Андрей Мигулин - На изломе

• Название: На изломе
• Автор: Андрей Мигулин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-80-87940-74-7

Книга рассказывает о трех эпизодах из жизни офицера войск специального назначения ГРУ ГШ Минина Андрея Александровича, оказавшегося по воле геополитических процессов развала Советского Союза на изломе двух эпох: социалистической и капиталистической.

---

Дарья повернулась к Андрею и произнесла:

– Давайте, старший лейтенант, снимем вашу повязку, – в правой руке у неё блестели хирургические ножницы с изогнутыми лезвиями.

Теперь он получил возможность рассмотреть её лицо полностью.

На высокий округлый лоб до пушистых бровей вразлёт была надвинута медицинская шапочка. Большие карие с поволокой глаза, опушённые густыми ресницами, смотрели на него с любопытством и тревогой одновременно. Идеально правильный женский носик над чувственными чуть припухлыми губами и округлый изящный подбородок дополняли, как ему показалось, неземной девичий облик. И когда их взгляды встретились, Андрею вдруг показалось, что он провалился в эти прекрасные глаза, ухнув с обрыва в кофейно-молочный омут, стремительно летя по спирали вниз, замерев на полувздохе, как это бывает при парашютном прыжке.

«Это добрая фея спустилась ко мне с небес, – почему-то подумалось ему, – неземная фея!»

Тем временем Дарья нагнулась к нему, нижним изогнутым и округлым на конце лезвием хирургических ножниц подцепив край повязки, начала проталкивать его дальше, стараясь охватить им всю ширину бинта, чтобы разрезать его одним движением. Холодная сталь ножниц ожгла на миг разгорячённую кожу. Андрей инстинктивно вздрогнул.

– Что? Сделала больно? – тревожно воскликнула Дарья, заглядывая с ужасом к нему в глаза.

– Нет. Ножницы холодные. Я от неожиданности. Извини, – ответил Андрей срывающимся на полушёпот голосом. – Продолжай.

– А я подумала, что рану нечаянно зацепила, – облегчённо вздохнула Дарья, – больше не дергайтесь так, товарищ старший лейтенант, а то пораню ненароком, – уже строже добавила она.

– Не буду. Извини – ответил он прикрывая глаза.

Дарья нажала на кольца ножниц, и в наступившей тишине послышался треск разрезаемой марли.

Андрей приоткрыл глаза, и его взгляд остановился на распахнутом вороте халата, через пройму которого он увидел её прелестные груди, которые мирно покоились в чашечках кружевного бюстгальтера. Неистребимый жар желания рванул от живота к голове, мгновенно взбудоражив кровь.

«Бог мой. Родная, как я хочу обнять тебя», – безумно застучало в его голове.

Он оторвал руки от стула, на котором сидел, поднимая их для объятий, теряя остатки разума.

– Ну, где там наш раненый, – неожиданно громогласно прозвучал голос начмеда, который незаметно для Андрея вошёл в перевязочную.

Слова Иваныча подействовали на Минина как ушат холодной воды, отрезвляя и возвращая к действительности. Он сконфуженно опустил руки. А Ковальчук тем временем продолжал:

– Даша. А что это у нас старлей такой красный сидит? Ты его что, пытаешь тут?

– Не знаю, Сергей Иванович, он что-то вздрагивает постоянно. Жалуется, что ножницы холодные, – ответила Дарья с легкой иронией в голосе.

– Нет, Даша. Это он на тебя, наверно, так реагирует. Может, влюбился с первого взгляда, – продолжал ёрничать Ковальчук.

– Да нет, – отвечала в том же духе ему Дарья, – он не может, он же «Железный солдат».

Андрей не выдержал.

– И ничего я не влюбился. Просто жарко сегодня. Вот и всё, – промямлил он и, понимая, что сморозил глупость, стушевался ещё больше, краснея до неприличия.

– Ну ладно, ладно, хватит, – примирительно сказал Ковальчук. – Лукошкина, показывай, что там у него.

«Луко-о-ошкина, – мысленно нараспев повторил Андрей, – какая созвучная имени и вкусно звучащая фамилия. Лукошкина Дарья».

Между тем Дарья, разрезав повязку до конца, осторожно сняла её, обнажая багровый, сочащийся сукровицей, рваный двадцатисантиметровый след от осколка. Сняла и, посмотрев на рану, неожиданно коротко всхлипнула. Поражённый такой неожиданной реакцией Андрей посмотрел на неё. В уголках её глаз дрожали слёзы, уже готовые сорваться вниз, а взгляд выражал столько боли, жалости и сожаления, что у него похолодело в душе.

«Что это она так бурно реагирует на мою «царапину». Опыта нет или как…» – подумал он.

Но домыслить ему не дал голос начмеда.

– Да-а-а, Минин. Постарались «духи»[3] на славу. Распахали так распахали. На всю жизнь метку оставили. Первый шрам-то со временем почти исчезнет, а этот останется, – участливо протянул Ковальчук.

– Да ладно вам, товарищ подполковник. Одним больше, одним меньше, я ещё лет пять послужу, так как зебра полосатым стану.

– Сплюнь, Минин, сплюнь, – суеверно махнул рукой Ковальчук, – пусть он будет последним. Так ведь, Лукошкина.

– Так, – слёзно ответила Дарья и, отвернувшись, стала перекладывать с места на место инструменты, хотя в этом никакой необходимости не было.

Ковальчук вопросительно дёрнул бровями вверх, глянул на Дарью, потом на Андрея и удивлённо пожал плечами, дескать, ничего не понимаю.

Затем он заставил его лечь на кушетку и, протерев руки спиртом, начал колдовать над его раной. Дарья хлопотала рядом, подавая ему необходимые материалы и инструменты.

Андрей лежал, закрыв глаза, лишь иногда кривя лицо, когда врач, прочищая ему рану, делал больно. Он думал о Дарье, думал о себе, стараясь разобраться в новой природе своих ощущений. Всё, что произошло с ним за последние пять минут, не вписывалось в рамки его бытия. Можно даже было сказать, что он был слегка напуган тем каскадом чувств, что внезапно обрушились на него.

– Так, – раздался над ним голос начмеда, – рану мы твою почистили, теперь надо мазь наложить, чтобы всю гадость из раны вытягивала. Как специально для тебя изготовил по новому рецепту вот только вчера, так что дня два-три, и пойдёшь на поправку, а через недельку и вовсе снимешь повязку.

– Спасибо вам, Сергей Иванович, – ответил, не открывая глаз, Андрей, – что бы мы без вас делали.

Слышно было, как загремели склянки. Неожиданно на лоб Андрея легла нежная девичья рука. Он отрыл глаза. Над ним склонилась Дарья, она смотрела на него с любовью и добрым участием.

– Так как себя чувствуешь, Андрюша? Очень больно? – мягко спросила она.

Андрей, улыбнувшись, ответил.

– Что ты, Дашенька. Совсем нет. Это как комар кусает. Не больно, но неприятно.

– Вот и хорошо, – улыбнувшись в ответ, произнесла Дарья и провела рукой по его щеке.

И когда рука скользила по его щеке, он, не удержавшись, быстро повернув голову, поцеловал её в ладошку. Она резко отдернула свою руку. Но чувствовалось, что в этом жесте не было неприязни или брезгливости, просто сработал эффект неожиданности и стыдливости. Что она и подтвердила красноречивым взглядом, брошенным в сторону начмеда, который, стоя к ним спиной, размешивал стеклянной лопаткой в медицинской ступке мазь. Потом, сделав дурашливо-испуганное лицо, погрозила ему пальчиком.

Андрей лежал, глядя на Дарью, и улыбался во все свои тридцать два зуба. Ему было необычайно хорошо. Он смотрел на её милое лицо, и ему казалось, что мир вокруг пропал. Только он и она. Теперь, глядя на эту девушку, появившуюся в его мире так внезапно, он четко и осознанно почувствовал, что к нему быстрым шагом приближалась она, Любовь. Именно Любовь, с большой буквы Л, которая приходит к человеку единожды во всём своём великолепии и остаётся с ним до конца. Любовь, когда ты всеми клеточками своего тела и своего сознания ощущаешь, что эта женщина истинная твоя половинка.

Наконец Ковальчук закончил колдовать над мазью и подошёл к Андрею. Осторожно наложив мазь на рану, он прикрыл её стерильной салфеткой. Затем, не обращаясь за помощью к медсестре, сам крепко перебинтовал ему грудь.

– Ну, пока всё. Значит так, повязку два дня не снимать, не мочить. И потом на перевязку. Первое время будет дёргать рану, но потом пройдёт. Если что не так, сразу ко мне. А пока… гуляй.

Начмед хлопнул его по плечу и направился к умывальнику мыть руки. Дарья, сделав сосредоточенный вид, наводила порядок на столе после перевязки и как будто бы совсем не обращала внимания на Андрея. Задетый за живое таким, как ему показалось, неожиданным невниманием к себе, Минин встал, оделся. Затем сказал, обращаясь к стоящему к нему спиной Ковальчуку:

– Спасибо, товарищ гвардии подполковник.

– Пожалуйста, – донеслось ему в ответ.

– И Вам спасибо, товарищ медсестра, извините, не знаю Вашего звания.

– Ефрейтор, – отозвалась Дарья.

– Спасибо и Вам, товарищ гвардии ефрейтор, – со значением повторил Андрей.

– Пожалуйста, товарищ гвардии старший лейтенант, – весело откликнулась девушка, поворачиваясь к нему, и, дурачась, приложила растопыренную пятерню к шапочке, – ежели что… обращайтесь. Всегда рады помочь!

Андрей пристально посмотрел ей в глаза, и сердце его затрепетало от радости. В её глазах читался явный призыв к продолжению знакомства и обоюдной радости от произошедшей встречи. Он, слегка смутившись, козырнул в ответ и вышел из комнаты.

2

Минин шёл по дороге, не замечая происходящего вокруг. В его душе бушевал шторм из чувств и страстей. Дело в том, что Андрей полтора года назад пережил личную трагедию, развод. Он очень сильно любил тогда свою бывшую жену Татьяну и не замечал, а скорее всего не хотел замечать, что творилось вокруг. Когда он возвращался домой из своих служебно-боевых командировок, то всегда находились «доброжелатели», которые рассказывали или намекали ему о неверности его жены. И о том, что в его отсутствие жена строгостью нравов не отличалась, что её часто видели нетрезвой и в сомнительных компаниях. Но Андрей был ослеплён своей любовью и один раз даже ударил одного из таких «доброжелателей». Он не верил никому. Он слишком сильно, как ему казалось, любил свою жену. И так продолжалось до тех пор, пока в один из обычных дней к нему на службу не приехала жена одного из прапорщиков, служившего с ним в одной части. Вызвав его на КПП, она, плача, рассказала об интимной связи своего мужа с его женой и о том, что в данный момент они вместе находятся в его квартире. Почему-то ему поверилось сразу. Безумная злоба охватила его, ему захотелось крушить, ломать всё вокруг, и он, не удержавшись, кулаком с размаху пробил дыру в деревянной двери КПП, вымещая на ней свою слепую ярость. Затем, поймав такси, помчался домой.