Армен Гаспарян - ОГПУ против РОВС. Тайная война в Париже. 1924-1939 гг.

• Название: ОГПУ против РОВС. Тайная война в Париже. 1924-1939 гг.
• Автор: Армен Гаспарян
• Издательство: Вече
• Жанр: Военное
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9533-2727-5

В этой книге военный историк А.С. Гаспарян рассказывает о совершенно неизвестных широкому читателю страницах истории Белого движения и русского зарубежья. Основное внимание уделено становлению Русского общевоинского союза (РОВС), биографиям его лидеров и активных деятелей. Фактически впервые в отечественной историографии предпринята попытка разобраться, что же представляла собой контрразведка РОВС, таинственная «Внутренняя линия». Автор рассматривает взаимоотношения РОВС с другими военными и политическими организациями русской эмиграции, прослеживает этапы борьбы советских спецслужб против РОВС, включая похищение генералов А.П. Кутепова и Е.К. Миллера, повествует о драматической судьбе легендарной певицы Н.В. Плевицкой и, наконец, делает сенсационный вывод: прославленный белый генерал Н.В. Скоблин никогда не являлся — вопреки устоявшемуся мнению — агентом советской разведки.

---

РОВС казался Миллеру твердым монолитом, сплоченным белой идеей. В интервью лондонской газете «Морнинг пост», едва возглавив крупнейшую организацию русского зарубежья, он сказал: «Эмигранты убеждены, что рано или поздно русский народ сам свергнет советскую власть, а их задача — содействовать контрреволюционному движению, нарастающему в стране».

Но в то время Русский общевоинский союз стал подтачиваться многочисленными интригами. Генералы неутомимо спорили, что делать дальше. От Миллера ждали продолжения активной работы в духе Кутепова. Но, во-первых, в секретную деятельность генерала Евгений Карлович посвящен не был, а во-вторых, почти все боевики погибли во время вылазок в СССР. Поэтому, Миллер прежде всего думал о трудоустройстве офицеров и солдат Русской армии, оказавшихся в эмиграции.

Положение многих из них было действительно плачевным. В большинстве стран белые воины считались беженцами, их неохотно принимали на работу, платили всегда меньше и при малейшем проявление недовольства — увольняли. Один из офицеров вспоминал позднее: «За исключением 5 часов, уделяемых сну, генерал Миллер был остальное время в делах. Эта самоотверженная работа стяжала ему заслуженную популярность. Он подкупал не пышными речами и игрой на популярность, а своей неустанной заботливостью об улучшении быта и материальных нужд, что больше всего ценит наш народ».

Да и сам Евгений Карлович едва сводил концы с концами. Один из чинов Русского общевоинского союза вспоминал спустя несколько лет: «Сумрачное утро, струившееся в окно, как-то особенно подчеркивало бедность квартиры и всю ее беженскую скромность, не отвечавшую высокому положению ее хозяина. Да и сам хозяин был одет очень скромно, на его брюках можно было обнаружить следы тщательной штопки».

Но были и в русской эмиграции те, кто ненавидел председателя РОВС. Как правило, это те, кто всю русскую смуту провел в спокойном Париже. Им доставляло особое удовольствие цитировать эсера Бориса Соколова, который еще 24 апреля 1920 года писал во французской газете «Информасьон»: «Я был свидетелем последнего периода существования правительства Северной области, а также его падения и бегства генерала Миллера со своим штабом. Я мог наблюдать разные русские правительства, но никогда раньше не видел таких чудовищных и неслыханных деяний. Поскольку правительство Миллера опиралось исключительно на правые элементы, оно постоянно прибегало к жестокостям и систематическому террору, чтобы удержаться наверху. Смертные казни производились сотнями, часто без всякого судопроизводства.

Миллер основал каторжную тюрьму на Иокангском полуострове на Белом море. Я посетил эту тюрьму и могу удостоверить, что таких ужасов не было видно даже в царское время. В бараках на несколько сот человек размещалось свыше тысячи заключенных. По приказанию Миллера начальник тюрьмы Судаков жестоко порол арестованных, отказывавшихся идти на каторжные работы. Ежедневно умирали десятки людей, которых кидали в общую могилу и кое-как засыпали землей.

В середине февраля 1920 года, за несколько дней до своего бегства, генерал Миллер посетил фронт и заявил офицерам, что не оставит их. Он дал слово офицера позаботиться об их семьях. Но это не помешало ему закончить приготовления к бегству. 18 февраля он отдал приказ об эвакуации Архангельска 19 февраля к двум часам дня. Сам он и его штаб в ночь на 19 февраля тайно разместились на яхте «Ярославна» и ледоколе «Козьма Минин». Генерал Миллер захватил с собой всю государственную казну, около 400 000 фунтов стерлингов (10 миллионов рублей золотом), которые принадлежали Северной области.

Утром 19 февраля население узнало об измене и бегстве генерала Миллера. Много народу собралось возле места якорной стоянки «Козьмы Минина», в том числе солдаты и офицеры, которых Миллер обманул. Началась перестрелка. С кораблей стреляли из орудий. Было много убитых. Вскоре «Козьма Минин» ушел из Архангельска.

Измена Миллера произвела чудовищное впечатление на офицеров на фронте. Некоторое время они не знали о бегстве штаба и продолжали защищаться. Узнав об измене своих начальников, многие из них покончили самоубийством, а другие перешли на сторону большевиков».

* * *

Но прежде чем переходить непосредственно к истории действий «Внутренней линии», к которому мы и подошли уже, осталось нанести на холст два последних штриха: ситуацию в эмиграции и ход борьбы ОГПУ против РОВС. Начнем с русского зарубежья.

Сегодня, когда разговор заходит о белогвардейцах, все обычно представляют себе офицера в расстегнутом кителе с золотыми погонами, пьющего водку в парижском ресторане, с ностальгией, сквозь слезы поющего «Боже, царя храни». Это в корне неверно, хотя истоки такого образного восприятия легко проследить. Именно такими ИХ и демонстрировали НАМ. Те, кто постарше, наверняка вспомнят нашумевшее в свое время стихотворение Роберта Рождественского:

Я прикасаюсь ладонью к истории.
Я прохожу по Гражданской войне…
Как же хотелось им в Первопрестольную
Въехать однажды на белом коне!..
Не было славы. Не стало и Родины.
Сердца не стало.
А память — была.
Ваши сиятельства, их благородия —
Вместе на Сен-Женевьев-де-Буа.
Плотно лежат они, вдоволь познавши
Муки свои и дороги свои.
Все-таки — русские. Вроде бы — наши.
Только не наши скорей,
А ничьи...

Так вот, ничьими они себя точно не считали. Никогда у них и мысли такой не было, что попрощались они с Родиной навсегда.

Каждую минуту они жили с надеждой на скорое возвращение. Вот только надежды все они с разным связывали. Каких только течений не было в эмиграции. От социалистов и анархо-синдикалистов до союза крошек-фашисток. И все предлагали, как побыстрее спасти Родину. Кто-то считал, что Россию освободит только монарх из интеллигенции, без случайного смешения крови. Кто- то был убежден, что надо всем признать единственно верным методом борьбы с большевизмом «марш на Рим» Бенито Муссолини. Кому-то требовался крестьянский парламент, а кому-то — советы и царь. Особняком держался лишь Русский общевоинский союз.

Да, все его лидеры были убежденными монархистами. Но Петр Николаевич Врангель, как основатель крупнейшей антисоветской организации, сразу заявил: армия вне политики. Ему вторил Кутепов: «Добровольцы сначала возьмут Москву, а потом под козырек». Дело в том, что боевые генералы были шокированы теми дрязгами, которые устраивала вокруг армии монархически настроенная эмиграция. Тон задавал один из лидеров бывшего «Союза русского народа» Марков-второй. В разгар «Галлиполийского сидения» он требовал отстранения Врангеля от руководства армией и назначения на его место себя самого. Притом что «карикатура на Петра Первого», как называли его в эмиграции, в армии не служил и всю Гражданскую войну занимался тем, что только и умел, — без умолку трещал языком на всех углах, что все всё делают неправильно. Предложить какой-нибудь здравый план, не говоря уже о том, чтобы самому воплотить его в жизнь, было выше его сил. Вместо этого, он писал бесконечные воззвания:

«Лозунг «За Веру, Царя и Отечество» никогда и ни при каких обстоятельствах не может оказаться для армии «поспешным» и «преждевременным». Руководствуясь этим основанным на однажды данной всеми нами присяге убеждением, Высший монархический совет уверенно полагает, что содействовать объединению военных чинов под лозунгом «За Веру, Царя и Отечество» есть долг всякого честного русского человека. Встречая, к прискорбию своему, на этом пути препятствия со стороны штаба Главнокомандующего, Высший монархический совет все-таки вменял себе в обязанность всячески успокаивать возникшее среди преданных монархии офицеров недовольство и волнения. Такое стремление Высшего монархического совета в свое время внесло необходимое успокоение в монархическую офицерскую среду. Последовавшее изъяснение вновь вызывает недоразумения и смуту среди преданных монархии военных людей и этим наносит вред делу восстановления России, которое не может произойти иначе, как через монархию. Высший Монархический Совет выражает свое твердое убеждение, что лишь при условии открыто исповедуемого армией священного лозунга «За Веру, Царя и Отечество» и при дружном объединении армии со всеми исповедующими этот лозунг русскими людьми только и возможно избавление нашей Родины от тяжкого и позорного ига Интернационала».

Истоки поведения Маркова-второго следует искать в феврале 1917 года. Тогда стараниями идеологов «Союза русского народа» в тайные и явные масоны попали все: от графа Фредерикса до последнего зеваки у ворот Царского Села. Главным виновником катастрофы был торжественно объявлен «идеолог ложи “Северная звезда”» Лавр Георгиевич Корнилов, сбежавший на деньги мировой за- кулисы из австрийского плена ради участия в аресте царской семьи.