Элизабет Хойт - Скандальные наслаждения

• Название: Скандальные наслаждения
• Автор: Элизабет Хойт
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-083911-7

Красавица Геро Баттен, безупречная леди лондонского света, готовится стать супругой столь же безупречного, хотя и безумно скучного маркиза, но однажды встречает его младшего брата, знаменитого повесу Гриффина Реммингтона, лорда Рединга…

Гриффина уж никак не назовешь безупречным: скандальная слава, буйные проказы, необузданный нрав. Что общего у такого человека с благовоспитанной девицей? Однако очень скоро Геро и Гриффин, постоянно ведущие словесную дуэль, вынуждены признать: они безумно влюблены друг в друга и от этой любви никуда не скрыться…

---

Пандерс, дворецкий, открыл парадную дверь и поклонился, хотя ему мешал круглый живот.

— Добрый вечер, миледи, мадам.

— Скорее доброе утро, Пандерс, — заметила кузина Батильда, отдавая ему накидку и перчатки. — Пусть кто-нибудь из лакеев погуляет с Миньон перед сном, а потом принесет ее ко мне в спальню.

— Слушаюсь, мадам. — Пандерс взял на руки спаниельку и стоически выдержал, когда Миньон облизала ему подбородок.

Геро улыбнулась дворецкому, сняла накидку и последовала за кузиной наверх.

— Я очень горжусь тобой, тем, что ты заключаешь этот брак, — призналась кузина Батильда, стоя у дверей своей комнаты. Она снова зевнула, деликатно прикрыв рот рукой. — Ох, дорогая, я падаю с ног. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответила Геро и пошла по коридору в свою спальню. Было уже за полночь, но, как ни странно, спать ей не хотелось.

Она открыла дверь и не слишком удивилась, когда голова Фебы в ночном чепчике высунулась из-под одеяла на ее кровати.

— Геро!

Феба была самой младшей из детей Баттенов и совсем не походила ни на Геро, ни на Максимуса. Оба, и Геро, и Максимус, были высокими и стройными, Феба — маленькой и пухлой, к великому огорчению кузины Батильды. Пышные, вьющиеся светло-каштановые волосы выбивались из заплетенных на ночь косичек, карие глаза за круглыми стеклами очков смотрели с любопытством. В ночной батистовой рубашке она выглядела на двенадцать лет, хотя ей уже полгода, как исполнилось семнадцать.

— Почему ты до сих пор не спишь? — Геро закрыла за собой дверь и скинула туфли. Комнату освещали четыре канделябра, так что было светло и тепло. — А где Уэсли?

Феба спрыгнула с кровати.

— Я ее отослала. Я буду твоей горничной, а ты расскажешь мне все-все о бале. — Феба еще не выходила в свет, и поэтому ей не позволили посетить бал в честь помолвки, к ее громкому возмущению.

— Хм. Ну… Я не знаю… Особенно нечего рассказывать.

— Ой, не дразни меня. — Феба уже расстегивала крючки на лифе платья Геро. — Миссис Тейт была там?

— Да. И ты не представляешь, в каком платье, — сказала Геро, не в силах сердиться на Фебу.

— В каком?

— В ярко-алом. Почти такого же цвета, что и волосы. А вырез был такой низкий, что выглядел он просто непристойно. Клянусь, я видела, как мистер Гримшо споткнулся на ровном месте, едва не свернув себе шею, чтобы разглядеть ее бюст.

Феба захихикала.

— Кто еще там был?

— О, да все. — Геро с помощью Фебы освободилась от лифа, и теперь обе принялись развязывать тесемки на юбках. Геро произнесла ничего не значащим тоном: — Я встретила брата Мэндевилла.

— Разве он не живет где-то на севере Англии?

— Лорд Рединг приехал на бал.

— Он похож на маркиза?

— Немного. Они оба высокие и смуглые, но во всем другом они совершенно разные. У лорда Гриффина Рединга удивительные бледно-зеленые глаза. Лицо худее, чем у Мэндевилла. Он выглядит не таким серьезным, как Мэндевилл, смеется и шутит, но я думаю, что он не очень счастлив. А то, как он двигается…

Геро вдруг поняла, что, несмотря на все свое старание говорить равнодушно, она, должно быть, чем-то себя выдала, потому что глаза у Фебы округлились.

— И как же он двигается?

У Геро запылали щеки. Она переступила через юбки, встряхнула и повесила их на спинку кресла — завтра Уэсли все вычистит и уберет в гардероб.

— Как-то необычно. На первый взгляд — неторопливо, но когда захочет, то быстрее, чем кто-либо еще.

— Как кошка, — сказала Феба, распуская у Геро корсет. — Помнишь того большого желтого кота, который жил возле конюшен в Уэйкфилд-Хаусе? Он всегда либо спал, либо лениво бродил вокруг, но стоило ему увидеть крысу — раз! — он кидался на нее молнией, и крыса уже у него в зубах. Лорд Гриффин похож на него?

— Да, похож, — ответила Геро, вспомнив, как Рединг моментально скрылся под диваном, когда лорд Пембрук входил в гостиную. — Похож на большого кота.

— По твоим рассказам он кажется мне очень милым.

— Нет! — Голос у Геро прозвучал так громко, что Феба опешила. — Прости, дорогая. Дело в том, что кузина Батильда всю дорогу домой донимала меня предостережениями о распутстве Рединга. Ты должна держаться от него подальше.

Феба надула губы.

— Так я никогда не встречу по-настоящему интересных людей.

Геро сочувствовала Фебе. Хотя сама она и могла выходить в свет, но ей дозволялось общаться только с самыми уважаемыми представителями высшего общества, с теми, на кого не пала и тень скандала.

— Среди весьма уважаемых людей есть не менее интересные, — заверила она Фебу, правда, на самом деле такой уверенности у нее не было.

Феба с сомнением на нее посмотрела.

Геро неохотно призналась:

— Ну, по крайней мере можно хотя бы взглянуть на скандальных особ, когда беседуешь с респектабельными людьми.

— Намного интереснее познакомиться с ними.

— Уверяю тебя, что было занятно наблюдать, как миссис Тейт идет по зале, полной глупо глазеющих на нее джентльменов.

— Ох, как бы я хотела быть там, — вздохнула Феба.

— В следующий сезон тебе исполнится восемнадцать, и мы устроим грандиозный бал по поводу твоего выхода в свет, — напомнила Геро, усаживаясь за туалетный столик.

Феба вытащила булавку из ее прически.

— Но у тебя тогда появятся заботы замужней дамы. А со мной останется только кузина Батильда. Я ее очень люблю, но она такая старая и… ой! — Геро увидела в зеркале, как у нее за спиной исчезла голова Фебы.

— Боже, я уронила булавку.

— Не беспокойся, дорогая, и не ищи.

— Но это одна из изумрудных булавок.

Геро обернулась на табурете и увидела, как ее сестра опустилась на колени и шарит руками по ковру. Сердце у Геро сжалось. Изумрудная булавка лежала прямо под носом Фебы.

— Вот она. — Геро нагнулась и подобрала булавку.

— Ох! — Феба встала и поправила на переносице очки. Ее милое личико скривилось. — Как же я могла ее не увидеть?

— Не важно. — Геро положила булавку в стеклянное блюдце на туалетном столике. — На полу темно, свет сюда не доходит. Давай я лучше расскажу тебе, как был украшен бальный зал.

— Конечно, расскажи!

И Геро в мельчайших подробностях стала рассказывать, как был украшен Мэндевилл-Хаус, какое подавалось угощение и какие танцы она танцевала.

Феба слушала и расчесывала ей волосы. Наконец сестра забыла про булавку и ее лоб разгладился, но на сердце у Геро все равно осталась тяжесть. Она смотрела на отражение свечей в зеркале и думала о том, что в комнате очень светло. Как днем.

Сент-Джайлз показался Гриффину настоящим адом, особенно после милых сельских пейзажей Ланкашира. Было темное раннее утро. Он направил Бродягу (коня), своего гнедого коня, вдоль вонючей сточной канавы, которая тянулась прямо по середине узкой улочки. Выбрать путь покороче он не мог, потому что проулки были слишком узки для Бродяги. И будь он проклят, если оставит своего коня где-нибудь здесь — его тотчас украдут, стоит только хозяину отойти.

Гриффин пригнул голову, проезжая под вывеской свечной лавки. Фонаря около двери не оказалось, как это принято в более приличном месте Лондона. Единственный свет падал от бледного диска луны. Слава богу, что ночь была ясной.

Впереди распахнулась дверь, из которой вывалились два головореза. Гриффин положил правую руку на заряженный пистолет, засунутый в седло, но пьяницы не обратили на него никакого внимания. Они задержались лишь на минуту, потому что одного из них вырвало в канаву, а потом, шатаясь, ушли прочь.

Гриффин с облегчением выдохнул, убрал руку с пистолета и похлопал Бродягу по шее.

— Уже недалеко, приятель.

Он поехал вперед по переулку, потом свернул на улицу чуть пошире с кирпичными и оштукатуренными домами, некоторые с нависающими верхними этажами. Едва заметная дверь в высокой кирпичной стене вела во двор. Гриффин натянул поводья, вытащил пистолет из седельной сумки и постучал рукояткой в деревянную дверь.

Почти тут же грубый голос спросил:

— Кого там еще несет?

— Рединг. Впусти меня.

— И как я узнаю, что это вы, милорд?

— Потому что я единственный, кто знает про ту ночь в «Хромом черном петушке», когда ты выпил дюжину пинт эля и…

Дверь раскрылась, и взору Гриффина предстало самое что ни на есть уродливое лицо во всем Лондоне: бегающие глаза, вдавленный плоский нос, беззубый рот, постоянно приоткрытый по причине затрудненного дыхания. Морщинистые щеки и подбородок были словно плесенью покрыты щетиной и старыми отметинами от оспы и шрамами. Мужчина был среднего роста, но его руки и плечи казались непропорционально большими, а ладони походили на огромные ошметки мяса. Кто-то мог счесть его боксером, а кто-то наемным убийцей. И те и другие могли быть правы.

— Я очень рад видеть вас, милорд, — сказал Ник Барнс. — Мы с ребятами тут за всем следим, но ваша помощь точно не помешает.