, чуть съехавшего с шоссе, наблюдал за маршем вверенных ему войск. Неподалёку располагалось селение, которое вчера взяли идущие в авангарде его армии мотострелковые подразделения. Вообще-то никакого «взятия» не было. Боевики, поняв, что против артиллерии, ГРАДа и «вертушек» даже их «горячая кровь» бессильна… В общем, они предпочли отступить в горы, чтобы уже оттуда вести более привычную для них партизанскую войну. Именно так в своём докладе объяснил отступление противника начальник штаба армии. С позиции штабной науки оно, конечно, так, но «НШ» человек на Кавказе новый, рассуждает общепринятыми категориями… русскими, европейскими, общечеловеческими… ни одна из которых здесь не действует. Командующий тоже русский, но вырос здесь и понимает то, что недоступно воспитанному совсем в иной среде «НШ». За посёлок боевики не стали драться потому, что их командир отсюда родом, здесь живёт его многочисленный род. Если бы он стал здесь воевать, вся огневая мощь армии обрушилась бы на селение. Погибли бы родственники этого самозваного эмира. Таким образом «эмир» сохранял жизнь и имущество родственников не из гуманности и человеколюбия. Это делалось, чтобы уже родившиеся дети его рода смогли вырасти и мстить, а женщины продолжали бы рожать новых воинов и те, вырастая, тоже бы мстили русским. Ведь месть в этом народе являлась в какой-то степени смыслом жизни. А если погибнут эти женщины и эти дети… Вот почему «эмир» не стал защищать родной посёлок. Он не сомневался, что русские не станут никому здесь мстить, и те смогут продолжать расти, и рожать. Ничего этого не мог знать НШ, выросший где-то на Вологодчине.

            На совещании, которое Командующий проводил в КУНГе походного штаба одного из полков, он как всегда тщательно инструктировал собравшихся командиров частей:

            -… Ни в коем случае не допускать грубого обращения с местным населением, полностью исключить воровство и грабежи, никаких зачисток. Если есть возможность, населённые пункты лучше обходить, избегать боестолкновений, которые могут привести к гибели мирного населения…