Роже Мартен дю Гар - Семья Тибо.Том 1

• Название: Семья Тибо.Том 1
• Автор: Роже Мартен дю Гар
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1972

Роман-эпопея классика французской литературы Роже Мартен дю Гара посвящен эпохе великой смены двух миров, связанной с войнами и революцией (XIX — начало XX века).

На примере судьбы каждого члена семьи Тибо автор вскрывает сущность человека и показывает жизнь в ее наивысшем выражении — жизнь как творчество и человека как творца.

Вступительная статья Е. Гальпериной.

Примечания И. Подгаецкой.

Иллюстрации Б. Заборова.

---

Подняв брови и недовольно выпятив губу, он малодушно старался укрыться от этого боязливого взгляда, которому не сумел бы солгать. Он оттолкнул тарелку и неопределенно повел рукой. К счастью, толстая Клотильда, которая не могла выносить молчания, не нарушая его, уже ответила вместо Антуана:

— Да разве можно что-нибудь сказать заранее? Господину Антуану надо сперва поглядеть. Я только одно знаю: мужа моего покойного мать померла от простуды, а у нее перед тем пятнадцать лет живот был весь раздут!

XI

Через четверть часа Антуан подходил к дому номер тридцать семь-бис на улице Вернейль.

Старые строения окружали темный дворик. Квартира номер три оказалась на седьмом этаже у входа в коридор, где воняло газом.

Робер открыл ему дверь, держа в руках лампу.

— Как твой брат?

— Выздоровел!

Лампа освещала взгляд мальчика, прямой, веселый, немного жесткий, не по годам зрелый взгляд, и все его лицо, напряженное от рано развившейся энергии.

Антуан улыбнулся.

— А ну, посмотрим!

И, взяв у него лампу, приподнял ее, чтобы оглядеться.

Посреди комнаты стоял круглый стол, покрытый клеенкой. Робер, по-видимому, писал: большая конторская книга лежала между откупоренной бутылкой чернил и стопкой тарелок, на которой красовались ломоть хлеба и два яблока, образуя скромный натюрморт. Комната была чисто прибрана и казалась почти комфортабельной. В ней было тепло. На маленькой плитке перед камином мурлыкал чайник.

Антуан подошел к высокой кровати красного дерева, стоявшей в глубине комнаты.

— Ты спал?

— Нет.

Больной, который, видимо, только что проснулся, привскочил, опираясь на здоровый локоть, и таращил глаза, улыбаясь без малейшей робости.

Пульс был нормальный. Антуан положил на ночной столик захваченную им с собой коробку с марлей и начал развязывать бинты.

— Что это у тебя кипит на печке?

— Вода. — Робер засмеялся. — Мы собирались заварить липовый цвет, который дала мне привратница. — Тут он лукаво подмигнул. — Хотите? С сахаром? О, попробуйте! Скажите «да»!

— Нет, нет, благодарю, — весело сказал Антуан. — Но мне нужна кипяченая вода, чтобы промыть рану. Налей-ка в чистую тарелку. Отлично. Теперь мы подождем, пока она остынет.

Он сел и посмотрел на мальчиков, которые улыбались ему, как старому другу. Он подумал: «На вид честные ребята. Но кто может поручиться?»

Он повернулся к старшему:

— А как это случилось, что вы, в таком еще возрасте, юные, живете тут совсем одни?

Ответом был неопределенный жест, движение бровей, как бы говорившее: «Ничего не поделаешь!»

— Где ваши родители?

— О, родители… — заметил Робер таким тоном, точно это была давнишняя история. — Мы прежде жили с теткой. — Он задумался и указал пальцем на большую кровать. — А потом она померла ночью, десятого августа, вот уже больше года. Было здорово трудно, правда, Лулу? К счастью, мы в дружбе с консьержкой; она ничего не сказала хозяину, мы и остались.

— А квартирная плата?

— Вносится.

— Кем?

— Да нами.

— А деньги откуда?

— Зарабатываем, как же иначе. То есть я зарабатываю. А что касается его, так тут-то и загвоздка. Ему нужно подыскать что-нибудь другое. Он служит у Бро, знаете, на улице Гренель? Мальчиком на посылках. Сорок франков в месяц на своем питании. Это ведь не деньги, правда? Подумайте, одних подметок сколько износишь!

Он замолчал и с любопытством наклонился, так как Антуан только что снял компресс. Гноя в нарыве скопилось очень немного; опухоль на руке спала, и, в общем, рана имела вполне приличный вид.

— А ты? — спросил Антуан, смачивая новый компресс.

— Я?

— Да, ты; много зарабатываешь?

— О, я… — протянул Робер и вдруг живо отчеканил, как будто весело хлопнул по ветру флаг: — Я свожу концы с концами!

Антуан удивленно поднял глаза. На этот раз они встретились с острыми, несколько смущающими глазами мальчика, и в выражении его лица Антуан уловил страстность и волю.

Мальчуган готов был рассказывать. Зарабатывать на жизнь — это была главная, единственно стоящая тема, это было то, к чему без устали стремились все его мысли с тех пор, как он начал мыслить.

Он заговорил очень быстро, торопясь рассказать все решительно, сообщить все свои тайны.

— Когда тетка померла, я как конторский мальчик зарабатывал только шестьдесят франков в месяц. Но сейчас я работаю и в суде; это выходит — сто двадцать твердого оклада. А кроме того, господин Лами, старший клерк, разрешил мне заменить полотера, работавшего раньше у нас в конторе по утрам, до прихода служащих. Это был старикан, который натирал пол только после дождливых дней, да и то лишь в тех местах, где было видно, возле окон. От замены они ничего не проиграли, могу вас уверить! Это дает мне еще восемьдесят пять франков. А кататься по комнате, точно на коньках, даже очень весело!.. — Он присвистнул. — У меня и кое-что другое есть в запасе.

Он с минуту поколебался и подождал, пока Антуан снова повернет к нему голову; окинув его быстрым взглядом, Робер, казалось, окончательно определил, что это за человек. Хотя, по-видимому, и успокоенный, он все же решил, что осторожнее будет начать с небольшого предисловия.

— Я вам это рассказываю потому, что знаю, кому можно говорить, а кому нет. Только не подавайте виду, что вам известно. Хорошо? — Затем, возвысив голос и понемногу опьяняясь собственной исповедью, он начал: — Знаете вы госпожу Жоллен, консьержку из номера три-бис, что против вашего дома? Ну так вот, — только никому не говорите, — она делает для своих клиентов папиросы… Может, даже вам как-нибудь понадобится?.. Нет?.. А они у нее хорошие, мягкие, не слишком набитые. И недорого. Да я вам непременно дам попробовать… Во всяком случае, говорят, дело это строго-настрого запрещено. Так вот, ей нужно кого-нибудь, кто бы носил товар и получал деньги, не попадаясь. Я это и делаю как ни в чем не бывало, от шести до восьми, после службы. А она зато кормит меня завтраками каждый день, кроме воскресенья. И еда у нее настоящая, ничего не скажешь. Вот вам и экономия! Не считая того, что почти всегда, уплачивая по счету, клиенты — а они все богатеи — дают мне на чай, кто десять су, кто двадцать, как случится… Ну, теперь сами понимаете, что мы кое-как справляемся…

Наступило молчание. По интонации мальчугана легко было догадаться, что глаза у него слегка блестят от гордости. Но Антуан нарочно не поднимал головы.

Робер уже не мог удержаться и весело продолжал:

— Вечером, когда возвращается Луи, совсем разбитый, мы устраиваем ужин: суп, или яйца, или сыр, на скорую руку; это самое лучшее… Правда, Лулу? И даже, знаете, я иногда забавы ради вывожу заглавия для кассира. Обожаю красивые заглавные буквы, хорошо написанные, круглые: это можно даже даром делать. В конторе они…

— Передай-ка мне несколько английских булавок, — прервал его Антуан.

Он делал вид, что слушает совершенно равнодушно, опасаясь, чтобы мальчуган не слишком увлекся, забавляя его своей болтовней, но про себя тем не менее думал: «Эти ребята заслуживают того, чтобы не терять их из виду…»

Антуан кончил бинтовать. Рука мальчика снова легла на перевязь. Антуан посмотрел на часы.

— Я зайду еще раз завтра, в полдень. А потом ты уж сам будешь ко мне ходить. Думаю, что в пятницу или в субботу ты сможешь опять работать…

— Бла… годарю вас, сударь! — вырвалось наконец у больного.

Его ломающийся голос, казалось, не слушался его и так странно прозвучал среди царившего в комнате молчания, что Робер расхохотался. И в этом чересчур раскатистом смехе внезапно сказалось постоянное внутреннее напряжение, в котором пребывал слишком нервный для своих лет подросток.

Антуан достал из кошелька двадцать франков.

— Вот вам, ребята, маленькое пособие на эту неделю!

Но Робер отскочил назад и, нахмурив брови, поднял голову.

— Да что вы! Ни за что на свете! Ведь я же вам сказал — у нас есть все, что надо! — И, желая окончательно убедить Антуана, который торопился уходить и настаивал, он решился доверить ему свою самую великую тайну. — Знаете, сколько мы уже вдвоем отложили? Целый капиталец! Угадайте!.. Тысячу семьсот! Да, да! Правда, Лулу? — И добавил, вдруг понизив голос, точно злодей из мелодрамы: — Не считая, что эта сумма еще увеличится, если моя комбинация не лопнет…

У него так заблестели глаза, что заинтригованный Антуан еще на минуту задержался на пороге.

— Новый трюк… С одним маклером по продаже вин, оливок и масла, — это брат Бассу, клерка из нашей конторы. Комбинация вот какая: возвращаясь из суда, после работы, — это ведь никого не касается, правда? — я захожу в рестораны, бакалейные и винные магазины и предлагаю товар. Надо набить руку, ну, да это придет… А все-таки за семь дней я столько уже пристроил! И Бассу говорит, что если я окажусь смышленым…