Хуан Гомес-Хурадо - Легенда о воре

• Название: Легенда о воре
• Автор: Хуан Гомес-Хурадо
• Издательство: группа “Исторический роман“, 2015 год.
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 0101

Будьте готовы перенестись в Севилью XVI века, удивительный мир нищих и проституток, дворян и торговцев, бретёров и воров.

Любовь, страсть и месть - вот основы этого мастерского приключенческого романа о мальчике, удивительным образом избежавшем смерти, который вырос и превратился в последнюю надежду всех обездоленных.

В судьбе Санчо и его окружения скрываются тайные истоки литературы - на своем пути он сталкивается с двумя таинственными персонажами, Сервантесом и Шекспиром (в романе допускается, что оба действительно могли жить в Севилье в 1590 году). Его история изменит вас навсегда.

Группа “Исторический роман“, 2015 год.

---

Он коснулся руки девушки и взял ее в свои ладони. Ее рука была холодной и дрожала.

- Клянусь, учитель.

- Первое, что тебе следует знать, касается телесных соков, о которых ты читала в книге Гиппократа. Ты должна говорить о них и притворяться, что они имеют значение. А потом действуй в соответствии с истиной: они не существуют.

- Почему бы просто не обращать на них внимания?

В глазах лекаря вспыхнул ехидный огонек.

- Потому что католическая церковь в своей бесконечной мудрости считает, что священники, имеющие власть над духом, также чудесные лекари. Традиционно принято полагать, что нашим телом владеют четыре духа, называемые соками, и мы заболеваем в результате их дисбаланса. Учитывая, что женщины теряют кровь и испытывают боль каждый месяц, наука считает, что полезно пускать кровь пациенту. Никогда, никогда не делай этого, пока тебя не попросят.

- А меня на заподозрят?

- Нет, если сделаешь вид, что боишься обращаться с ножом, поскольку ты женщина, никто тебя не заподозрит. Теперь тебе придется использовать многие суеверия. Также не верь, что люди заболевают, потому что злой дух переселяется от одного человека в другого. Мы не знаем, почему болеем, но некоторые лекари считают, что чистая вода помогает предотвратить заражение. И еще гигиена и свежие фрукты.

Лекция длилась несколько дней. Клара с большим удивлением узнала, что популярное верование в то, что лучшие лекарства похожи на болезни, совершенно неверно. Люди считали, что когда болят зубы, нужно принимать растолченный мрамор, потому что зубы похожи на мрамор. Или что салат, как холодное растение, хорош для излечения лихорадки.

- Сходство вещей не имеет отношения к их функциям, Клара, - сказал Монардес, и тут же поднес руку к груди, задыхаясь. Почти мгновенно он упал на пол в обмороке.

Пришлось продолжить урок в комнате Монардеса. В последние часы лекарь провел в чередовании минут острой боли, когда он едва мог говорить, и полной ясности ума. Клара хотела дать лекарю настойку сонной травы, но тот отказался ее принимать, чтобы не заснуть. Он предпочитал терпеть страдания, чтобы дать ей последние уроки, в которых рассказал девушке о фальшивых лекарях и как их избегать.

- Никогда не давай больным рвотное, если речь идет не об отравлении или запущенном состоянии. Используй травы мудро и ври при необходимости. Разузнай о человеке, которому предназначается лекарство. Если ему назначали мирабилис слабительный от лихорадки, дай ему кассию, потому что требуется именно это. Растолки ее и высуши, тогда никто не заметит разницы, а ты спасешь жизнь.

Клара несколько раз принималась плакать, когда думала, что Монардес этого не замечает. Лекарь, однако, всегда это обнаруживал и хмурил брови, пока они не превращались в густую белую линию.

- Не плачь, Клара с Карибов, - сказал он, вспомнив то прозвище, которым окрестил ее в тот вечер, когда они впервые встретились, от этих слов на ее лице сквозь слезы проступила улыбка. - Ты была мне почти что дочерью. У меня было много учеников, но ни один не доставил мне столько радости. Ты оказалась настолько храброй, что отважилась отправиться ко мне ночью через весь город, и я сразу понял, что твои достоинства не ограничиваются одной только храбростью.

- Я буду так по вам скучать.

- Успокойся. Я все устроил...

Он внезапно замолчал, и больше уже не говорил. В ту же ночь Монардес умер, и Клара спрашивала себя, что он хотел ей сказать в самом конце.

XLII

- Подайте бедному слепому на пропитание!

Закариас звякнул монетами в металлической миске, и характерный перезвон поднялся над суетой площади Святого Франциска. Он никогда не оставлял в миске больше пары медяков, чтобы какой-нибудь проворный мальчуган не опустошил ее на бегу. Как только кто-нибудь опускал в нее милостыню, он хватал монету и засовывал под одежду. Его слух стал таким острым, что он мог с легкостью различить достоинство монеты лишь по звуку, который она производила, ударяясь о металл, и тут же в соответствии с этим благодарил прохожего. Один мараведи он едва сопровождал кивком головы. Два вызывали благодарности. В редких случаях проходящая мимо дама кидала серебряный реал, и бурная благодарность слепого слышалась и по другую сторону городских стен.

- Скажите, слепой, вы ведь можете предсказывать будущее? - послышался справа от него женский голос.

- Конечно, сеньора, - ответил тот, повернувшись к источнику звука. Он осторожно снял повязку с глаз, которые были лишь двумя белыми шарами на обтянутым кожей морщинистом лице, и насладился запахом страха, исходившим от женщины. - Господь лишил меня дара зрения, но научил разгадывать тайны сущего. Я могу прочитать вам стихи или вознести молитву, если требуется.

- И вы можете сказать, кто у меня внутри? - с тревогой спросила женщина.

- Подойдите поближе, чтобы мои старые руки могли ощупать ваш живот.

Женщина сделала несколько шагов навстречу и вздрогнула, когда Закариас положил свои костлявые руки поверх ее раздувшегося живота. Слепой принялся осторожно его ощупывать, неразборчиво что-то бормоча на латыни. Ткань ее платья была хоть и мягкой, но всё же далеко не лучшего качества. Руки женщины, которых слепой тоже успел коснуться, прежде чем ощупать живот, тоже были несколько огрубевшими. Из этого слепой сделал вывод, что женщина была домохозяйкой и не знала по-настоящему тяжелой работы, но при этом ее дом отнюдь не был полной чашей. Однако ему нужно было узнать о ней несколько больше, чтобы сказать именно то, что она хотела бы услышать.

- Это ваш первый ребенок?

- Нет, второй. Первой была девочка.

Закариас улыбнулся и еще усерднее забормотал на латыни. Собственно, это было всё, что он хотел знать.

- Сеньора, у вас в животе - чудесный мальчик, который вырастет и станет таким же сильным и доблестным, как ваш муж. У него будут темные волосы, и он появится на свет в день святого Криспина.

Женщина с трудом сдержала крик радости и крепче стиснула руку слепого.

- У меня нет для вас денег, но прошу вас, примите этот серебряный медальон. Помолитесь за моего малыша?

- Сеньора, я посвящу вам пятьдесят молитв Деве Марии. В Севилье не будет более долгожданных родов. Все святые на небесах будет рядом с вами, помогая этому счастливому событию. Да благословит Господь вашу щедрость!

Довольная женщина удалилась, и Закариас начал повторять обещанные молитвы, прервавшись только когда был уверен, что клиентка отошла на приличное расстояние. Он ощупал медальон опытными пальцами, даже поднес к носу, чтобы понюхать, и лизнул кончиком языка. Он был небольшим, размером с большой палец, и из дрянного серебряного сплава, но наверняка стоил половину реала. Это была неожиданная удача после просто катастрофической недели. Этим вечером он поест хорошего горячего супа.

Он провел на площади еще полчаса, пока не решил закончить рабочий день. В конце концов ему надоело трясти миской по дуге перед собственным носом, чтобы звон следовал за его шагами. К этому трюку он прибегал, когда находился в отчаянии, но в этот вечер, похоже, толку всё равно не будет.

Он потянулся, выгнув тело назад, чтобы облегчить боли в пояснице, которые превращались в пытку после стольких часов на ногах. Наступило время, чтобы подобрать посох, на который он всегда опирался, и направиться к дому Сундучника, скупщика краденого. Конец посоха был обит железом и служил слепцу как средством защиты, так и картой города. Закариас прекрасно знал каждый булыжник, каждую сточную канаву и каждый угол любой улицы. Этот кусок дерева был словно оставшимся у него зрением.

Он подумал о создании, которое шевелилось в животе женщины. Когда этот ребенок начнет бриться, Закариас давно уже протянет ноги. Он не надеялся прожить еще много лет, ему и так уже перевалило за шестьдесят. Он хотел лишь немного спокойствия, миску еды и чистую постель. Но ничему из этого, похоже, не суждено было случиться, по крайней мере, пока Мониподио будет на него злиться.

Играя пальцами с медальоном, слепой снова вернулся мыслями к беспокойной матери, которая его подарила. Он спрашивал себя, как она будет обращаться с ребенком. Наверняка у ребенка будет лучшая жизнь, чем у него, с горечью подумал Закариас.

Он не родился слепым, как любил говорить. История о том, что Господь наградил его даром пророчества вместо зрения, завораживала легковерных жителей Севильи и снижала подозрения инквизиции. Истинные причины слепоты лежали лишь в бедности и эгоизме. Когда Закариусу исполнилось три года, его отец понял, что кормить его нечем, как и двух старших сыновей. Он был канатчиком, чьи руки прошлой зимой начали непроизвольно дрожать, и он больше не мог работать. В отчаянии он придумал единственное решение - попрошайничать, но для здоровых и взрослых людей это было совершенно непозволительно. Однако слепые дети могли просить на улицах милостыню и получали достаточно благодаря жалости, вызванной их состоянием.