Николай Трус - Символика тюрем

• Название: Символика тюрем
• Автор: Николай Трус
• Издательство: Литература
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1996
• ISBN: 985-437-098-4

Более 30 миллионов человек в той или иной форме прошли через места лишения свободы за последние пять десятилетий. В очередном томе серии «Энциклопедия преступлений и катастроф» читатель познакомится с этой малоизвестной стороной жизни части нашего общества.

---

Это что касается положительных стимулов. Отрицательные же эмоции связаны главным образом с отдельно стоящими приземистыми зданиями с небольшими окнами. Там находятся штрафные изоляторы (ШИЗО) и помещения камерного типа (ПКТ), куда «закрывают» осужденных за разные проступки. Срок пребывания в ШИЗО — до 15 суток, с выводом или без вывода на работу. Наказанные лишены прогулок и любых развлечений, откидная койка на день поднимается к стене и закрепляется замком, чтоб не отлеживали бока. До недавнего времени им каждый второй день приносили только хлеб и воду, но теперь кормить в ШИЗО стали по общеколонийскому рациону. Международно-правовые нормы однозначно запрещают наказание голодом как разновидность пыток. К сожалению, этого никак не хочет понять немалая часть сотрудников, которая продолжает засыпать всевозможные инстанции жалобами на то, что осужденные теперь «стали неуправляемыми» и их «ничем не проймешь». На местах изощряются в выдумках, чтобы свести на нет послабление режима и хоть чем-нибудь ущемить штрафников. Скажем, по правилам внутреннего распорядка они имеют право сидеть в течение дня, но формы и размеры сидений, конечно, нигде специально не оговорены. Воспользовавшись этим, в одной из уральских колоний забетонировали в пол камер металлические трубы высотой около метра, заваренные сверху металлическими же пластинками. Уместиться на таком табурете мог разве что воробей, и, пока не вмешалась комиссия из МВД, осужденных в этой колонии в ШИЗО не столько «сажали», сколько «ставили». В Северной Осетии додумались заделать окна камер железными листами… Причем угодить в ШИЗО можно и за незастегнутую пуговицу, и за курение в неположенном месте… Конечно, далеко не везде администрация так обходится с осужденными, но случаев жестокости, увы, хватает.

В ПКТ ограничений меньше, но и срок изоляции дольше — до полугода. ПКТ считается более суровым наказанием, чем ШИЗО. Это — максимальное взыскание, которому администрация колонии может подвергнуть осужденного. Дальше — только суд и перевод на тюремный режим.

Нравы за колючей проволокой

Лишь на первый и неискушенный взгляд одинаково одетые осужденные кажутся одноликой массой. На самом деле это целый мир со сложными взаимоотношениями, иерархией, традициями, борьбой интересов и честолюбий. Та часть колонийской жизни, которая контролируется администрацией и регламентирована правилами внутреннего распорядка, — только верхушка айсберга.

«Сливки» преступного мира — «воры в законе». Их ничтожно мало (по данным МВД, около 550 человек на всю Россию), но их влияние несоизмеримо с количеством. Звание «вор в законе» — это и корона, и судейская мантия; его власть и авторитет непререкаемы, за неподчинение его воле рядовой осужденный, скорее всего, поплатится головой. В сложных ситуациях осужденные проявляют чудеса изобретательности, чтобы узнать мнение «вора в законе», содержащегося в другой колонии, где-нибудь за сотни километров. Часто представителей воровской элиты называют «генералами преступного мира», но по способу комплектования эта каста напоминает скорее академию наук: присвоить воровское звание имеют право только другие «авторитеты», собравшись на «сходняк». Понятно, роль «вора в законе» требует железной воли и больших организаторских способностей, сопряжена с постоянными хлопотами и ответственностью. Известны случаи, когда преступники, вполне заслужившие своими «подвигами» воровскую корону, отказывались от нее, предпочитая жить сами по себе.

Еще недавно «вор в законе» под угрозой лишения титула и вечного позора обязан был неукоснительно соблюдать традиции, берущие начало в прошлом веке: не работать ни на воле, ни в зоне (находились такие «герои», которые отрубали себе пальцы, чтобы не брать в руки инструмент), не жениться, не служить в армии, не участвовать в какой бы то ни было общественной работе и художественной самодеятельности, не вставать при исполнении гимна. Зазорно для «вора» было обрастать движимым и недвижимым имуществом — все добытое он должен был с шиком пропивать либо сдавать в «общак», откуда, оказавшись на мели, и сам мог черпать почти как с открытого банковского счета. Теперь воровские законы силу во многом потеряли. «Воры» новой формации, особенно уроженцы юга, ведут себя, как хотят: покупают особняки и «Мерседесы», вместо «честного воровского промысла» идут на службу к миллионерам-теневикам, женятся на юных красотках. Недавно, по некоторым сведениям, произошел случай, возмутительный с точки зрения ревнителей традиций. Некий крупный делец купил у «сходняка» звание «вора в законе» за большую сумму денег!

Ниже стоят обычные блатные, которых в колониях называют «отрицаловкой» или «шерстью». Как уже говорилось выше, их около 15 процентов от общего количества осужденных. Жизненное кредо «отрицаловки» — противодействовать всем требованиям администрации и, наоборот, делать все, что запрещает начальство: пользоваться чужим трудом, раздобывать и употреблять водку и наркотики, играть в карты, наносить татуировки, изготавливать недозволенные предметы — от безобидных брелоков до ножей И самогонных аппаратов.

Вот сценка с натуры. Вор-рецидивист, пепельный от злости, возмущается на приеме у начальника ИТК:

— Что вы мне посылаете своих палачей? Вот ваш этот майор Лысачек пришел ко мне угрозы строить!

— Что он тебе сказал?

— Я же русским языком говорю: угрожал. Я, говорит, Пантюшин, из тебя человека сделаю!..

«Человека сделаю!» То есть заставлю работать и подчиняться установленному распорядку. И впрямь нет более страшной угрозы для блатного, привыкшего жить за чужой счет и чувствовать себя «человеком среди быдла». «Стать человеком» — значит распроститься с вольготной жизнью и с авторитетом среди таких же, как он сам.

В каждой колонии «отрицаловку» возглавляет «пахан» зоны. Сам он, разумеется, никого не избивает и не режет, для этого при нем состоят подручные — «торпеды». Случился конфликт между осужденными, заподозрили кого-то в стукачестве или краже у своих, кто-то кому-то не заплатил карточный долг — за «разбором» идут к «пахану» и его приближенным.

Один такой деятель как-то убежденно доказывал мне: «Мы устанавливаем справедливость. Где нас нет — там бардак. Человека побили ни за что — кто поможет? Если я „вор“, кого накажу несправедливо, — мне Бог не простит».

Параллельно с «отрицаловкой» существует другая элита, другая власть — «актив», поддерживаемый администрацией. Называют их «буграми» или «рогами» (с ударением на первом слоге). Это председатели советов коллективов колоний и отрядов, бригадиры, завхозы, члены секций профилактики правонарушений, производственной, культурно-массовой и других. Без крепких кулаков и луженой глотки в «активе», как и в «отрицаловке», делать нечего.

Сложные отношения царят в треугольнике «администрация» — «отрицаловка» — «актив». Начальство десятилетиями стремилось искоренить «воров», их влияние и традиции, но никогда не преуспевало в этом до конца. Нередко между ними устанавливается негласная договоренность: администрация оставляет «воров» в покое взамен на поддержание внешнего порядка в зоне и выполнение плана. Отношения «отрицаловки» и «актива» весьма напоминают «холодную войну», порой перерастающую в «горячую». Почти все беспорядки в колониях происходят на почве дележа власти между этими влиятельными группировками. Полное взаимопонимание должно, казалось бы, быть между администрацией и «активом», но и тут все не просто: многие «активисты» — себе на уме и работают на две стороны.

В зависимости от того, чье влияние в колонии преобладает, зоны делятся на «красные» или «сучьи» и «воровские». «Красными» чаще всего бывают колонии усиленного режима. Там преобладает «спокойная публика» — растратчики, взяточники, люди, совершившие преступление случайно (по пьянке, в состоянии аффекта). Самое сильное их желание — скорее попасть домой и забыть прошлое как страшный сон. Сложнее всего обстановка в колониях строгого режима, и не случайно сотрудники там получают 15-процентную надбавку к зарплате. Много всякой «бузы» и на общем режиме, главный контингент которого — хулиганы и уличные грабители, почти все — молодежь.

А в основании колонийской пирамиды — основная масса осужденных: «мужики», «работяги». Это те, кто искренне встал на путь исправления, кому совесть не позволяет участвовать в бесконечной жестокой борьбе за власть и лишний кусок, кто-то из-за слабости физической либо слабости характера не нашел себе места ни в «отрицаловке», ни в «активе». Жизнь зоны сурова: или других грызи, или лежи в грязи. И «бугор», и блатной могут походя ударить, оскорбить «мужика», что-нибудь отобрать: заставить выполнить бессмысленный, издевательский приказ. Администрация и «актив» требуют выполнять норму выработки — иначе ШИЗО либо лишение ларька, свидания с близкими. Фактически же ее надо ежедневно перевыполнять, чтобы отдавать часть изготовленной продукции «вору», который не работает. Начальство закрывает на это глаза: начни прижимать блатных — они вовсе запретят «мужикам» трудиться под страхом расправы. Есть, конечно, колонии, где все делается по закону, но описываемая картина достаточно типична.