Владимир Муравьев - Пестель

• Название: Пестель
• Автор: Владимир Муравьев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1958

О династии Пестелей, основателем которой в России был саксонский почтовый чиновник, о декабристе Павле Ивановиче Пестеле, о его деятельности в Союзе спасения и Союзе благоденствия, в Южном обществе, об участии в восстании — рассказывает книга Б. Карташева и Вл. Муравьева.

---

«На контрактах» 1823 года Бестужев сделал сообщение о беседе с Ходкевичем и спросил полномочий для ведения переговоров с Польским обществом.

Сначала предложение Бестужева большинство встретило отрицательно: полякам не доверяли. Но в конце концов Муравьев и Бестужев убедили всех в необходимости установить связь с поляками, указывая на несомненные выгоды союза двух обществ. Васильковцы получили необходимые полномочия. Но наладить связь с поляками удалось не сразу. Только в январе 1824 года они встретились с представителем Польского общества полковником Крыжановским и договорились с ним о помощи, которую должно было оказать Польское общество русским заговорщикам в момент переворота. Было заключено предварительное соглашение: будущее русское революционное правительство предоставляло Польше независимость и отдавало ей области «не настолько обрусевшие, чтобы слиться душой» с Россией. В свою очередь, поляки обязывались поднять восстание в одно время с русскими, оказывать им всяческую помощь и в Польше установить такой же строй, какой будет установлен в России. Таковы были основные пункты соглашения.

Пестель был в курсе переговоров и одобрял их. Для него Бестужев-Рюмин составил обстоятельный «Доклад тайной директории о переговорах с Польским обществом», которым Пестель должен был руководствоваться, делая сообщение в Петербурге о сношениях Васильковской управы с поляками.

Одобряли результаты переговоров и остальные члены Южного общества. Юшневский обнял Бестужева-Рюмина и благодарил его от имени общества за успешные переговоры с поляками.

7

Пестель поехал в Петербург в феврале. В Киеве, по дороге на север, он встретился с Сергеем Муравьевым-Апостолом и Бестужевым-Рюминым. Целые сутки обсуждали они детали будущего совещания. Пестель говорил, что намерен употребить все средства, чтобы слить, наконец, воедино оба общества. Для этого он хотел предложить взаимное признание руководства Северного общества Южным и Южного Северным. Он предполагал, что основным препятствием для слияния обоих обществ будет его конституция. Но отказываться от нее он не думал.

Согласовав с васильковцами свои действия в Петербурге, Пестель уехал из Киева; 25 февраля он уже был в Васильеве, а в начале марта выехал из родительского имения и через несколько дней прибыл в Петербург.

Остановился он, по обычаю, у брата Владимира в Кавалергардских казармах.

На следующий день Пестель отправился к Матвею Муравьеву-Апостолу, жившему в то время в Петербурге и представлявшему южан при Северном обществе.

— Мы здесь собираемся довольно часто, — сказал Матвей Муравьев-Апостол. — В октябре было интересное совещание на квартире у Ивана Ивановича Пущина. Были Никита Муравьев, Тургенев, Поджио, Оболенский, Митьков и еще некоторые. Никита Михайлович объяснял свою конституцию и убеждал всех в необходимости ее принятия. Но это ему не удалось. Здешние члены сделали много критических замечаний, и ему придется еще раз ее переделать. Тогда же выбрали трех директоров общества: Никиту Муравьева, Трубецкого и Оболенского. Пущин предложил ввести в общество Рылеева, автора послания «К временщику». Рылеев, надо сказать, в полном революционном духе, и его нам следует иметь в виду. Все, конечно, согласились на его принятие. Месяца два тому назад на совещании у Митькова Рылеев читал «Любопытный разговор» и пенял Муравьеву, почему тот его не кончил; он сказал, что такими сочинениями удобней всего влиять на умы народа.

— Правильно, — заметил Пестель. — А что же Никита Михайлович?

— Отозвался недосугом и предложил Рылееву кончить начатое им. И Рылеев собирается написать сочинение «Катехизис свободного человека». По всему видно, что это будет посильнее «Любопытного разговора».

— Что ж, — сказал Пестель, — следует серьезно поговорить с Рылеевым и выяснить, на что он действительно способен. А сейчас едем к Повало-Швейковскому и от него к Оболенскому.

План Пестеля был таков: разведав ход дел в Северном обществе, беседовать отдельно с каждым из видных северян, стараясь «отклонить их друг от друга». Первым он выбрал Оболенского, считая его наиболее близким по духу к южанам. Далее, ведя переговоры с умеренными Никитой Муравьевым и Трубецким, — в их готовности принять его предложения он сильно сомневался, — попутно создать, опираясь на Оболенского и, может быть, Рылеева, группу более решительных северян, с помощью которой и заставить умеренных принять условия, выработанные на юге.

Полковник Повало-Швейковский приехал в Петербург с юга незадолго до Пестеля с письмами от Сергея Муравьева-Апостола и Бестужева-Рюмина к Трубецкому, Никите Муравьеву и Тургеневу, в которых васильковцы предлагали соединить Южное и Северное общества. Но все трое северян, к которым обращались руководители Васильковской управы, сдержанно встретили Швейковского. Ссылаясь на скорый приезд Пестеля, они не пожелали вести с ним переговоры. Это и сообщил Швейковский Пестелю при встрече.

Встречались они впервые. Пестель знал, что Швейковский играет видную роль в Васильковской управе, и авторитетом его следовало воспользоваться. Никогда не упуская возможности сделать из члена общества своего приверженца, Пестель долго и пространно объяснял Швейковскому свою конституцию и весь ход дел Южного общества. В заключение он возвел Швейковского в степень «боярина».

Оболенский не обманул расчетов Пестеля. Он согласился с руководителем южан, что соединить оба общества необходимо. Он готов был согласиться даже на принятие пестелевской конституции.

Итак, первый шаг был сделан удачно.

Свидание с Никитой Муравьевым откладывалось на неопределенное время: он не отходил от постели тяжело больной жены. Но с Трубецким Пестель встретился на следующий день после беседы с Оболенским.

В разговоре с Пестелем Трубецкой колебался: он то соглашался с Пестелем, то отвергал его предложения, то был за временное правление, то против него.

Но для Пестеля не было тайной, что Трубецкой был одним из самых убежденных противников его конституции. Он настойчиво внушал северянам, что нужно опасаться «тульчинского Наполеона».

Теперь, прежде чем встречаться с другими членами Северного общества, Пестель решил увидеться с Рылеевым. В нем он надеялся встретить второго Оболенского.

Со слов Матвея Муравьева-Апостола, Пестель хорошо представлял себе Рылеева и то, какое большое влияние он может иметь в дальнейшем на ход дел в обществе. Заручиться его поддержкой было очень важно.

8

Рылеев жил на 16-й линии Васильевского острова в небольшом деревянном доме, окруженном садом с чисто выметенными дорожками.

— Воистину тихое обиталище поэта! — шутливо заметил Пестель, оглядывая скромный рылеевский кабинет с окнами, выходящими в сад. Рылеев улыбнулся краем губ и ничего не ответил, темные глаза его смотрели испытующе.

Что-то настораживало Рылеева в этом невысоком брюнете с быстрым взглядом красивых глаз, всем своим обликом удивительно напоминавшем Наполеона. «Если он также внутренне похож на Наполеона, как и внешне, то с ним надо держать ухо востро», — подумал Рылеев.

Заметив внимательный взгляд хозяина, Пестель рассмеялся.

— Держу пари, Кондратий Федорович, — сказал он, — что знаю, о чем вы сейчас думаете: сознайтесь, что Трубецкой расписал меня опасным честолюбцем, метящим в Бонапарты. — И, помолчав, серьезно добавил: — Оправдываться не стану, давайте говорить о деле, решайте сами, насколько прав Трубецкой.

Искренний тон гостя не разоружил Рылеева; он много слышал о Пестеле и почти всегда в том духе, в котором он сам сейчас говорил. Но беседа с глазу на глаз с одним из самых видных вождей заговорщиков очень интересовала Рылеева и немножко льстила: видно, Пестель ценил его, если счел нужным беседовать наедине с ним, только недавно принятым в тайное общество.

Пестель решил, не раскрывая своих карт, вызвать Рылеева на откровенность. Выяснить политические взгляды поэта было необходимо, прежде чем предлагать ему сотрудничество.

Начали они разговор о разных формах правления.

— Я лично имею душевное предпочтение к устройству Северо-Американской республики, — сказал Рылеев. — Тамошний образ правления есть самый приличный и удобный для России.

— Что ж, не могу с вами не, согласиться, — заметил Пестель.

— Но Россия к сему образу правления еще не готова, — с убеждением продолжал Рылеев, — вводить республику рано.

Он ожидал возражений и готов был к спору. Но спорить Пестель не собирался.

— И с этим я согласен, — ответил Пестель. — Учитывая опыт американский, не следует забывать другие хорошие примеры. Взять хотя бы Англию. Прямо можно сказать, что ее государственному уставу англичане обязаны своим богатством, славой и могуществом.