Витольд Шабловский - Убийца из города абрикосов. Незнакомая Турция – о чем молчат путеводители

• Название: Убийца из города абрикосов. Незнакомая Турция – о чем молчат путеводители
• Автор: Витольд Шабловский
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-087733-1

В сборнике очерков о современной Турции польский журналист Витольд Шабловский пишет о стране, о существовании которой вряд ли подозревают сотни тысяч ежегодно устремляющихся туда туристов. Пятизвездочные отели, которые с недавних пор нанимают специальных людей для поиска тел утонувших нелегальных эмигрантов. Арарат, на склонах которого собираются курдские партизаны. Премьер-министр Эрдоган, сумевший добиться небывалого экономического роста, но укрепивший позиции турецких исламистов. Знаменитый террорист Али Агджа, стрелявший в Иоанна Павла II и получивший прощение папы. Нелегальные мигранты, мечтающие о Европе и готовые на все. Врач-сексолог, ратующий за сексуальное образование в Турции. Бывшие турецкие проститутки, проданные в публичные дома собственными мужьями и баллотирующиеся в парламент, чтобы рассказать правду о секс-индустрии в Турции. Женщина, приговоренная собственной семьей к смерти из-за ложного обвинения в измене мужу…

Книга “Убийца из города абрикосов” получила премию британского ПЕН-клуба, премию Европейского парламента в области журналистики, в 2011 году номинировалась на самую престижную польскую литературную премию Nike, а американский журнал World Literature Today включил ее в список семидесяти пяти лучших переводных книг, изданных в США в 2013 году.

---

— Я этого парня знаю еще по Ираку. Аллах дал ему вторую жизнь, — говорит Махмуд. — Как если бы его снова мать родила. И знаешь, что он сделал с этой жизнью?

Махмуд ведет меня улочками Таксима, стамбульского района дискотек и красных фонарей. На маленькой улице, где договариваются о встрече трансвеститы, сидит лысеющий мужчина с клоками рыжей растительности на лице. Он смотрит на дорогу, улыбается, бормочет что-то себе под нос. На подбородке засохла слюна.

— Ты опять обдолбался! Ты опять, сука, обдолбался! — кричит Махмуд и трясет парня. Затем смотрит на меня, а потом снова на парня. — Он не выдержал. Не выдержал, — повторяет Махмуд и не сразу отпускает свитер человека, которому Аллах даровал вторую жизнь.

Серферы

Пройдя чистилище Стамбула, иммигранты устремляются к морю. В фурах и багажниках автомобилей они добираются до Басмане, площади в Измире.

Тут их путь вновь пересекается с туристической тропой. Измир — это турецкий Лос-Анджелес: красивый порт, старинный замок, превосходная еда. Туристов тоже влечет в Басмане, здесь самые дешевые гостиницы. Наша называется Şükran[4]. У входа мы видим трех африканцев. Они грызут семечки и так напряженно смотрят прогноз погоды, будто он может измениться от одного их взгляда.

Базар в Басмане, пожалуй, единственное место в мире, где торговля бойчее всего идет в полночь. Тут продают бананы, апельсины, арбузы, свежий хлеб, колбасу, сваренные вкрутую яйца, шоколад и энергетические напитки. Есть магазины, торгующие бечевкой, перочинными ножами и спасательными жилетами. Всем, что может пригодиться в пути.

Базар кишит людьми. Они торгуются, смеются, заталкивают что-то в маленькие рюкзачки (контрабандисты, как и авиалинии, дорого берут за каждый лишний килограмм, в ходу только маленькие рюкзаки).

За углом интернет-кафе и дешевые телефоны. Буркина-Фасо — один евро за минуту. Афганистан — восемьдесят евроцентов. Сирия — шестьдесят. Одна за одной появляются едва различимые фигуры, чтобы сообщить родным, что они уже в Измире. Что осталось только переправиться на лодке, и они окажутся в Европе, о которой так долго мечтали.

В пятидесяти километрах от Басмане находится Чешме — последний порт перед границей с Евросоюзом. В сезон это рай для серферов. Когда ветер дует со стороны Греции, они выходят на воду и срезают своими досками верхушки волн. Ветер из Греции приходит с гор и порой достигает немалой скорости. Когда дует, люди в пути ждут. У лодки должен быть хороший мотор, чтобы плыть против ветра. Лодка с хорошим мотором стоит дороже. Поэтому у людей в пути есть время, чтобы позвонить родным, купить шоколад, поболтать с товарищами, погрызть семечки.

И вот наконец дует желанный ветер с суши. Тогда виндсерферы отправляются в бары и на дискотеки или же едут посетить древний Эфес.

На пляжи вокруг города съезжаются машины. Лодки перевозчиков отплывают с тех же пляжей, где при свете дня тусуются серферы. Иммигранты, с которыми мне довелось общаться в Измире, вспоминают, что часто вдалеке слышна музыка дискотек.

Малькольм из Эритреи:

— Я не мог поверить, что они там веселятся. Я думал: я сейчас могу погибнуть, а у них дискотека! Но потом я понял, что так даже лучше. Мотор ревел очень громко. Если бы не дискотека, нас бы обязательно услышали.

Мечеть

В Басмане я не хочу привлекать внимание. Сажусь на улице и делаю вид, что сплю, а все, что происходит вокруг, меня не касается. Может, меня примут за наркомана, может, за одного из людей в пути. “Лишь бы не за журналиста”, — думаю я и маскируюсь как могу.

Все это ни к чему. Бизнес ведется вполне открыто. Как раз сегодня ветер дует в нужном направлении, поэтому то и дело открываются двери бесчисленных дешевых гостиниц, и темные фигуры садятся в такси, микроавтобусы и даже в фургон с надписью “Мебель”. Мимо регулярно проезжает полицейский патруль, даже не сбавляя скорости.

Гостиницы здесь называются так: “Европа”, “Прекрасное путешествие”, “Друг”, “Мечта”. У входа в каждую висит nazarlik — голубой амулет с черным глазом, защищающий путников от злого рока.

На углу владельцы гостиниц устроили маленькую мечеть. Сюда можно прийти в любое время, чтобы перед опасной дорогой напомнить о себе Аллаху.

За мечетью находится очередной телефонный пункт. Я завожу разговор с двумя парнями из Нигерии — Омаром и Ннамди. На вид им лет по двадцать.

— Мы едем через два часа, когда вернутся первые машины. Я звонил матери, чтобы ей это рассказать, — радуется Омар.

— Боимся ли мы? Брат, Бог велик, и все будет так, как он решит, — Ннамди похлопывает меня по плечу, и оба спешат на базар докупить необходимое.

Я на секунду останавливаюсь возле магазина со свежим хлебом.

— Ты тоже плывешь? — спрашивает продавец.

— Нет, не сегодня, — отвечаю я.

— Нужен будет билет — обращайся, — говорит он и подмигивает.

Kaçakçi

Осенью и зимой гостиницы и рестораны на побережье дают туристам тридцать процентов скидки. Понятное дело: погода плохая, купаться холодно. Зато тишина и чудесная природа.

Kaçakçi — контрабандисты-перевозчики — тоже дают тридцать процентов скидки. Понятное дело: в это время года переохлаждение в воде наступает гораздо быстрее, чем летом. Умираешь моментально.

Но есть и плюсы: зимой греки не так тщательно охраняют свои границы.

“Когда-то kaçakçi возили сигареты, алкоголь и другие товары, — читаю я в работе профессора Ичдуйгу, известного специалиста по вопросам эмиграции. — Сейчас они переключились на людей. Здесь нет мафии с крестным отцом во главе. Структура больше напоминает Аль-Каиду: множество мелких групп, которые сотрудничают друг с другом, при этом сохраняя независимость. Совместными усилиями они в состоянии организовать дорогу из Кабула в Лондон”.

Профессор проводил анкетирование среди контрабандистов, отбывающих срок в тюрьме. Согласно результатам его исследований, ни один из них не считает, что занимался чем-то постыдным. Более того, по их мнению, они очень помогали людям. А их работа — своего рода миссия.

В провинции люди знают, кто такие kaçakçi. Одного из них мне показали рыбаки в Айвалыке — чудесном старом портовом городишке неподалеку от античного Пергама. Все зовут его Ахмет-Баба — отец Ахмет. Низкого роста, в слишком большом плаще, с неизменной папиросой в посеревших губах, он чем-то напоминал персонажа комиксов. Он приехал в порт купить рыбы. За ним неотступно следовали две шкафоподобных гориллы, на вид узбеки или таджики.

Ахмет-Баба работает для Курбаджи — Жабы. У Курбаджи и его людей монополия на перевозку людей из окрестностей Айвалыка на Лесбос. В сезон не бывает дня, чтобы их лодки не выплывали из окрестных деревень.

— Когда дует нужный ветер, утром каждую минуту доносится пыр-пыр-пыр, — говорит Исмаил, рыбак из Айвалыка. — Это моторы их лодок. Тогда у нас говорят: “Kurbağa geldi”. То есть: “Жаба прошел”.

Ахмет-Баба производит впечатление доброго дяди. Он всех радушно приветствует, жмет руки, а старых знакомых целует в обе щеки. От меня он проходит так близко, что мы почти соприкасаемся локтями. Он доброжелательно улыбается, как человек, который счастлив и другим тоже желает добра.

Ему известно, что я собираю информацию про kaçakçi. Наверняка известно. Я в Айвалыке уже третий день, а Ахмет-Баба знает все. Несмотря на это, он заговаривает со мной дружелюбно:

— Вы турист?

— Да, — темню я. — А вы?

— Я? Я местный чудак, — Ахмет-Баба смеется и уходит. Гориллы тоже смеются, а их огромные животы трясутся от смеха.

Рыбаки

В сентябре 2008 года Ахмет-Баба отправлял лодки из Бехрамкале. Отсюда до греческого берега всего пять километров по прямой.

В 347 году до н. э. Бехрамкале назывался Ассос. Здесь лечил нервы Аристотель, после того как его не избрали преемником Платона в знаменитой афинской Академии. Из местного порта он отправлялся исследовать флору и фауну острова Лесбос.

Лодки Ахмета тоже плыли в сторону Лесбоса. Они выдвинулись в путь всего в километре от того порта, откуда много столетий назад выходил в море Аристотель. Все шло хорошо, пока примерно в два часа ночи не появился катер греческой береговой охраны.

С дикого пляжа возле Бехрамкале все видно как на ладони. Ахмет-Баба сразу испарился. Но на воде остались четыре надувные лодки величиной с ореховую скорлупу, которые уже успели заплыть в греческие территориальные воды. В лодках — тридцать восемь человек.

Греки были настроены агрессивно. Своим катером они нагнали большие волны. Одна из лодок с иммигрантами перевернулась. Люди упали в море. Греки выстрелами заставляли их быстрее выбираться из воды.