Виктория Токарева - Первая попытка (сборник)

• Название: Первая попытка (сборник)
• Автор: Виктория Токарева
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-031042-0

Женская судьба… Обычные – но от того не менее волнующие – истории… Обычные – но от того не менее радостные – мгновения счастья… Одна из многих? Нет. Всякая женская судьба – УНИКАЛЬНА!

Содержание сборника:

Первая попытка

Звезда в тумане

Счастливый конец

Закон сохранения

«Где ничто не положено»

Пираты в далеких морях

Плохое настроение

Скажи мне что-нибудь на твоем языке

Японский зонтик

Тайна Земли

Стечение обстоятельств

Pарака

---

– Вы, наверное, думаете, зачем я вас пригласил?

– Нет. Не думаю, просто лишний билет и свободный вечер.

– Нет. Не просто, – серьезно возразил Гомонов. – У меня к вам очень важный разговор.

Может быть, он решил сделать мне официальное предложение?

– Нина Алексеевна, я хочу у вас спросить: стоит мне оставаться в науке?

– Но ведь вы уже пишете диссертацию… – удивилась я.

Диссертация Гомонова похожа на комнату Маши Кудрявцевой – несобранная, хламная, но в ней есть нечто такое, будто в эту же самую комнату через разбитое окно хлещет летний грибной дождь.

– Ну и что? Все пишут, – обреченно согласился Гомонов. – Но может быть, я бездарен…

– Кто вам это сказал?

– Востриков.

– Он так и сказал? – не поверила я.

– По форме иначе, но по существу так…

Этот принцип называется «топи котят, пока слепые». Востриков сознательно или бессознательно боится конкуренции. Но не могу же я сказать, что самый бездарный изо всех бездарных, король бездарностей – это сам Востриков. Все его статьи вылизаны и причесаны, но ни дождя, ни солнца там нет. Там просто нечем дышать.

– А зачем вы верите? У вас должно быть свое мнение на свой счет… – дипломатично вывернулась я.

– У меня его нет. – Гомонов искренне вытаращил глаза. – Я про себя ничего не понимаю…

Я давно заметила, что талантливые люди про себя ничего не понимают.

– Вы правы, – сказала я. – Пишут все, но вы – настоящий ученый. И ваши ошибки для меня дороже, чем успехи Вострикова.

Гомонов смотрел на меня, как сыриха на Лемешева. Он видел во мне не только меня, но и подтверждение себя. Последнее время он потерял себя, поэтому на его лице поселилось отвращение к жизни. А потерять себя так же мучительно, как потерять другого. Например, Мужа. Но я вернула Гомонову себя, и его глаза стали медленно разгораться, как люстра над залом. Он похорошел прямо на глазах, как Золушка после прихода феи.

– Спасибо… – Он сжал мою руку, и в нее потекли радостно заряженные флюиды.

Началось второе отделение.

Певец вышел на сцену и стал петь «Рондо» Моцарта.

Рондо – сугубо фортепьянное произведение, и в том, что певец предложил вокальную интерпретацию, – элемент неожиданности и авантюрности, как в диссертации Гомонова. Певец поет Моцарта, чуть-чуть подсовременив, и это подсовременивание не только не убивает, но, наоборот, проявляет Моцарта. Я ощущаю, почти материально, что Моцарт – гениален.

Я вспоминаю, что он умер молодым, до сорока, и его похоронили чуть ли не в общей могиле с нищими. Моцарт был гений – зато умер молодым.

Известна его история с «Реквиемом», который он писал в предчувствии смерти. Он был молод и не созрел для смерти. Он тосковал вместе со своим клавесином и страдал так же, как я в последние три дня. Может быть, не так же, по-другому… Хотя почему по-другому?

Страдания и радость у всех выражаются тождественно. Значит, так же. Значит, я не одинока.

У меня есть особенность: не любить свою жизнь. Возможно, это исходит из знака Скорпиона, себя пожирающего. Я тоже пожираю свое полусиротское детство, свою плохо одетую, а потом униженную юность, свою зрелость, оскверненную, как взорванная могила… Но сейчас, в эту минуту, моя жизнь кажется мне возвышенной и осмысленной. Лучше быть жертвой, чем палачом. Лучше пусть тебя, чем ты. Мне, во всяком случае, лучше.

Концерт окончился в половине одиннадцатого. До конца субботы оставалось полтора часа. Если за полтора часа ничего не случится, то можно сказать, что я уцелела.

Что вывезло меня из субботы?

1. Тактика Кутузова.

2. Гомонов. Я запустила Гомонова в его судьбу. Как сказала бы моя мама: «Умирать собирайся, а жито сей».

3. Моцарт. Причастность к Великой Энергии Страдания. Если страдали ТАКИЕ люди, почему бы и мне не пострадать, в конце концов.

Когда я вернулась домой, Машка Кудрявцева спала с выражением невинного агнца и ее губы отдельно спали на ее лице.

Воскресенье

Я сижу на диване и смотрю в одну точку перед собой. В этой точке нет ничего интересного, просто мне лень переводить зрачки на другой объект. Мое состояние называется «дистресс». От него могут быть две дороги: одна – на балкон, с балкона – на землю с ускорением свободно падающего тела. Другая дорога – в обратную сторону. Из дистресса – в нормальный стресс, из стресса – в плохое настроение, из плохого настроения – в ровное, а из ровного – в хорошее.

Первую дорогу я могу проделать сама. А вот вторую я сама проделать не могу. Надо, чтобы кто-то пришел, взял меня за руку и вывел из дистресса в стресс, из стресса – в плохое настроение и так далее, через страдания к радости.

Но кто может меня вывести? Муж? Подруга? Другая Подруга? Машка Кудрявцева с Костей?

Раздается звонок. Я перевожу глаза со стола на телефон. Телефон молчит. Тогда я понимаю, что звонят в дверь.

Я поднимаюсь и иду к двери. И открываю дверь.

В дверях – моя соседка по этажу, которую я зову Беладонна, что в переводе с итальянского означает «прекрасная женщина».

Беладонна работает в торговой сети, весит сто сорок килограмм и похожа на разбухшего младенца. Она толстая и романтичная. Мой Муж звал ее «животное, исполненное грез».

Наши отношения строятся на том, что иногда по утрам я даю ей огурец или капусту, в зависимости от того, что есть в доме. Иногда я кормлю ее горячим завтраком, и она радуется как девочка, потому что вот уже много лет не ест, а только закусывает.

Сейчас она на бюллетене по причине поднявшегося давления. Она сидит в одиночестве и лечится коньяком. Одной ей скучно, и она зовет меня выпить рюмочку.

Когда я плохо живу или мне кажется, что я живу плохо, я иду к Беладонне и, побыв у нее десять минут, понимаю, что я живу хорошо. Она как бы определяет ту черту, за которую уже не упасть, потому что некуда. Ее черта лежит на самом дне.

Беладонна берет меня за руку, выводит из квартиры и перемещает в свою. Ее квартира не убирается и похожа на склад забытых вещей.

Цветной телевизор включен. Идет повторение вчерашней передачи. Я сажусь в кресло и начинаю смотреть телевизор.

На столе стоят бутылка коньяка, пол-литровая банка черной икры и пустая рюмка. Беладонна достает другую рюмку, протирает ее пальцем и наливает коньяк.

– Пей! – приказывает она.

– Отстань! – коротко отвечаю я.

Я с ней не церемонюсь. Если с ней церемониться, она сделает из тебя все, что захочет.

Идет передача о последнем периоде Пушкина. Литературовед читает письма и документы.

– А он хорошо выглядит, – замечает Беладонна.

Я смотрю на литературоведа и с удовлетворением отмечаю, что выглядит он действительно лучше, чем в прежних передачах.

Литературовед читает стихи Лермонтова «На смерть Поэта». В последний раз я учила их в школе и с тех пор не перечитывала. Я слушаю стихи спустя двадцать лет и понимаю, что они созданы Энергией Ненависти и Энергией Страдания. Поэтому они потрясают.

Беладонна закрывает лицо рукой и начинает бурно рыдать.

– Замолчи! – приказываю я.

Беладонна слушается и тут же перестает рыдать. Только шмыгает носом.

– Давай выпьем за Михаила Юрьевича, – жалостно предлагает она.

– Отстань!

Беладонна пожимает плечами. Она искренне не понимает, как это можно не хотеть выпить, когда есть такая возможность.

– Ну, одну рюмочку… – робко настаивает она.

– Я сейчас уйду!

Беладонна сдается. Больше всего она боится остаться одна со своей драмой. У нее тоже драма, но на другом материале. Беладонна полюбила молодого человека по имени Толик, но Толик с кем-то подрался, и его посадили на пять лет в тюрьму (как надо подраться, чтобы сесть на пять лет!). Беладонна потратила всю душу, все свое время и все деньги, чтобы сократить срок его пребывания в тюрьме. Наконец Толик вышел на свободу, явился к Беладонне (о! долгожданный час!) и украл у нее бриллиантовое кольцо.

Я случилась в ее доме как раз в эту минуту, в минуту крушения идеала. Мне что-то понадобилось, соль или спички, и я позвонила в ее дверь. Она открыла мне, трезвая и растерянная, в коротком, выше колен, купальном халате. Колени у нее были крупные, как тюбетейки.

В комнате со сконфуженным лицом сидел Толик. Глаза у него были небесно-голубые, яркие, как фаянс.

– Представляешь… – растерянно проговорила Беладонна. – Он украл у меня кольцо. Вот только что тут лежало – и нет.

Толик покосился в мою сторону. Ему было неприятно, что его при посторонних выставляют в таком невыгодном свете.

Я не знала, что сказать и вообще как реагировать на подобные ситуации. У меня никогда не было дорогих колец и таких морально неустойчивых знакомых, как Толик. Я подозревала, что кольцо у Беладонны не последнее и ей будет несложно восстановить утрату. Поэтому решила отшутиться.

– Молодым мужчинам надо платить! – сказала я.

Глаза Толика блеснули фаянсом. Видимо, он считал так же, как и я, но стеснялся сказать об этом вслух. Он заметно приободрился и посмотрел орлиным взором сначала на меня, а потом на Беладонну, ожидая, что она скажет.