Владимир Свержин - Танцы на минном поле

• Название: Танцы на минном поле
• Автор: Владимир Свержин
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Детектив
• Год: 1998

Распечатав очередной конверт, Президент пришел в недоумение. И было от чего. Вместо ожидаемой справки о том, что Международный Валютный Фонд в очередной раз готов наполнить своей посильной лептой бюджет независимой России, пакет содержал фотографию, сопровожденную с обратной стороны аккуратной надпечаткой: «Уважаемый господин президент! Надеюсь, вам не составит труда узнать, где находятся данные предметы?» — «С ума они там, что ли, понимаешь, сошли?! — нахмурился Президент, перечитывая надпись — «В угадайку играют!»

Он перевернул снимок, и светлые его глаза увеличились так, будто хотели заглянуть под глянцевый слой фотоэмульсии. Предметы, запечатленные чьей-то любительской «мыльницей», были ядерными боеголовками, и ничем другим быть не могли. Три массивные металлические туши, способные в считанные секунды смести с лица Земли средних размеров город, сиротливо лежали на каменистой почве, поросшей жухлой растительностью.

---

Пришедший утром в свой кабинет подполковник Крутый, как обычно, скомандовал сейфу «равняйсь-смирно» и, достав из него бумаги, углубился в чтение. Ожидавшееся через полчаса появление главного в этих степях борца с терроризмом полковника Данича требовало от него взвесить еще раз все имевшиеся в распоряжении факты.

Зревшее в последние дни желание вновь, сантиметр за сантиметром, проверить весь маршрут движения группы Дунаева с появлением лихого полковника и его орлов становилось выполнимым. Однако, движимый клановой ревностью, он страстно желал заполучить себе всю инициативу в предстоящей операции, оставив пришедшим на все готовое «террористам» роль бронированного кулака под его чутким руководством.

Встреча с конкурентом не совсем оправдывала его чаянья, но, тем не менее, памятуя о суровом президентском наказе, вожди соперничающих кланов пришли к соломонову решению, создав некий компромиссный симбиоз о двух головах, отдаленно напоминающий российский герб. Шифрограмма, полученная генералом Банниковым через шпионский спутник, запущенный еще в годы прежнего режима, гласила: «По последним сведеньям, объект намеревается проследовать по изначальному маршруту группы Дунаева. Прошу разрешения сопровождать объект. Майор Повитухин». Разрешение было получено немедленно.

Полковник Данич вошел в кабинет следователя, как входит трехмачтовый фрегат в тихую рыбацкую гавань, порождая в невольном зрителе суеверный страх и восхищение. После неудачи с «тыловиками» романтический ореол, окружавший его, несколько развеялся, оставляя, все же, ощущение несгибаемой мощи.

— Добрый день, — протянул Данич широкую, твердую, словно мраморная плита, руку. — Есть какие-нибудь новости?

С момента прибытия сюда полковника не оставляло чувство, что сработаться до уровня единой команды с представителем прокуратуры ему навряд ли удастся. В этом невысоком, плотном, словно хомяк, человеке его раздражало все: манера двигаться, по-штатски носить военную форму, говорить почти шепотом, не спуская с собеседника острых и прозрачных, как медицинские шприцы, глаз. Но сейчас его больше занимало другое. В отличие от следователя, он знал о существовании третьей группы, посланной в Энск. Группы генерала Банникова. Отрешившись от воплей следователя о злоумышленниках и заговорщиках, Данич склонен был отнести ловкость обхитривших его «тыловиков» на счет принадлежности их к контрразведке. Любительством здесь и не пахло. Понятное дело, ставить в известность представителя военной прокуратуры о тайной войне конкурирующих спецслужб не входило в его планы, и, предоставив тому ловить призрачных заговорщиков, сам полковник искал следы близкого присутствия конкурентов.

— Добрый день, — следователь пожал протянутую ему руку. — Новостей особых у нас нет, и, между нами говоря, это скверно.

— Вы не пробовали еще раз разговаривать с начальником тыловой комиссии?

— Пробовал, — пожал плечами Данич.

— И что? — живо поинтересовался его собеседник, — Необходимо срочно установить все, что возможно, об этих офицерах, сбежавших от ваших людей.

Полковник скривил губы в недоброй улыбке. Лишнее напоминание о проколе его группы он воспринимал, как бестактность, тем более, что его люди, как ни крути, действовали по ошибочной установке лично товарища следователя.

— С офицерами все в порядке, — внутренне радуясь произведенному эффекту, ответил Данич. — Я получил шифрограмму. В Москве, в штате управления, служат недавно. Оба переведены из каких-то дальних гарнизонов, по службе аттестуются хорошо …

Удовлетворенно глядя, как судорожно работает мысль под выпуклым лбом подполковника Крутыя, он умалчивал лишь об одном, что, если они имели дело с питомцами такого известного мастера дезинформации, как полковник Коновалец, ставшего с недавних пор правой рукой Банникова, то никаких зацепок и несоответствий со стороны документированности легенды просто не могло существовать.

— Хорошо, — пробормотал следователь, вытаскивая из сейфа папку с делом, — надеюсь, вас не затруднит предоставить текст этой шифровки, чтобы я мог приобщить его к материалам следствия.

— Да нет, пожалуйста. — Он достал из кармана кителя сложенный вчетверо листок.

— Благодарю вас, — Крутый открыл скоросшиватель и начал медленно перелистывать страницы дела, ища место для нового документа.

— Вот здесь — он аккуратно снял планку, удерживающую бумаги.

— Простите, Николай Емельянович, — полковник Данич, дотоле спокойно наблюдавший сцену любовного слияния человека и бумаги, протянул руку к папке. — Можно посмотреть?

— Скажите, Николай Емельянович, — медленно проговорил полковник, перелистав несколько страниц, и, похоже, не читая запечатленный на них текст, — вы передавали кому-нибудь дело?

— Нет, — настороженно глядя на бойца с терроризмом, тихо произнес тот.

— Угу, — Данич перевернул еще пару страниц, — И вы всегда так аккуратно обращаетесь с бумагами!

Это было верное наблюдение. Подполковник Крутый высоко чтил закон, его дух, букву, и, в том числе, те белые листы, на которых запечатлевались плоды его раздумий и наблюдений, поэтому страницы дел он перелистывл, как уникальную рукопись 15 века. — Да,— с недоумением ответил следователь.

— Тогда вот что, любезный Николай Валерьянович, должен вам сообщить кое-что, что вас вряд ли обрадует. Меня, впрочем, тоже. Видите эти надрывы, там, где бумага соприкасается с креплением скоросшивателя?

Крутый ухватился за папку и уставился на материалы дела. Полковник не обманывал. Дырочки, аккуратно пробитые им при помощи дырокола, на большинстве бумаг были слегка надорваны.

— Так бывает, — продолжал Данич, — когда бумаги дергают. А дергают их, когда переворачивают быстро, но, в то же время, не перелистывают, а разворачивают до конца, как, скажем, при перефотографировании, — завершил он.

— Это… — Крутый поднял руку, указывая пальцем куда-то в пространство. Голос у него пресекся, и он стал судорожно хватать руками воздух.

— Вот так-то! — подытожил Данич и, сняв трубку внутреннего телефона, прикрикнул: — Дежурный! А ну-ка, бегом в санчасть! Волоки сюда лекаря с валидолом, тут следователю плохо!

Михаил Войтовский умолк, допев последнюю фразу, призывающую пропеть славу его женщины. Все молчали, и только за окном, громыхая о подножье мыса, дробились на мириады брызг тяжелые штормовые волны Черного моря.

— И понесло же вас в море в такую-то погоду, — вздохнула Пушистая, вслушиваясь в шум ветра за окном.

— Это уж точно, — хмыкнул штурман. — Небо тучится, море пучится. Да и шторм здесь от осени до весны. Тут ничего не поделаешь, приказ есть приказ, — продолжал он, разомлев от тепла и уюта. После пережитых волнений старлея заметно тянуло на откровенность. — Не знаю, кому там, в верхах, что доказывают, а мы, почитай, месяц с боевых не вылезаем.

— Послушай, Сережа, — так звали штурмана, — вот я человек глубоко невоенный, — начал капитан Войтовский, — объясни мне, что значит «боевое» по такой вот погоде? Ну, я понимаю, спасатели, или, там, пограничники. Одни вылавливают тех, кто додумался по такому морю плавать, другие— тех, что при этом еще получают выгоду. Но вас-то, за каким лешим туда понесло?

— Ну, это ты зря, — протянул мореман. — У пограничников, у тех работа всегда есть, а спасатели в этот сезон по большей части сидят без работы.

— Что так? — вставил свою фразу Ривейрас, удобно расположившийся на кушетке близ камина. — Повальная непотопляемость?

— Что-то вроде этого, — кивнул Сергей. — Знаешь, сколько надо всего пройти, что бы выйти в море?

— Сколько?

— Ну, вот сейчас начнешь, как раз, к весне закончишь. Разве что анализ мочи покойной прабабушки не требуют.

— Вот как? — Войтовский отложил в сторону гитару. — С чего вдруг такие строгости?

— А Бог его знает, — пожал плечами моряк. — Денег, наверно, хотят. Сказать по чести, я уже устал удивляться местным заворотам. То здесь начинают бродить слухи о каком-то экологическом бедствии, тут же бегают, создают фонд, организуются какие-то экспедиции, у флота отбирают чуть ли не всех водолазов и подводную лодку. То, вдруг, про катастрофу забывают, и устраивают совместные морские учения. Только мы успели вернуться — вперед, на траление квадрата «Х».

— Много наловили? — интересуется Женечка.

— Ага, четыре самодельных радиобуя и дулю с маслом. Чего поймали, хрен поймешь, — скривился мореман. — А тут, на тебе! Вернулся, — жену отослали. Дурдом.

— Это уж точно, — согласилась хозяйка. — Ладно, мальчики, — сладко зевнув, продолжала она, — время позднее, спать хочется. А то вы тут сейчас языками зацепитесь, до утра просидите, а вам, — она кивнула своим спутникам, — завтра еще производить впечатление приличных людей.