Нил Шустерман - Нераздельные

• Название: Нераздельные
• Автор: Нил Шустерман
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Последняя книга серии "Обреченные на расплетение" рассказывает о судьбах героев и страны в целом.

---

— Значит, его родители засранцы.

Коннор прыскает от неожиданности. Не потому, что Соня чурается крепкого словца — как раз наоборот; просто он не ожидал, что она выскажется с такой определенностью. Очень ободряюще.

— Я не знакома ни с Левом, ни с его родителями, но вижу таких, как он, каждый день, — продолжает Соня. — Их мир полетел в тартарары; и они так жаждут самоутверждения, что ради него готовы взорвать себя. Родители, которые отреклись от этого парня после того, что он сделал, вернее, после того, чего не сделал, не заслуживают звания родителей. Им вообще нельзя иметь детей, уже не говоря о том, чтобы приносить их в жертву.

При воспоминании о друге Коннор улыбается. А как он сердился на Лева за отказ пойти с ним к Соне! Но сердился-то он, надо признать, из чистого эгоизма.

— Лев спас мне жизнь. Теперь уже дважды. Вот потрясающий парень.

— Если ты когда-нибудь с ним встретишься, обязательно скажи ему это. После того, что сделали его родители, ему просто необходимо слышать слова одобрения, причем постоянно.

Коннор обещает Соне — и себе тоже — что так и поступит. Затем он бросает взгляд на лестницу, ведущую в подвал. Может, сойти вниз? Нет, у него тогда найдется сотня причин не подниматься опять наверх. Чтобы взбодриться, а заодно утвердиться в своем решении, он выуживает из заднего кармана уже сильно потрепанное письмо. Коннор набирает полные легкие воздуха, надрывает конверт и вытаскивает исписанные листочки. Вообще-то, он собирался перечитать их, но не может себя заставить — ведь неизвестно, в какую эмоциональную акробатику могут ввергнуть его собственные слова.

Он поднимает взгляд и обнаруживает, что Соня не сводит с него глаз.

— Хочешь побыть один? — спрашивает она.

Он отвечает тем, что складывает листки и засовывает обратно в карман.

— Это всего лишь слова, — бросает он. Соня не спорит.

— Если ты в последнюю секунду передумаешь, то всегда можешь послать письмо по почте. — Она взглядывает на сундук. — Наклею-ка я марки да отправлю все остальные тоже. Раньше никогда не чувствовала, что пришел подходящий момент. Но если уж сам Беглец из Акрона идет домой, может, настало время, чтобы и голоса всех этих ребят были услышаны.

— Попросите Грейс помочь вам, — предлагает Коннор. — Ей сейчас это очень нужно. Постараюсь вернуться как можно скорее. Даже если мне покажется, что они готовы помочь, я все равно их сюда не приведу… — он громко сглатывает, следующее предположение дается ему нелегко: — … на случай, если они обманут.

— Правильно. — Соня делает к Коннору несколько шагов и смотрит на него оценивающе, словно он — предмет антиквариата. — Надеюсь, тогда ты обретешь хоть толику покоя. Нам всем время от времени нужен мораторий на страдания.

— Да, точно. Мораторий.

Соня меряет Коннора взглядом притворного превосходства, словно подражая ребятам его возраста.

— «Мораторий» означает «временный перерыв».

— Да знаю я!

Коннор врет. Это слово он сейчас услышал впервые в жизни.

Соня снисходительно качает головой и вздыхает.

— Сегодня воскресенье. Твои родители ходят в церковь?

— Только на праздники или когда кто-нибудь умер.

— Тогда, — подытоживает Соня, — давай надеяться, что сегодня никто не умрет.

23 • Лев

Хеннесси мертв, Фретуэлл предстанет перед судом. Расплетение Уила Таши'ни будет отомщено. Это больше, чем Лев смел надеяться.

Уна позвонила в резервацию, так что их прибытия ждали и подготовились к торжественной встрече. Мост через Большое Ущелье закрыт для движения. Целый взвод охранников вытаскивает из багажника Мортона Фретуэлла, врага арапачей номер один — его предстоит передать в руки полиции. Они вынимают у преступника изо рта кляп, убирают связывающие его пластиковые стяжки и надевают на руки и ноги стальные кандалы. Пожалуй, для хлипкого, нескладного урода это даже немного чересчур.

Затем преступника с необычайной торжественностью ведут по мосту. Арапачи без театральности и драмы — как бы и не арапачи вовсе.

— Вы с Уной пойдете во главе процессии, — предупредил их по телефону Чал Таши’ни. — Это большое общественное мероприятие, и первыми на мосту публика увидит вас.

Чал на встречу не пришел. Лева это не удивляет. Как опытный юридический поверенный племени Чал Таши’ни сумел бы надеть на себя бесстрастную профессиональную маску, но как отец Уила он не смог заставить себя взглянуть в лицо последнему живому орган-пирату, ответственному за расплетение его сына. По крайней мере, пока не смог.

На противоположном конце моста собралась большая толпа — человек пятьсот, не меньше.

— Не вздумай улыбаться и махать рукой, — говорит Уна Леву на мосту. — Не выказывай никаких эмоций. Ничего радостного в этом мероприятии нет.

— Думаешь, сам не понимаю? — огрызается Лев. — Я не идиот.

— Но ты никогда не представал перед арапачами в качестве героя. А герой должен вести себя в соответствии с тысячелетними традициями.

Когда они достигают конца моста, из толпы раздаются приветственные возгласы. Уна была права, наставляя Лева, как себя вести: что правда, то правда, ему очень хочется понежиться в лучах славы. Процессия подходит ближе к зрителям, и приветствия сменяются негодующими криками. Лев не сразу соображает, что крики предназначены Фретуэллу, ковыляющему позади в сопровождении усиленного наряда охранников с каждой стороны.

Толпа осыпает его ругательствами и на арапачском, и на английском — чтобы у пленника не оставалось сомнений, как сильно его тут ненавидят. Зрители напирают на цепь конвоиров, словно пытаясь добраться до Фретуэлла, но Лев подозревает, что это тоже лишь своеобразное шоу. Да, они с удовольствием разорвали бы пирата в клочки, но не станут этого делать. Нет уж, пусть помучается как следует; чем дольше он будет страдать, тем больше возможностей для публичного унижения.

— А пошли вы все к такой-то матери! — орет Фретуэлл. Зрители в восторге — ругань Фретуэлла позволяет им ненавидеть его еще больше.

К процессии подходит шеф полиции — забрать преступника. Лев несколько разочарован — вождя племени не видно; но, может, Лев ждал слишком многого?

Шериф меряет Фретуэлла взглядом. В глотке орган-пирата клокочет знакомый гортанный звук — он собирает мокроту для плевка.

— Только попробуй — умрешь на месте, — предупреждает один из стражей. Адамово яблоко Фретуэлла прыгает вверх-вниз — арестант проглатывает то, чем собирался плюнуть в шерифа.

Страж закона поворачивается к героям дня и пожимает им руки.

— Отличная работа, — хвалит он.

Фретуэлла сажают в патрульный автомобиль и увозят. Конец вечеринки. Лев не в силах скрыть своего разочарования.

— А ты чего ожидал? — едко говорит Уна. — Почетную медаль? Ключ от резервации?

— Не знаю… Уж конечно чего-нибудь побольше, чем простого рукопожатия.

— Рукопожатие нужных людей значит в наших местах очень много.

И, надо сказать, рукопожатиям нет конца.

Сначала — от зрителей, пока толпа еще не рассосалась. Люди всех возрастов пробираются вперед, чтобы пожать Леву руку, высказать слова благодарности, поздравить. И наконец юноша понимает, что симпатия простых арапачей нужна ему больше, чем официальное признание заслуг. Важнее пожать руку каждому человеку по-отдельности. Именно при такой поддержке на внутреннем, личном уровне он может рассчитывать, что Совет племени отнесется к нему всерьез.

В дни, последовавшие за арестом Фретуэлла, Лев делает все, чтобы стать заметной общественной фигурой в городе.

В кафе и ресторанах его кормят бесплатно. Он благодарит за гостеприимство, но в свою очередь оставляет щедрые чаевые. Его останавливают на улицах — целые семьи желают с ним сфотографироваться. Дети подбегают за автографом. Кто бы к нему ни обратился, он ко всем относится с почтением и благодарностью. Он сдержан в выражении собственных эмоций, как его учила Уна. Это поведение воина-героя былых времен, перенесенное в современные условия.

— Не понимаю я тебя, — говорит ему Элина Таши’ни, мать Уила, женщина, которую Лев полюбил как родную мать. — Ты явился сюда, чтобы не привлекать внимания, а теперь купаешься в нем, как чушка в грязи. Может, твой дух-хранитель не эта обезьянка, а свинья?

— Свинья валяется в грязи не просто так, на это у нее есть причина, — возражает Лев. — И у меня тоже есть причина.

Элине она известна, но она беспокоится за Лева.

— Ты всего лишь мальчик. Причем один. Неужели ты думаешь, что у тебя получится перевернуть небо и землю?

Может и нет. Но он по-прежнему мечтает сорвать с неба луну.

• • •

Суд над орган-пиратом длится всего один день. Присяжным строго-настрого приказано отнестись к подсудимому беспристрастно, без мстительности. Фретуэлла признают виновным в похищении, заговоре с целью убийства и пособничестве убийце, — потому что согласно закону арапачей расплетение и убийство — это одно и то же. Вынося приговор, судья делает ход, который, однако, никого не удивляет: вместо пожизненного заключения он вводит в действие древнюю традицию.