Виктория Токарева - Одна из многих (сборник)

• Название: Одна из многих (сборник)
• Автор: Виктория Токарева
• Жанр: Русское современное
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-046335-0, 978-5-9713-6037-7, 978-5-9762-4633-1, 978-985-16-2842-7

Путь наверх юной провинциалки, решившей покорить столицу…

Унижение. Насмешки. Трудная работа.

Выгодные отношения с состоятельным бизнесменом. Дом – полная чаша. Деньги. Положение в обществе. Мечты сбываются? Или нет?..

Сколько раз мы читали об этом в мировой и отечественной литературе?

Однако под уникальным пером классика современной женской прозы знакомый, казалось бы, сюжет наполняется новым звучанием…

---

Елена влезла в сумку, достала паспорт, открыла на нужной странице.

Сунула лахудре под нос.

– Вот, – сказала Елена. – Здесь обозначено, что Гуськов мой муж. Законный. А кого он ебет, это меня не касается.

Елена бросила паспорт обратно в сумку, но сидеть возле лахудры больше не могла. Она встала и пошла к выходу.

На улице стоял мороз.

Шофер Сергей сидел в серебристом джипе и читал «Аргументы и факты». По его расчетам, хозяйка должна была выйти через полтора часа. Но Елена появилась раньше времени. Вся в слезах.

Сергей вышел из машины, открыл ей дверь. Елена села на заднее сиденье, забилась в угол и затихла.

– Домой? – спросил Сергей.

Елена не ответила.

Сергей сел за руль и тронул машину. Обычно после парикмахерской они заезжали в магазин «Эскада». Елена любила прикупить что-нибудь новенькое: кофточку или брючки, или то и другое. Потом шел магазин «Стокманн». Там покупалась рыба – тунец, которая одновременно являлась мясом, что-то вроде китового мяса, которое одновременно – рыба. Но сейчас ни рыба, ни мясо ее не интересовали. Она сидела в углу и плакала.

Сергей поехал домой.

У подъезда он помог Елене Михайловне сойти. Потом раскрыл багажник, вытащил люстру, купленную сегодня утром по дороге в парикмахерскую.

Сергей взвалил коробку на плечо.

Елена давно хотела такую люстру – сочетание хрусталя и круглого абажура. Сочетание тридцатых годов и шестидесятых.

Такой абажур висит низко и дает ровный свет над столом. Так и видится: за большим круглым столом – полная семья, три поколения: дедушки-бабушки, дети, внуки.

Абажур есть, стол есть и три поколения тоже есть, но все врозь и никогда не собираются вместе.

Елена будет сидеть за столом одна-одинешенька, в крайнем случае пригласит подругу, тоже брошенку. Будут выпивать и делать вид, что все хорошо. А ничего хорошего.

Елена в глубине души ждала, что Николай вернется. Но время шло. Их жизни разъезжались, как льдины в океане, и расстояние становилось все шире. Уже не перепрыгнешь. И посторонние люди знают. Это самое обидное.

Мало ли что творится внутри семьи, главное – сохранить лицо. А то, что произошло в парикмахерской, – это потеря лица. Вернее, это лицо, в которое плюнули.

Есть старинная песня: «Мне не жаль, что я тобой покинута, жаль, что люди много говорят…» Люди жестоки, как звери. Знакомая врач рассказывала, что они подсаживали больных норок в клетки к здоровым. Это нужно было для опыта. Здоровые накидывались на больного зверька и добивали. А люди… У них те же инстинкты.

Благополучные подруги упивались превосходством, дескать: «я счастливее тебя…» А пораженки радовались пополнением в своих рядах: «Мне плохо, пусть тебе тоже будет плохо. Чем ты лучше?»

Елена разделась, повесила шубу на плечики. Ушла в спальню.

– Сделай мне чай, – попросила Сережу.

Новая домработница была выходная.

Сережа пошел на кухню и заварил китайский зеленый чай. Когда он внес чашку в спальню, Елена спала.

Он поставил чашку на тумбочку. Стоял и смотрел.

* * *

Сергей – офицер-отставник. Когда-то плавал на подводной лодке. Это была тяжелая служба. Был случай, когда солдат не выдержал замкнутого пространства, сошел с ума и пытался потопить лодку. Но лодка устроена так, что один человек не в состоянии сделать это.

Служба была тяжелая, но она закаляла людей. Они становились частью непотопляемого механизма. Однажды… не хотелось вспоминать. В общем, стало ясно, что впереди мучительная смерть от удушья. Тогда они встали в круг, солдаты и офицеры, положили руки друг другу на плечи и стали ждать конца, чувствуя близость и тепло друг друга. Поддерживали в буквальном смысле слова, и вдруг пришло спасение. Именно «вдруг». Они даже не смогли обрадоваться. Радость уже не проникала в сумеречное сознание.

Сергей ушел в отставку, не дождавшись пятидесяти лет. Это была не столько отставка, сколько отбраковка. У него развилась клаустрофобия – боязнь замкнутого пространства. Не мог ездить в лифте и спускаться в метро.

На работу к банкиру Гуськову попал по случаю. Работал шофером, выполнял всякие поручения. Был главным куда пошлют.

Сергею это нравилось. Он с удовольствием валил на участке сухие деревья. Весной и осенью сгребал листья и складывал их в большие полиэтиленовые мешки. Чистил крыши. Закупал картошку в соседней деревне.

У Гуськовых работал охранник – чеченец Мовлади. Его все звали Володька. На Володьке были две овчарки – немецкая и кавказская. Он их кормил и выгуливал. Все остальное время сидел на своем балконе, как на вышке, и высматривал: кто идет и куда.

У Володьки в ауле осталась жена с тремя детьми. Он ездил к ней раз в год, отвозил деньги, заделывал нового ребенка – и обратно в Россию.

Сергей – вдовец. Жена умерла рано, в тридцать лет.

Сергей спрашивал у врача:

– Как же так? Она такая молодая, такая красивая…

– Рак косит всех, и молодых, и красивых, и даже детей.

– И ничего нельзя сделать?

– Пока ничего, – скорбно отвечал врач.

– А Бог куда смотрит?

Врач не отвечал на этот вопрос. Может быть, Бог отвлекся и не углядел. А может, Бог не для этого. Он запускает людей для жизни, а дальше барахтайся в одиночку.

Жена умирала в больнице. Однажды ей показалось: если она отсюда убежит, то выздоровеет.

– Забери меня отсюда, – просила она.

– Врач не разрешает, – объяснял Сергей.

– А ты укради.

Он взял ее на руки, закутал в байковое больничное одеяло. И унес.

Хоронил весь военный городок.

Если бы сегодняшние богатые знали, что такое военный городок… Лестничные марши с облупленными стенами, соответствующими рисунками. Семьи офицеров.

Что видела его жена Тамара? И что видит жена Гуськова Елена.

У Елены – дорогие парикмахерские, салоны красоты, продукты – в шведском магазине «Стокманн», одежда в «Эскадо».

Он, Сергей, ничего не дал своей жене, кроме любви. А Елена имеет все, кроме любви. И что же? Если нет любви, то ничего и не надо.

Жизнь сама по себе, не освещенная светом любви, – это та же подводная лодка, покачивающаяся в холоде и мраке.

Сергей взял чашку с чаем и стал пить. Елена открыла глаза и долго смотрела на Сергея. Видимо, не понимала, что он здесь делает.

– Я могу идти? – спросил Сергей.

– Может, повесишь люстру? – попросила Елена.

Рабочий день Сергея кончился. Она не имела права его задерживать. Но не хотела оставаться одна.

– А че не повесить? – отозвался Сергей и стал распаковывать люстру.

Елена перебралась в кресло, накрылась пледом, смотрела, как он трудится. Чужой труд завораживал.

Кот Мурзик улегся на коробку. Мурзик любил коробки.

Кот прищурил глаза. Наслаждался покоем.

Через час люстра висела – круглая и сверкающая, как НЛО. Модернизированный абажур.

Абажур над столом. Кот. Мужчина и женщина средних лет.

Время остановилось и никуда не двигалось. И не надо.

* * *

Близился юбилей. Елене исполнялось пятьдесят лет.

Она заказала столик в дорогом ресторане. Позвала дочь с мужем, подруг. Это называется: родных и близких. Набралось восемь человек. Однако никто не пришел. У дочери заболел ребенок. Подруга упала и подвернула ногу. Сбежавший муж Николай улетел в Париж.

Елена сидела в ресторане в одиночестве и смотрела на накрытый стол. Чего там только не было… Одной не съесть. Отменить заказ нельзя.

Елена вышла к машине и пригласила телохранителя Мовлади. Сегодня он подменял Сергея. Сергей уехал на чью-то свадьбу в город Нижний Новгород. Мовлади прекрасно водил машину, а Сергей ловко управлялся с собаками. Они были взаимозаменяемы.

Мовлади оглядел стол. Стояли закуски, которых он раньше никогда не ел; например, сырая рыба, завернутая в рис. Он опасался есть такую еду, от сырой рыбы бывают глисты. Но есть хотелось.

Мовлади какое-то время воевал. Но война затянулась. Надоело скитаться в горах, спать на сырой земле. Дома все разрушено, работы нет. А в Москве все строится. Богатым людям нужна охрана. Чеченцы – прирожденные воины. Говорят, даже царица Екатерина держала охрану из чеченцев.

– Хочешь руки вымыть? – спросила хозяйка.

– Зачем? – не понял Мовлади.

– За стол не садятся с грязными руками, – объяснила Лена.

– Но я же не руками буду есть, а вилкой, – возразил Мовлади.

– Как хочешь…

Мовлади стал есть. Елена смотрела на столб его шеи. Лицо обтянуто молодостью. Волосы русые, а глаза светлые. Среди чеченцев встречаются такие – светловолосые и светлоглазые.

Николай взял его в охрану, потому что чеченцы – люди войны. Они военные по призванию. Но Елена подозревала, что чеченцы – люди любви. А иначе зачем нужен такой размах рук, такие трепетные ноздри.

– Сколько тебе лет? – спросила Елена.

– Двадцать шесть, – ответил Мовлади.

– А мне знаешь сколько?

– Не знаю.

– Пятьдесят.

– Моей маме пятьдесят, – простодушно заметил Мовлади.

– А кто лучше выглядит, она или я?