Виталий Гладкий - Жестокая охота

• Название: Жестокая охота
• Автор: Виталий Гладкий
• Издательство: Малое изд. предприятие “Отечество”
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1993
• ISBN: 5-7707-3618-6

В книге Виталий Гладкий представляет читателю остросюжетные повести и цикл северных рассказов, собранных под общим названием "Колымская быль".

"Крутой детектив", приключения, картины дикой северной природы и перипетии жестокой борьбы за жизнь — все это можно найти на страницах сборника.

---

Нестеренко: Каким образом?

Ставракис: Я регулярно сыпал в корм псу какой-то порошок — Хрулев вручил мне два десятка пакетиков с нужной дозировкой. Еще пытался и подкупить меня — давал деньги. Но зачем мне были его тысячи, раз опасность грозила Зое?

Нестеренко: Ну и что дальше?

Ставракис: Хрулев, видно, очень торопился расправиться с адвокатом. Почти каждый день справлялся у меня о Дике. Вскоре у пса действительно посыпалась шерсть, и Брокман, как всегда, выдворил его ко мне…

……Нестеренко: После смерти Брокмана вы встречались с Хрулевым?

Ставракис: Да. Два или три раза. Когда он заказывал мне гамаки. Но, по-моему, гамаки. служили просто поводом для разговора. Вот только я до сих пор не пойму — о чем он хотел потолковать со мной?"

Из протокола допроса П.Хрулева.

“Следователь: Скажите, зачем вам понадобилось заказывать гамаки у Ставракиса?

Хрулев: Знаете, может, я покажусь вам смешным, но захотелось просто увидеть друга детства, поговорить с ним, вспомнить… Душу отвести… У меня ведь никого нет из близких — ни родителей, ни жены, ни детей… Все мое окружение — ПОДОНКИ, которых можно купить за грош. К старости я стал чересчур сентиментальным…

Следователь: Что не помешало вам, однако, расправиться с Брокманом и Зиселевичем…

Хрулев: Брокман был чересчур умный и проницательный человек» Наша группа — его рук и ума дело. Меня, конечно, такое положение не устраивало. Ну, а Зиселевич… Просто не было иного выхода — хлюпик, трус, слишком много знал… Он, кстати, догадывался, что Брокмана убрал Барсук. Однажды Артур мне намекнул, что у него есть какие-то компрометирующие меня материалы. Я ему поверил — Брокман мог застраховаться, это на него похоже. К сожалению, Барсук тогда ие смог отыскать в квартире тайник. А я подумал, что Зиселевич просто блефовал… А вообще жалею только об одном — что остался жив Ставракис. Если бы не моя глупая сентиментальность…

Следователь: Нет, Хрулев, не о том вы жалеете. И без Ставракиса мы вышли бы на ваш след. А жалеть надо себя, свою жизнь, изуродованную одиночеством и преступлениями…"

По следу змеи

1

Змея медленно закручивала тугие кольца, готовясь к броску. Холодные немигающие глаза полутораметрового гада неотрывно следили за человеком, раздвоенный язык изредка мелькал в приоткрытой пасти, в которой угадывались смертоносные зубы-крючья, скользкая чешуйчатая кожа переливалась в свете люминесцентных ламп яркими диковинными узорами. Тихое шуршание трущихся колец неожиданно переросло в леденящий душу треск, словно где-то рядом загремели кастаньеты; бешеная ярость оранжевой искрой вспыхнула в глубине змеиных глаз, плоская треугольная голова с еле слышимым свистом метнулась вперед — и тут же тело змеи взмыло в воздух, извиваясь в цепких руках: долей секунды раньше невысокий худощавый мужчина в белом накрахмаленном халате мертвой хваткой сдавил ей горло. Со злобным шипением вцепилась она в край стеклянной чашки — капли яда тоненькой струйкой скатились на дао. Небрежно поддерживая змею за хвост, человек ловко зашвырнул ее в большую сетчатую клетку и захлопнул дверцу-крышку.

— Ах, какая красавица эта наша африканочка! — грузный лысоватый мужчина в очках подошел к клетке, где в бессильной злобе металась змея, с силой бросая мускулистое тело на стенки. — Но злюка… Кстати, Олег Гордеевич, насколько мне помнится, я запретил подобные трюки с нашими подопечными. Это не цирк, а серпентарий, и вы не факир, а научный сотрудник. Элементарные правила техники безопасности, коллега, нужно соблюдать неукоснительно. Голыми руками против эдакой штучки! Да-да, я понимаю, Олег Гордеевич, что вы хотите сказать: большой опыт работы с рептилиями, великолепная реакция, ваш поразительный иммунитет к ядам… Все это так, но очень прошу, будьте благоразумны!

— Извините, Борис Антонович, больше не повторится… Я учту ваши замечания.

— И еще, Олег Гордеевич, там змееловы привезли партию гюрз, прошу вас проследить за их размещением. Завхоза я уже предупредил.

— Хорошо, иду…

Некоторое время после ухода Бориса Антоновича в лаборатории было тихо, и только неукротимая африканская гремуча' змея продолжала бушевать. Олег Гордеевич снял халат, подошел вплотную к клетке и с каким-то странным выражение^ лица долго наблюдал за выпадами разъяренной бестии. Затем решительно откинул крышку и почти на лету поймал змею, которая, не раздумывая, прыгнула ему навстречу. Поднес оскаленную пасть твари на уровень лица и несколько минут, словно завороженный, всматривался в бездушную темень свирепых глаз. Потом, тяжело вздохнув, снова швырнул гремучку в ее тюрьму и приоткрыл дверь в смежную комнату.

— Соня, займись африканкой. Покорми ее как следует. И три дня отдыха — пусть привыкает.

— Ой, Олег Гордеевич! Что с вами? На вас лица нет, — круглолицая русоволосая девушка испуганно смотрела на него ьз-за широкого стола, уставленного пробирками, колбами, различной формы банками и прочими лабораторными принадлежностями.

— Что? A-а, пустяки. Голова., Устал… Соня, скажи завхозу, пусть метя не ждет, сам принимает порз. Полежу немного…

— Бегу… Да, кстати, вы не забыли, что у вас через два часа междугородка?

— Нег-нет… Спасибо, что напомнила…

Поздним вечером взволнованный Олег Гордеевич вошел в кабинет директора серпентария.

— Борис Антонович! Прошу вас предоставить мне пять дней отгулов в счет отпуска…

2

Просторная комната напоминала склад антиквариата. Массивное вычурное бра в углу наполняло ее таинственными полутенями; солидная бронза старинных подсвечников на резцом секретере работы французских мастеров 19-го века подчеркивала некоторую тяжеловесность интерьера. Несколько старинных икон висело на стенках вперемежку с картинами на библейские темы — подлинниками и хорошо выполненными копиями. В простенке между окнами высился дубовый шкаф, на полках которого за венецианскими стеклами стояли преимущественно старинные фолианты в добротных кожаных переплетах. Посреди комнаты — круглый стол с резными ножками, покрытый бархатной скатертью с кистями. У стола сидел мужчина лет шестидесяти и курил. Небольшая бородка с проседью обрамляла крупное скуластое лицо, массивный крючковатый нос нависал над седей щетиной усов, серо-стального цвета глаза тонули под кустистыми бровями. Смуглые тонкие пальцы беспокойно выбивали на крышке стола еле слышную дробь, которая вплеталась в размеренное тиканье настенных часов.

Неожиданно за плотно прикрытой дверью в соседней комнате раздался скрип кровати, покашливание. Мужчина вскочил, подошел на цыпочках к дверному проему и застыл, прислушиваясь. Затем медленно прошелся по комнате, с нетерпением погладывая на часы, стрелки которых с непостижимым, раздражающим его упрямством, казалось, топтались на месте. Тихий стук в окно ворвался барабанным боем в пыльную тишину мрачной комнаты, и мужчина метнулся к входной двери.

— Входи…

— Вечер добрый… — высокий, широкоплечий пришелец с силой тряхнул руку хозяина.

— Почему так поздно?

— Не мог раньше, объясню потом… Выпить у тебя найдется?

— Нашел время… Сначала дело, все остальное позже. Документы принес?

— А ты как думаешь? Возьми.

— Хорошо… Водку, коньяк?

— От коньяка печень разлагается, умные люди говорят. А мне жизнь пока не надоела. Водочки, дружище, водочки!

— Тише, ты!

—Тут еще кто-то есть?

— Да. Жена. В спальне.

— Фю-у… Вот это номер… Что же ты раньше ничего не сказал? А теперь как?

— Не беспокойся, это моя забота… Что еще Богдан передал?

— Посылки твои получил в целости и сохранности. Кстати, тебе привет от Гриньоха.

— Спасибо. Ты, надеюсь, с машиной?

— Спрашиваешь. Как договорились…

— Когда уезжаешь?

— Через три дня.

— Возьми деньга — здесь пять тысяч. Пригодятся.

— Ого! Не ожидал… Пригодятся, ясное дело. Сам знаешь, у меня не густо. Благодарствую.

— День прибытия тебе сообщили?

— Там все написано. Прочтешь — сожги.

— Как твои родственники?

— Живут, что с ними станется; Ждут не дождутся, когда уеду. Им, видишь ли, не нравятся мои откровения. Ну и плевать. Каждый живет как может. Я не исключение.

— Ты за собой случаем “хвоста” не приволок?

— Обижаешь… Потому и опоздал. Все чисто. Сам знаешь, какие “университеты” заканчивал…

— Ну ладно, ладно… Есть хорошая поговорка: цыплят по осени считают. Береженого бог бережет…

— И то правда… Ну что, пойдем?

— Не торопись. Всему свое время. Придется обождать.

— Как знаешь…

Ночной гость, на ходу стаскивая клетчатый пиджак, направился к дивану.