Леонид Волков - В стародавние годы

• Название: В стародавние годы
• Автор: Леонид Волков
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-87994-108-6

Ярослав Владимирович (или Ярослав Мудрый; ок. 978 — 19 или 20 февраля 1054, Вышгород) — Ростовский князь (987—1010), Новгородский князь (1010–1034), великий князь Киевский (1016–1018, 1019–1054).

Ярослав Владимирович — сын крестителя Руси князя Владимира Святославича (из рода Рюриковичей) и полоцкой княжны Рогнеды Рогволодовны, отец, дед и дядя многих правителей Европы; в крещении получил имя Георгий (или Юрий — более поздняя форма имени Георгий, широко распространённая в древнерусском языке, в XI–XII веках оно имело вид Гюрьги). Вошла в историю работа князя «Русская правда», ставшая первым известным сводом законов на Руси.

---

— Что делать, Марфа, и мужья, и сыновья нам даются не навек, и наша жизнь не вечна; всех нас, и сыновей наших, и внуков, и правнуков наших переживет наш вольный город. Для его славы не должны мы щадить жизни своей.

— Знаю я это, знаю, родимая, да болит сердце по кровным своим. Ну, прощай, боярыня. Как времечко улучишь, — заходи утешить сестру мою горемычную. Поклон тебе, боярыня.

Боярыни поцеловались, и Марфа ушла.

Между тем на Ярославовом дворище у вечевой башни собралось почти все население Новгорода. Народ был крайне взволнован желанием Ярослава ехать за море к варягам. Князь, потерпев поражение с киевской дружиной, не доверял и новгородцам. Посадник Константин старался убедить князя не ездить к варягам, а народ убеждал не волноваться и не торопиться.

— Тише едешь, дальше будешь, — говорил он. — Соберем, не торопясь, дружину и воинов, вооружим их получше и все дружно пойдем биться с Болеславом.

Много говорил посадник, говорил князь, говорили и другие именитые люди, но ни на чем окончательно не порешили и разошлись.

Через несколько дней собрано было другое вече, на Торговой площади. Теперь в вече участвовали не только бояре, богатые гости, старосты городские, но и меньшие люди.

Много говорили, много спорили и разошлись, порешив ввиду наступления осенних распутиц и затем зимних морозов, отложить поход до весны. А пока надо было обучать молодых воинов. Князь настоял на том, чтобы в учителя взяты были варяги.

Настала осень. В Новгород собрались «зимние гости», иноземные купцы из Скандинавии, привозившие сукна, вина, металлические изделия, хлеб и деньги. С востока приехали купцы византийские с шелковыми товарами, воском, пряностями. Новгородцы поставляли лен, хмель, мед. Торговая жизнь в Новгороде закипела. Зимой были свои, «зимние» гости; летом приезжали другие, «летние».

Новгородцы жили в дружбе со своими иноземными гостями. Эти купцы, хотя жили в отдельных частях города и управлялись своими начальниками, но бывали в домах у новгородцев и сами устраивали для них пиры и забавы. В эту зиму были, как всегда, веселые пиры и в княжеском детинце, и у богатых бояр, и у «добрых» купцов; так же, как всегда, заключались торговые сделки. Но и на пирах, и при сделках торговых, и в домашней жизни новгородцы помнили главную думушку свою — о предстоящем походе. На пирах и в домашних беседах обсуждался этот предстоящий поход, а при торговых сделках откладывались на него гривны и куны.

Прошла зима, настала весна, но рать не была еще готова. Ярослав не хотел дольше ждать и вторично решил ехать за море к варягам. Были приготовлены уже ладьи для него и его свиты, назначен день отъезда. Но новгородцы не могли примириться с таким решением князя. Опять собралось вече. Князь не пришел. Зато собрались все граждане от посадника до простых смердов; пришли и мужики из окрестных пригородов; пришли и жены новгородцев, которые, стоя позади мужской толпы, прислушивались к речам, советовались и воодушевляли своих мужей. Долго судили и рядили новгородцы. Окончательное решение было таково: немедленно идти на берег Волхова, где приготовлены были ладьи для княжеской дружины, и изрубить их, а затем отправиться к князю и убедить его не ехать к варягам и ждать, пока не будет сформирована дружина.

С лодками дело кончено было быстро, но князь, рассерженный самовольным поступком новгородцев, вовсе не пожелал принять посадника с выборными гражданами. Долго, через княгиню, которая была дружна с женою посадника Константина, велись переговоры, пока князь не переменил гнев на милость и согласился принять посадника.

Горячо говорил посадник. Он вспоминал успешные походы новгородцев против балтов, финнов, чудьской еми и других соседних народов, вспоминал доблесть отца своего, Добрыни Славного, Скалы и других воинов; вспоминал богатырей новгородских: Родовоя, Горисвета и Василия Новгородского.

Он говорил, что народ не пожалеет последнего имущества своего для доставления князю возможности нанять в помощь себе варяжскую дружину.

— Государь, — заключил он речь свою, — мы хотим и можем еще противиться- Болеславу. У тебя нет казны: возьми все, что имеем.

Князь был тронут и согласился подождать еще немного времени.

Пошли спешные сборы к походу Бояре давали по восемнадцати гривен городские старосты по десяти, остальные жители по четыре куны. Скоро была собрана необходимая сумма для найма варяжской дружины Новгородское войско готово было к походу. И вот во второй половине августа 1019 года Ярослав двинулся с соединенной дружиной в новый поход против Болеслава и Святополка. Новгород опустел. В городе остались одни дряхлые старики, женщины да малые дети.

Осень в этом году стояла теплая, ясная. В саду у боярина Грозного был настоящий рай. Весь сад окрасился в золото и пурпур. Ярко-красные кисти рябины, красные и желтые листья кленов, берез и лип, янтарные яблоки белого налива, антоновок, огненные настурции и георгины. Все было ярко, красиво, весело. В саду слышался веселый детский говор и смех. Пятеро здоровых круглолицых боярских детей, из которых старшей девочке было десять, а младшему Олегу, о котором вспоминали в начале этой главы, уже около трех лег, собирали грибы.

— Подними-ка, Вася, ветви орешника! — сказала старшая девочка одному из братьев.

И все бросились поднимать низко опущенные ветви орешника. Под ветвями оказались пять коричневых здоровых боровиков на толстых белых ножках. Дети прыгали и радовались.

— Всем будет по боровику, даже Олегу!

Дали сорвать и ему. Положив гриб в корзиночку, куда он до сих пор собирал только желтые и красные листочки, маленький Олег побежал хвалиться к матери.

Василиса с девушками собирали последние ягоды барбариса и шиповника. На траве уже стояли две полные большие корзины ягод, когда из калитки показалась соседка, боярыня Марфа.

— Бог в помощь, хозяюшка, Бог в помощь вам, девушки, — ласково заговорила она. — А я к тебе, Василиса, с новостями. Посидим тут на лавочке под яблонькой. Под хозяйским оком и у девушек работа будет лучше спориться, и нам хорошо тут будет. День-то какой сегодня выдался! Ничего, что осень уж на дворе. Тепло, тихо! Вон лист по воздуху еле плывет, и паутина-то словно нехотя колышется. Иной раз и наше бабье лето лучше весны девичьей. Вот хотя бы и на тебя посмотреть, Василиса Борисовна, расцвела ты, словно цветик пышный, деток выхолила…

— Благодарствую на ласковом слове, Марфа Денисовна. А какие же ты новости хотела рассказывать?

— Расскажу и новости. Слушай, что говорят в Новгороде. Приехали сюда на днях купцы с византийским товаром из Киева. Плачутся они горько на киевские беспорядки. Не у кого, говорят, суда искать. Поляки грабят и разбойничают; Святополковы слуги разбойничают и грабят также. Пожалуешься старостам киевским, так те валят на поляков; а к польским начальникам пойдут — те говорят: это не наши были, наши сюда для помощи и порядка призваны, киевляне, говорят, воры и грабители, они и нас обижают. Так вот и ищи тут суда и расправы. Торговый народ терпит со всех сторон притеснения, и остальные киевляне не наплачутся на житье. Плохо всем стало после смерти Владимира Красное Солнышко. Уж и может ли быть кому хорошо при эдаком звере лютом. А пришли ляхи в помощь Окаянному — стало житье киевлян еще горше прежнего. Только, говорят, народ-то они притесняют вместе, поляки со Святополком и присными его, а между собой не ладят. Говорят, будто даже Святополк замышляет и с тестюшкой любезным покончить так же, как и с братьями. Так что, пока наши с князем придут, уж, пожалуй, и духу польского в Киеве не останется.

— Будут ли поляки там или нет, а наш князь одолеет Святополка, — вставила боярыня Грозная. — Недолго Окаянному княжить. Не за тем ходят войною новгородцы, чтобы побитыми возвращаться. Князь главную надежду возлагает на варягов. Конечно, они храбрые воины, это и муж мой всегда говорит, а только нет в них настоящей удали. Да и может ли быть настоящая удаль у наемников? За гривны продают они храбрость свою. Нет, не ценю я женским умом своим варяжской храбрости.

Расскажу я тебе, что вчера у нас было. Слышу я — в саду крик. Выбегаю в сад. Вижу: Вася стоит над прудом и кричит: «Мама, котенок тонет». Да как был в сапожках сафьянных и опашне новеньком — прыг в воду. Хорошо, что нянюшка молодая тут случилась. Вытащила его с котенком в руках. Я его бранить стала. Говорю ему; ты из-за котенка утонуть мог, ведь плавать-то не умеешь, да и сапожки и опашенек новый’ испортил, — а сама радуюсь. Думаю, настоящий отец будет. Теперь за котенком в воду бросился, а лет через десять не страшны ему будут мечи и стрелы вражеские. Не пугливы наши новгородцы: смелы, удалы и сильны они. И смелость, и удаль будит в них еще в колыбели наш вечевой колокол. Верь мне, Марфа Денисовна, Святополк будет разбит и великим князем будет наш князь новгородский.