Назим Ракха - Плакучее дерево

• Название: Плакучее дерево
• Автор: Назим Ракха
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-227-02823-5

Ирен Стэнли потеряла сына, когда тому было всего пятнадцать лет. Убийца, Дэниэл Роббин, был приговорен к смертной казни. В ожидании исполнения приговора он провел в тюрьме девятнадцать лет. Все эти годы душу Ирен переполняли лишь отчаяние и ненависть к убийце сына, она мечтала увидеть, как он будет казнен. Но, измучившись ожиданием и понимая, что надо жить дальше, она написала ему письмо, в котором простила его. Между, ними завязалась переписка. В письмах Роббин предстал перед Ирен не жестоким убийцей, а грустным и мудрым человеком. И женщина усомнилась в том, что Дэниэл убил ее сына. Тогда что же произошло на самом деле в тот трагический день?..

---

— Его больше нет, Ирен. Наш сын… он мертв.

Возникла пауза, словно мгновения затишья перед бурей. Затем на Ирен как будто обрушился удар, словно кто-то с размаху врезал ей кулаком в грудь и живот. От этого удара у нее моментально подкосились ноги, а из горла вырвался крик — так обычно кричит раненое животное.

Она попыталась высвободиться, но Нэт крепче обнял ее.

— Это было ограбление, — попытался объяснить он, что, собственно, произошло. — В доме все перевернуто вверх дном, по-видимому, что-то искали, я не знаю, что именно. Знаю только, что я сначала увидел жуткий разгром и лишь затем обнаружил Шэпа. Его застрелили. Я пытался спасти его, но было уже слишком поздно, Ирен. Ты понимаешь? Было уже слишком поздно.

Ее муж, забрызганный кровью, с безумными глазами — таким она его уже видела. Сжавшийся в комок в углу кровати, умоляющий кого-то пощадить его, что-то прекратить. Сны о войне.

Она вырвалась и ударила его в грудь, затем несколько раз по лицу. Она кричала, чтобы он перестал ей лгать. Рядом с ними неожиданно вырос шериф Стубник.

— Где мой сын?! — билась в истерике Ирен. — Ты отнял у меня сына!

Шериф посмотрел на Нэта.

— Не смотри на него! Смотри на меня! Где, черт побери, мой сын? — Неожиданно эта миниатюрная женщина, которая ни разу в жизни не подняла ни на кого руку, с силой оттолкнула мужа в сторону и бросилась к входной двери дома.

Нэт крикнул ей вслед, позвав по имени, но она его не услышала. Она не позволит ее мальчику умереть. Он был ее жизнью, смыслом существования, ее дыханием, ее кровиночкой. Она прильнет к его губам и вдохнет в него жизнь. У нее получится. У нее должно получиться.

Мать не позволит, чтобы ее дитя умерло.

Глава 7. 1 октября 2004 года

Челюсть Стивена Джозефа Стенли была сломана, правое плечо выбито из сустава. Его застрелили с близкого расстояния, футов с пяти или шести. Угол и траектория пули свидетельствовали о том, что мальчик находился близко к земле, возможно, стоял на коленях, когда в него выстрелили. Пуля, выпущенная из оружия 22-го калибра, вошла в левое легкое, пробила печень и застряла в позвоночнике. В деле Дэниэла Роббина говорилось, что его жертва умерла от асфиксии.

— Захлебнулся собственной кровью, — пробормотал Мейсон, выходя в тюремный двор.

На востоке, извиваясь, словно в судорогах, к небу поднимался дым.

— И зачем им нужно травить этим дерьмом воздух, — буркнул Мейсон, подходя к заключенному. Он так и не привык, что в это время года фермеры выжигают на полях старую траву.

— Когда-то бывало и хуже, — произнес Дэниэл Роббин. — Десять-двенадцать лет назад. Тогда траву жгли все лето. — Он облизнул губы. — Вкус дыма ощущался даже на языке. Даже здесь, взаперти.

— Это я слышал.

Роббин был невысок, точнее, среднего роста, худой, с резкими, угловатыми чертами лица. Синие джинсы, хлопчатобумажная рубашка. На груди и спине оранжевым вышито: «Заключенный».

Мейсон достал из внутреннего кармана пиджака красно-белую пачку сигарет, посмотрел на охранника, стоявшего в пяти-шести шагах от них, и предложил Роббину закурить.

Заключенный улыбнулся и покачал головой.

— Это нарушение правил внутреннего распорядка, вы же сами это знаете.

— Вы увиливаете от ответа на мое предложение, — пошутил начальник тюрьмы. Затем вытащил сигарету, прикурил и затянулся.

— Я не знал, что вы курите.

Мейсон выпустил дым.

— Я и не курю.

В небе басовито пророкотали двигатели самолета. Где-то вдали прокурлыкали дикие гуси. Прогулочный двор был обнесен двойным забором, поверх каждого — скрученная кольцами колючая проволока, отражавшая солнечный свет, как куча битого стекла. За тюремной стеной тянулась 5-я федеральная трасса, и гул нескончаемого потока машин неизменно будил воображение всех обитателей тюремных стен. В одном направлении трасса вела на юг, в Мексику, в другом — на север, в Канаду. И то и другое означало свободу. Мейсон посмотрел в южном направлении, чувствуя в кармане и тяжесть приказа о смертной казни, и бремя неизбежных последствий этого документа, и застарелую тупую боль, от которой хотелось бежать, закрыв глаза.

Ход его мыслей нарушил Роббин. Он передумал и решил все-таки попросить сигарету. Мейсон, обрадованный тем, что может предложить этому человеку хотя бы что-то помимо безжалостного приказа, вытащил пачку и щелкнул зажигалкой.

Роббин затянулся и тут же закашлялся.

— Послушайте, — начал он, постучав себя в грудь. — Не понимаю, чего вы тянете, вы могли бы сразу отдать мне эту бумажку. — Он посмотрел на сигарету и сделал еще одну затяжку. — Скажите, — Роббин перевел взгляд на ползущие по небу облака, — дату уже назначили?

Директор покатал сигарету между большим и указательным пальцами.

— Вы же для этого сюда пришли?

— В конце месяца, — ответил Мейсон.

— На Хеллоуин?

— Раньше. 29-го.

Ветром Роббину растрепало волосы, и Мейсон заметил похожие на пух седые пряди.

Заключенный снова затянулся и выпустил дым.

— Понятно.

Не зная, что еще сказать, Мейсон полез в карман и достал конверт.

— Хотите, я вам его зачитаю? Я вроде бы как официально уполномочен это сделать.

— Если обязаны, значит, читайте.

Директор посмотрел на конверт, перевернул его и протянул Роббину.

— Можете позвонить адвокату, когда вернетесь с прогулки. Прямо сейчас или, на крайний случай, завтра рано утром.

Роббин бросил сигарету, раздавил ее каблуком и взял конверт.

— Какой смысл мне это делать?

— Думаю, что это решать вам и вашему адвокату.

Заключенный покачал головой:

— Нечего тут решать, мистер Мейсон. — Роббин провел пальцами по конверту, словно слепой, ощупывающий шрифт Брайля. — Я не собираюсь бороться.

Мейсон искоса взглянул на него, а сам мысленно задался вопросом: легче ли ему будет казнить человека, который перестал цепляться за жизнь?

— Вон, видите? — произнес Роббин и сделал взмах рукой.

Мейсон повернулся, посмотрел в указанном направлении, затем снова взглянул на Роббина:

— Что там?

— Колибри. Только что пролетела птичка. Разве вы не слышали?

Мейсон оглядел своего собеседника с головы до ног. Человек, даже тот, что сейчас стоит перед ним, может быть вооружен. Может иметь при себе зубную щетку, заточенную до остроты бритвенного лезвия. Вытащенный из мебели винт. Известны случаи, когда из жестянок из-под растворимого кофе делали ножи. Директор сам однажды изготовил такой нож. Небольшое, похожее на морскую раковину лезвие, которое резало человеческую плоть, как теплое масло.

— Красновато-коричневая птичка, — продолжил тем временем приговоренный. — Знаете, они почти полностью коричневые, как ржавчина, только горлышко красное. — Он посмотрел куда-то мимо Мейсона. — Что это? Сегодня какое число? 1 октября? Или 2-е? Что-то не припомню, чтобы я их видел так поздно осенью.

— Колибри? — переспросил директор тюрьмы. — Здесь, во дворе?

— Да. Самец. Рыженький самец.

— Верно. — Мейсон раздавил каблуком окурок, недовольный собой, недовольный тем, что все так обернулось. Он проявил человеческие эмоции — иными словами, слабость, — что противоречило и инстинкту, и всему тому, чему его учили. — Откуда здесь взяться колибри? Да вы оглянитесь, тут ведь ничто не способно выжить.

Роббин скользнул взглядом по директору тюрьмы и улыбнулся. Нет, конечно, не широкой улыбкой, а лишь слегка приподняв уголки рта. Губы разжались, и раздался легкий смешок.

— Здесь все нормально, Генерал. Тут и птичке место найдется. В конце концов, и всем нам.

Глава 8. 11 мая 1985 года

Они хоронили сына в прохладный, пасмурный день. Звуки казались неестественно близкими, почти осязаемыми, Ирен отчетливо слышала их, когда они вышли за ворота кладбища. Шаги… чье-то покашливание… машины.

Нэт помог жене и дочери забраться в машину, затем сам сел за руль. Одиннадцатилетняя Блисс сидела между родителями, сложив руки на коленях. Ирен бросила взгляд на идеально подстриженные ногти дочери, покрытые слоем лака. Это постаралась ее сестра Кэрол. Она также причесала племянницу и купила ей новое платье. Кэрол приехала в тот же день, когда ей позвонил Нэт. Автобусом она добралась до Сент-Луиса, а оттуда самолетом вылетела в Портленд. Там она взяла напрокат машину, на которой прикатила прямо к дому шерифа Стубника, где находилась Ирен, и пробыла с ней всю ночь.

Ирен поднесла руку ко рту и откусила заусенец. Ее собственным ногтям было далеко от совершенства, а платье извлечено из гардероба миссис Стубник — простое черное облегающее платье в микроскопический горошек. Миссис Стубник также любезно одолжила ей косынку. Ирен повязала ее на голову прежде, чем сесть в машину, после чего они выехали на Мейн-Норт.