Наталья Мунц - Путешествие из Ленинграда в Москву с пересадками

• Название: Путешествие из Ленинграда в Москву с пересадками
• Автор: Наталья Мунц
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012

Настоящее издание содержит воспоминания художницы Н. О. Мунц и включает в себя три части, расположенные в соответствии с хронологией описываемых событий, а не в порядке их написания автором

---

Празднуются мамины именины — Фёдоровы, Григорьевы, соседи. После ужина я сижу в сумерках высоко на верху лестницы, прислонённой к сараю, и пою всё, что знаю. (Я всегда любила петь, когда гости разговаривают.) Помнит ли Надюша? Больше ведь некому.

Приходит время копать картофель. Всё выкопано, ссыпано в мешки, но вывезти с поля мне не удалось: транспорт дадут только завтра. Я иду в ночь стеречь свои мешки. Мама даёт мне свою лиловую шубу Ночью холодно. Я предвкушаю поэтичную ночь. Звёзды. Рассвет. Птицы. Но не тут-то было! Мать Надюши Фёдоровой, Мария Эрнестовна, заявляет, что это безумие. Нельзя одной ночевать в поле! И, к моему ужасу, является ко мне и сидит со мной на мешках. До рассвета. Я ненавидела её. Я чуть не ревела. Я умоляла её уйти. Я от злости не спала. Потом спала. А она всё сидела, как большая молчаливая птица, исполненная чувства долга. Всё пропало: и поэтичная ночь, и рассвет, и туман… всё к чёрту. Но я была жива и невредима.

В эту осень я объявила (крик души): «Хочу мужа-шофёра!» Шофёр во время войны представлялся самым могущественным существом. А я так устала быть столько времени единственной физической силой в семье. Тяжести, копанье, дрова, дрова — твёрдые, дубовые. Они так не даются, так отпрыгивают, когда готовишь их для печурки.

Потом снова приезд Вовочки за мамой. Он попал на именины к Фёдоровым, следовательно, это было 30 сентября.

После отъезда в Москву мамы и Володи мне надо было получить ещё пропуск из милиции города Буинска (а вызов от Володи был). И тут мне сослужили службу руки. Ещё зимой пришёл ко мне наш фотограф — рыжий, длинный, довольно нахальный — и говорит: «Вот тут начальник милиции просит сделать увеличение с фотографии его сына, убитого на войне. А фото очень маленькое и плохое. Не можешь ли его подретушировать?» Я сказала, что ретушировать не умею, а вот сделать просто рисунок, портрет, могу. Это было нетрудно. Сделала. Так вот, теперь я пришла к этому начальнику милиции и прямо всё так и сказала: «Это я нарисовала вам портрет сына, а вы, пожалуйста, дайте мне пропуск в Москву». Дал. (Интересно: а что, наш фотограф тоже не бескорыстно действовал тогда?)

Поехали мы в Москву в теплушке, которую дали специально для семьи Татаринцева. Это путеец, главный инженер «Бампроекта», которого я помнила ещё по Дальнему Востоку. Хороший дядька. В Буинске жили его падчерица Алевтина да сестра жены Лидии Ильинишны — Иловайская. Вот с Иловайской мы и поехали.

Вещей в теплушке было очень много, так что я лежала с Сашенькой слева, высоко на вещах.

Ехали долго. По дороге я очень разбилась, упав вместе с плохо приставленной лестницей, вылезая из вагона. Помню, как болела спина, когда я лежала ночью и думала о всех, кого я увижу в Москве.

Когда мы приехали, наш вагон поставили далеко на путях. Мы идём по шпалам. Утро. Солнце. Вдалеке — шпили Казанского вокзала. На Сашеньке новые туфельки, жёсткие и скользкие. И в метро с непривычки к гладкому камню ножки его разъезжаются. А когда мы сели в вагон метро и поезд уже двинулся, Саша спросил: «А когда мы поедем?» Вопрос был понятен после привычного грохота теплушки.

Мы отыскали Володю и маму в домике у Крымского моста, на втором этаже. Потом ещё я ездила с Володей за нашими вещами. Помню возвращение с вокзала: я стою за кабиной грузовика. Ветер дует в лицо, и летит навстречу широкая Садовая. И я думаю: «Ну, вот и всё. Конец. И начало новой жизни».

Москва.

Январь — август 1974 года.

О Наталье Оскаровне Мунц

Когда в 1945 г. умерла моя мама — Серафима Алексеевна Оборина, — главным моим воспитателем стала сестра моего отца Наталья Оскаровна Мунц, жившая со своим сыном Сашей Олейниковым с нами в одной квартире. Она была первым художником в моей жизни, я воспринимала её как абсолютную данность.

После войны, переехав в Москву, Тася (так Н. О. звали домашние) много работала над оформлением книг в разных издательствах: в Детгизе, затем превратившемся в «Детскую литературу», в «Иностранной литературе», «Искусстве» и др.

Так случилось, что я стала её первым «редактором»: если у Таси было несколько вариантов эскизов, она меня призывала, чтобы я выбрала казавшийся мне лучшим. И зачастую мой выбор совершенно совпадал с мнением главного художника «Детгиза» С. М. Алянского.

(Кстати, однажды — мне было 5 лет — я пришла к тётушке и сказала:

— Тася, а про тебя сейчас пели по радио.

— Да?! Что же?

— Алянская дева.)

Каждое лето ездили на дачу. Три подруги-художницы — Ираида Ивановна Фомина, Марьяна Викторовна Борисова-Мусатова (дочь Борисова- Мусатова) и Наталья Оскаровна Мунц — снимали дома в одной деревне и вывозили туда своих детей и матерей. Это было очень удобно. Сделав и сдав очередную работу, художницы ходили на этюды — так повелось с 1945 года. От тех лет остались великолепные акварели: деревня Сходня, деревня Лопатино, село Степановское… Кроме того, сохранились замечательные карандашные рисунки с натуры: избы, деревья, пейзажи…

Характерная примета тех времён: художники, где бы они ни были, не расставались с блокнотами-альбомами. Так и у тётушки осталось множество рисунков российских городов и весей: Львов, Тутаев, Углич… И ещё огромное количество портретов — случайных попутчиков, и друзей, и своих-чужих детей. Есть портреты, более тщательные, дольше рисовавшиеся, — матери, сына, мужа.

Но я всегда знала, что самой любимой для Натальи Оскаровны была работа над иллюстрацией к детским книжкам, что получилось, надо сказать, не сразу. Если не ошибаюсь, первым удачным опытом оказалась «Маша обедает» Сильвы Капутикян, после чего для Таси открылась возможность этого вида творчества и более 20 детских книг, иллюстрированных ею, увидели свет.

Вот когда тётушке пригодился дар замечательного рисовальщика-анималиста. Сохранились бесчисленные наброски с животных — собак, кур, кошек, птиц и кого только не…

Я наблюдала за этим в течение всей Тасиной жизни — её творчество было для меня естественным, привычным, ежедневным процессом. Часто Наталья Оскаровна сетовала на «ограниченность» своих возможностей, приводя в пример более успешные карьеры подруг-художниц. Я принимала такие её настроения как естественные, и вот теперь, в течение 30 лет, прошедших после смерти Натальи Оскаровны, часто перебирая её работы, раз от разу понимаю, что они становятся для меня всё более значимыми. Их внешняя скромность оборачивается истинной эмоциональностью, и всё больше поражает их высокий профессионализм. Меня мучают сожаления о прошедшей для искусства эпохе, когда художники такого уровня, как Тася, были явлением достаточно обыкновенным. «Моды» и «веяния» уходят — настоящее искусство остаётся.

Хотелось бы, чтобы эта книга пробудила интерес к творчеству Натальи Оскаровны Мунц — художника, достойного внимания и памяти потомства.

Е. В. Мунц

Примечания

1

Sois plus petite — (фр.) Сделайся меньше ростом.

2

Фэфа (Фефа) — Фёдор Фёдорович Волькенштейн, физик, третий муж Н. О. Мунц.

3

Вэра (Вера) — Вера Фёдоровна Матюх — подруга Н. О. Мунц, художница.

4

Da.s sind die Knaben, das sind die Knaben… — Это мальчики, это мальчики…

5

Donne moi le fusil — (фр.) Дай мне ружьё.

6

Qui est-se? — Са? C'est Pierre le Grand — (фр.) — Кто это? — Это? Пётр Великий.

7

Сергей — Сергей Сергеевич Якубов, первый муж Н. О. Мунц, инженер.

8

Les langues felines — (фр.) Кошачьи язычки.

9

Qui voudrait, qui voudrait… — (фр.) Который хотел бы.

10

Morgen mub ich fort von hier und muss Abschied nehmen… — (нем.) Завтра я должен уйти отсюда и должен проститься…

11

Es zogen drei Burschen wohl uber der Rhein… — (нем.) Три парня переплыли Рейн…

12

Caches, done, les ciseaux de M. le docteur! — (фр.) Спрячьте, наконец, ножницы доктора!

13

С. Н. Тройницкий — муж М. В. Борисовой-Мусатовой, первый «советский» директор Эрмитажа.

14

Н. И. Скрыдлов — русский адмирал, командующий Черноморского флота.

15

Un original qui ne se desori-ginali sera jamais! — (фр.) Оригинал, который не перестанет быть таковым.

16

Mein Herz, das ist ein Bienenhaus, die Madchen sind darin die Bienen… — (нем.) Моё сердце — это улей, и девушки в нём — пчёлы…

17

Александра Спиридоновна Оборина — теща В. О. Мунца,

18

Pas mal pour vue. — (фр.) He так уж плохо для старика.