Армен Гаспарян - ОГПУ против РОВС. Тайная война в Париже. 1924-1939 гг.

• Название: ОГПУ против РОВС. Тайная война в Париже. 1924-1939 гг.
• Автор: Армен Гаспарян
• Издательство: Вече
• Жанр: Военное
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9533-2727-5

В этой книге военный историк А.С. Гаспарян рассказывает о совершенно неизвестных широкому читателю страницах истории Белого движения и русского зарубежья. Основное внимание уделено становлению Русского общевоинского союза (РОВС), биографиям его лидеров и активных деятелей. Фактически впервые в отечественной историографии предпринята попытка разобраться, что же представляла собой контрразведка РОВС, таинственная «Внутренняя линия». Автор рассматривает взаимоотношения РОВС с другими военными и политическими организациями русской эмиграции, прослеживает этапы борьбы советских спецслужб против РОВС, включая похищение генералов А.П. Кутепова и Е.К. Миллера, повествует о драматической судьбе легендарной певицы Н.В. Плевицкой и, наконец, делает сенсационный вывод: прославленный белый генерал Н.В. Скоблин никогда не являлся — вопреки устоявшемуся мнению — агентом советской разведки.

---

Деникину было прекрасно известно обо всех недостатках и трудностях работы собственной контрразведки, поэтому необходимость реформирования ее была задачей первой необходимости. Водном из проектов реорганизации отмечалось: «Институт контрразведки в том виде, в каком он ныне существует в Добровольческой армии, совершенно не достигает своей цели. Он терроризирует тех, на кого Добровольческая армия могла опереться, и недостаточно энергично, если не сказать более, занимается своим прямым делом — преследованием коммунистов».

Контрразведку принято обвинять в жесточайших репрессиях. Да, органы власти белых подписывали смертные приговоры своим врагам. Но казни носили опять же персональный, а не повальный характер, и смертный приговор в соответствии с законом, подлежал утверждению лицом не ниже командующего армией. Контрразведка белых армий правом казнить или миловать не обладала. Ее функции ограничивались арестом и предварительным дознанием, после чего материалы передавались судебно-следственным органам. За эти годы никто из отечественных историков почему-то не задался одним простым вопросом: как можно осуществлять пытки и истязания, не имея собственных тюрем? Все арестованные содержались в общегородских тюрьмах или на гауптвахтах. Вспомните старый советский фильм «Новые приключения неуловимых». Пойманного красного шпиона ведут с допроса через весь город! А как после пыток представить арестованных суду, где работают профессиональные юристы, которые тут же подняли бы шум по поводу явного нарушения законности?

15 сентября 1919 года генерал Лукомский, председатель Особого совещания при главнокомандующем ВСЮР, представил Деникину пространный доклад о контрразведке. В нем приводились ужасающие факты коррупции, неоправданной жестокости и злоупотребления служебным положением. Так и не предложив каких-то конструктивных мер, Лукомский ограничился лишь настоятельными рекомендациями распустить все незаконные и самовольные контрразведки, запретить вести любую деятельность без санкции Главного командования. Однако только 28 мая 1920 года генерал Врангель, новый главнокомандующий, издал приказ о судебной ответственности за самовольную организацию «наблюдательных органов», как стала называться тогда контрразведка.

Сотрудников контрразведки постоянно в чем-нибудь обвиняли. Социалисты говорили, что они делают все, чтобы вернуть государя императора. Евреи кричали про жуткий антисемитизм. Монархисты громогласно разоблачали масонскую тенденцию деятельности контрразведки. Союзники по Антанте всегда видели в них скрытых германофилов, а казаки люто ненавидели за попытки ограничения свободы. Нормально работать в таких условиях было невозможно.

Идеологи «Внутренней линии» тщательно изучили печальный опыт своих предшественников и сделали все, чтобы не повторить совершенных ошибок в дальнейшем. Помогал им в этом начальник II отдела РОВС генерал фон Лампе. Он был одним из тех немногих, кому удалось наладить нормальную деятельность контрразведки на Юге России. Нет точных данных о том, что фон Лампе входил во «Внутреннюю линию». Однако косвенных доказательств этого хватает. В переписке со Скоблиным, фрагменты которой читатель увидит на страницах этой книги, Алексей Александрович демонстрирует фантастическую осведомленность о неизвестных аспектах деятельности Русского общевоинского союза. Поверить, что это случайность, я не могу.

* * *

Кто же такой генерал Шатилов, сыгравший в этой истории одну из ключевых ролей? В декабре 1918 года он прибыл в Екатеринодар в штаб Добровольческой армии Деникина. Шатилов привез сведения о сохраненной разведывательной сети на Кавказе. Как раз в это время на Северном Кавказе шла ожесточенная борьба Добровольческой армии с 11-й Красной армией, в которой насчитывалось свыше 100 ООО штыков и сабель. Именно тогда и прогремело имя Петра Николаевича Врангеля. Благодаря его исключительной энергии и несокрушимой воли в борьбе за Северный Кавказ наступил перелом после разгрома красных под Ставрополем.

Деникин отправил Шатилова в распоряжение Врангеля. Приезду старого приятеля по Русско-японской войне и однокашнику по Николаевской академии Генерального штаба Петр Николаевич был очень рад. Он поручил ему командование конной группой из частей двух дивизий. В своих воспоминаниях Шатилов писал:

«Увидев своего друга, я даже не успел его как следует разглядеть. Врангель быстро подошел ко мне. Мы расцеловались, и он мне сказал, что я прибыл более чем своевременно. Тут же немедленно он стал знакомить меня с общей обстановкой на фронте, с данной ему задачей и о распоряжениях, которые он отдавал своим частям. Я погрузился в карту и стал по ней следить за его словами.

Кроме того, мне было как-то странно не обмолвиться с моим другом — теперь моим командующим армией — хотя бы одним словом о всем том прошлом, которое нас разъединило физически на многие годы, столь насыщенные событиями. Видя мой озабоченный вид, Врангель подошел ко мне: «Поверь, ты легко справишься с этим поручением. Обе твои дивизии имеют прекрасные части, а среди подчиненных ты встретишь храбрейших и умелых начальников».

Я ему ответил, что эта сторона меня нисколько не волнует, но я опасаюсь, что сам не оправдаю вполне оказываемое им мне доверие.

«Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, — заявил мне мой друг, — твоя работа на Кавказе и твоя деятельность во время революции мне хорошо известны от тех лиц, кто непосредственно и видел. Одной нашей дружбы было бы для меня недостаточно, чтобы вызвать тебя к себе и поручить тебе ответственную роль».

Посмотрев на часы, он сказал мне, что мы заболтались и что нужно торопиться, чтобы к утру поспеть к своему штабу. Распрощавшись со своим другом и погрузив свое седло и чемодан на поданную мне подводу, я отправился в путь».

7 января 1919 года Шатилов взял Георгиевск, через несколько дней разгромил Минеральноводскую группу красных и освободил от красных Терскую область и Дагестан.

Весной 1919 года у белых на фронте создалось критическое положение. Крупные силы 10-й армии красных выдвинулись на линию реки Маныч и, охватив правый фланг Донской армии, угрожали ей полным окружением. Большую часть конницы Деникин тогда объединил в руках Врангеля. Под его началом оказалась и 1-я конная дивизия Шатилова. Манычская операция закончилась разгромом 30-тысячной группы красных. В эти дни особенно отличился Шатилов, нанесший решительный удар по красным у Великокняжеской. Деникин лично поздравил его, произвел его в чин генерал-лейтенанта и назначил командиром 4-го конного корпуса.

Когда же осенью 1919 года между Деникиным и Врангелем начался разлад, Шатилов первым поддержал своего друга. Вместе с ним подал в отставку и по желанию главнокомандующего, покинул Россию вместе с Петром Николаевичем. На английском корабле они прибыли в Константинополь.

Существует устойчивый миф, что тогда все чины Вооруженных сил на юге России были в этом конфликте на стороне Врангеля. Это не так. Есть прекрасное свидетельство: письмо генерала Шапрона дю Ларре Петру Николаевичу. Оно неизвестно широкой публике, поэтому я приведу его почти полностью.

«Когда генерал Деникин вступил в должность Главнокомандующего по приказу генерала Алексеева, то наследием ему было около 2500 солдат армии, не выходившей ни на минуту в течение последних пяти суток из кровавого боя, без пищи и питья, совершенно раздетой, имеющей около 60 снарядов и обоз с ранеными в 12 верст длиной. Армия уходила без тыла, без базы, без всякой надежды на чью- либо помощь, без всякой возможности каких-либо сношений с внешним миром, но с твердой верой в дело и своего любимого вождя, генерала Деникина. Он оправдал доверие к нему Армии, правда, тогда в ней не было разлагающих, пошлых честолюбцев.

Переданное Вам генералом Деникиным наследство, о котором вы жаловались всему миру через прессу, было: армия до 40 тысяч бойцов, хотя сравнительно и плохо, но одетая, вооруженная, снаряженная миллионным запасом патронов и громадным количеством снарядов, с аэропланами, танками, с флотом и с миллионным запасом зерна. Повторяю, все это Вами было принято в Крыму, когда море было в вашем распоряжении, а не в руках противника.

Когда, с первых же дней революции, началась трагедия русского офицерства, забрасываемого потоками грязи, восстал всей силой своего мощного духа генерал Деникин, бросивший прямо, честно, публично, на заседании в Ставке обвинение в лицо всесильному тогда Керенскому. Порыв, чуждый всякой мысли о себе. Это было в то время, когда Вы, оставаясь верным себе, послали телеграмму генералу Корнилову, бывшему тогда Главкомом 8-й армии, с просьбой о выдвижении Вас с поста командира бригады на пост начальника дивизии, после неудачных хлопот о том же в Ставке, как видно из телеграммы, которая в данный момент находится в папках с некоторыми бумагами генерала Корнилова.