Билл Брайсон - Краткая история быта и частной жизни

• Название: Краткая история быта и частной жизни
• Автор: Билл Брайсон
• Издательство: ACT
• Жанр: Культурология
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-083335-1

Билл Брайсон — автор мирового бестселлера «Краткая история почти всего на свете». После феноменального успеха этой книги, посвященной «большим» проблемам — рождению Вселенной, развитию планеты Земля, происхождению жизни, — он решил сосредоточиться на, казалось бы, более мелких вопросах, которые, тем не менее, чрезвычайно близки большинству из нас: на истории частной жизни, быта и домашнего уюта. Рассказ о житейских мелочах и предметах домашнего убранства превращается в историческое повествование, уводящее нас в глубокое прошлое человеческой культуры.

---

Огромные дополнительные площади были расчищены под поля и пастбища, прокладка больших дорог тоже способствовала образованию обширных вырубок. Большие дороги в колониальной Америке были необычно широкими — 165 футов; всем должно было хватить места, в том числе и фермерам, перегоняющим скот на ярмарки.

К 1810 году в Коннектикуте осталась едва лишь четверть от первоначальных лесов. Мичиганский запас белой сосны, который казался неиссякаемым — к приходу первых колонистов имелось примерно 170 миллиардов погонных метров, — всего за одно столетие уменьшился на 95 %! Большая часть американской древесины уже в XVII веке экспортировалась в Европу, в частности в виде кровельной дранки и обшивочных досок, и, как заметила Джейн Джекобс в книге «Экономика больших городов», американское дерево послужило отличным топливом для Большого лондонского пожара.

Вполне естественно было бы предположить, что ранние поселенцы строили бревенчатые дома. Но это не так. Они просто-напросто не умели их строить. Бревенчатые дома появились в Америке благодаря иммигрантам из Скандинавии лишь в конце XVIII века, но быстро вошли в обиход. Несмотря на то, что бревенчатые срубы — относительно простые сооружения (чем, конечно, они и привлекали), у этой строительной технологии тоже есть свои нюансы. Когда кладут сруб, строители скрепляют бревна на углах при помощи пазов различной формы — треугольных, ромбовидных, «в седло», квадратных, «ласточкиных хвостов» и так далее; как оказалось, эти территории, на которых применялись пазы какого-то определенного типа, имеют на удивление четкие географические границы, до сих пор не всегда объяснимые.

К примеру, «в седло» рубили дома на «глубоком Юге» (в Алабаме, Джорджии, Луизиане и других юго-восточных штатах), в центральном Висконсине и южном Мичигане, но практически нигде больше. Тем временем жители штата Нью-Йорк облюбовали метод, который назывался «фальшивая угловая обшивка», но те из них, кто затем двинулся дальше на запад, забросили этот способ. Историки могут изучать заселение и миграции Америки (и действительно изучали их) по времени создания и типам пазов на бревенчатых срубах; целые научные карьеры были посвящены тому, чтобы понять систему распределения по стране различных видов зарубок в дереве.

Зная теперь, как быстро американские колонисты проложили себе дорогу через могучие леса, вы почти не удивитесь тому, что в маленькой и гораздо более густонаселенной Англии нехватка древесины была вечной проблемой. Возможно, легенды и сказки оставили у нас неискоренимый образ средневековой Англии как земли темных дремучих лесов, однако на самом деле деревьев, за которыми могли бы прятаться Робин Гуд и его веселая шайка, было не так уж много. Согласно «Книге Страшного суда» (1086), уже в то время леса покрывали всего 15 % территории страны.

Британцы всегда очень нуждались в больших количествах древесины. На типичный фермерский дом уходило в среднем 330 дубовых стволов, на корабль еще больше. Флагман Нельсона, линейный корабль «Победа», был построен из трех тысяч взрослых дубов, что, в общем, представляет собой довольно обширную дубраву. Кроме того, дуб в больших объемах потреблялся в промышленности. Дубовая кора, смешанная с собачьими фекалиями, использовалась для дубления кожи. Чернила делали из дубовых галлов — наростов, образующихся на дереве в результате деятельности паразитирующих ос. Но больше всего деревьев пожирало производство древесного угля. К концу XVIII века ежегодно сжигалось до 540 квадратных миль, то есть около одной седьмой всех лесов страны. Большинство лесистых территорий выживало за счет молодой поросли, которую выращивали ради периодической вырубки.

Фактически угольная промышленность отнюдь не виновна в интенсивном использовании лесов; она как могла сохраняла леса, но чахлые деревца не сравнятся с густым девственным лесом. Даже при аккуратном обращении потребности в древесине были так бесконечно высоки, что к началу XVI века Британия использовала лес быстрей, чем могла его вырастить, и к началу XVII века строительная древесина стала дефицитом. Деревянно-кирпичные дома, которые мы ассоциируем с тем периодом, демонстрируют в Англии вовсе не обилие, а нехватку строевого леса: владелец дома показывает, что может позволить себе столь редкий ресурс.

Только необходимость наконец заставила людей обратиться к камню. Почти тысячу лет, начиная с краха Римской империи и до эпохи Чосера, древесина была в Англии почти единственным строительным материалом. Лишь самые значительные сооружения — соборы, дворцы, замки и церкви — строили из камня. Когда норманны пришли в Англию, на всей территории страны не было ни единого каменного дома.

Это было немного странно, потому что прямо под ногами лежал отличный строительный камень: большой массив практичного оолитового известняка (то есть включающего множество твердых и прочных зерен — оолитов) тянулся широкой дугой через всю страну, от Дорсета на южном побережье до Кливленд-Хиллс в Йоркшире на севере. Этот массив называют юрским поясом, и все самые знаменитые виды строительного камня Англии, от пурбекского мрамора до портлендского камня, найдены в его пределах. Эти чрезвычайно древние камни придают британскому ландшафту мягкость и особый аромат вечности. На самом же деле вечность английских зданий — явная иллюзия.

Камень использовался в малых количествах по причине своей дороговизны — его было дорого добывать (прикладывалось слишком много труда) и дорого транспортировать из-за его огромного веса. Протащить телегу, груженную камнем, на десять-двенадцать миль означало практически удвоить его стоимость, поэтому средневековый камень далеко не возили: вот чем объясняются столь отчетливые региональные различия в способах использования камня и соответствующих архитектурных стилей на территории Британии. Для постройки каменного здания больших размеров — к примеру, цистерцианского монастыря — требовалось 40 000 возов с камнем. Зато каменное сооружение внушало окружающим должный трепет — не столько своей массивностью, сколько самим обилием камня, который воспринимался как символ власти, богатства и роскоши.

В жилых домах до XVIII века камень практически не использовался, но потом его быстро ввели в дело, даже при строительстве коттеджей. К сожалению, большие территории за пределами известнякового пояса не имели местного камня, в числе таких территорий оказался самый важный и более всего нуждающийся в новом строительстве город — Лондон. Однако в окрестностях Лондона содержались огромные запасы богатой железом глины, и город заново открыл для себя древний материал — кирпич. Кирпич был известен человеку около шести тысяч лет, но в Британии появился только во времена римлян, а римские кирпичи были не слишком хорошего качества. При всех строительных навыках римляне не умели обжигать кирпич так, чтобы глиняный блок большой толщины как следует пропекся изнутри, поэтому изготавливали тонкий кирпич, больше похожий на квадратные плитки. После ухода римлян кирпич в Англии вышел из обращения на добрую тысячу лет.

Кирпичи начали снова появляться в некоторых английских зданиях примерно к 1300 году, но в течение следующих двухсот лет местных мастеров было так мало, что, как и раньше, приходилось обращаться за помощью к голландским кирпичникам и плиточникам. В качестве строительного материала для производства дома кирпич завоевал должное место в эпоху правления Тюдоров. Многое знаменитые кирпичные здания, такие как дворец Хэмптон-Корт, были построены именно в тот период. У кирпича было одно большое преимущество: его часто можно было сделать прямо на стройплощадке. Крепостные рвы и пруды, которые мы обычно ассоциируем с поместными домами эпохи Тюдоров, часто находятся на тех самых местах, откуда бралась глина для кирпичей.

Но кирпич имел и свои недостатки. Для того чтобы изготовить приличные кирпичи, мастер должен был в точности соблюсти все технологические этапы: сначала осторожно смешать как минимум два вида глины, добиться нужной консистенции, чтобы предотвратить коробление и усадку во время обжига; затем подготовленную глину сформовать в форме кирпича (для этого использовались специальные формы) и дать просохнуть две недели. В конце концов кирпичи складывались рядами и обжигались в печи. Если хотя бы один этап работы выполнялся с ошибками — например, содержание влаги в камне оставалось слишком высоким или печь была недостаточно жаркой, — кирпич получался некачественный. Сделать качественный кирпич мог только отменный мастер. Вот почему в средневековой Британии и позже кирпич высоко ценился как престижный строительный материал.

Возможно, самой грандиозной демонстрацией того, насколько трудно изготовить хороший кирпич (а заодно и грандиозной демонстрацией упрямства), стала история Сидни Смита, известного своим острословием священника, который в 1810-х годах решил сам сделать кирпичи для своего приходского дома в Фостоне, Йоркшир. Только после того, как он обжег 150 000 штук, он все-таки признал, что из такого плохого материала у него ничего не получится.