Виталий Гладкий - Жестокая охота

• Название: Жестокая охота
• Автор: Виталий Гладкий
• Издательство: Малое изд. предприятие “Отечество”
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1993
• ISBN: 5-7707-3618-6

В книге Виталий Гладкий представляет читателю остросюжетные повести и цикл северных рассказов, собранных под общим названием "Колымская быль".

"Крутой детектив", приключения, картины дикой северной природы и перипетии жестокой борьбы за жизнь — все это можно найти на страницах сборника.

---

— Извини, Колян, туману ты напустил много, а вот по поводу Ельмакова не сказал ни слова.

— Он их всех поприжал, будь здоров. От него в тайге скрыться невозможно было, ловил эту гнусь и днем и ночью. Ну и… зацепил… кое-кого из высокого начальства. Штрафы, изъятие оружия… А, что я тебе толкую! Известное дело в нашей работе.

— Ну и что дальше?

— Дальше как всегда и везде — спустили на тормозах. Кое-кто выговором отделался, кого-то пересадили для отвода глаз в другое начальственное кресло… А вот Ельмакову туго пришлось. На меня стали давить, чтобы я власть употребил…

— И ты, конечно, не смог воспротивиться…

— Да, не смог! Выговоров на него понавешал, как на новогоднюю елку цацек. Так, для виду. Наедине с Ельмаковым я объяснил ему ситуацию, и он меня понял. Не обиделся. Мужик был — кремень. Не то что… некоторые… А вот уволить его, как того кое-кому нужно было, я не захотел. Дурачком прикинулся, мямлей — какой с меня спрос? Потом вроде все поутихло. Я, осел, обрадовался — как же, отстоял такого человека. Вот тут и… Несчастный случай. Уж очень он кстати подвернулся… для некоторых. В самый раз…

— В хорошее дельце ты меня хочешь втравить…

— Испугался? — зло посмотрел Швырков на Кудрина.

— Не так, чтобы очень… — Кудрин подмигнул весело: — Кстати, Колян, по-моему, ты обещал угостить меня обедом? Или я ослышался?

— Черт, заговорились! Конечно. А заодно и поужинаем, — засмеялся Швырков, глянув на часы. — Жена знаешь как готовит? — пальчики оближешь…

Автобус, старый оранжевый ПАЗ, трясло, словно в лихорадке. Кудрину казалось, что он сидит внутри мощного пылесоса, который всасывает всю попутную пыль. Воистину нужно было родиться стоиком, чтобы безропотно выдержать почти двухсоткилометровый путь по разбитой грунтовой дороге от райцентра до поселка, где находилось лесничество. Временами встречный поток машин поднимал перед автобусом совершенно непрозрачную стену пыли, и тогда водителю приходилось включать фары и ехать с черепашьей скоростью. За окном не спеша плелись унылые лиственницы, бессчетные мостики без перил, перекинутые через ручьи и мелководные речушки, громыхали под колесами оторванными досками настила, и казалось, что автобус вот-вот ухнет с трехметровой высоты на голыши, между которыми струилась удивительно чистая вода. Подступавшие вплотную к дороге выветренные скалы иногда рушили на нее камнепады, и тогда всем пассажирам во главе с водителем приходилось расчищать дорогу от крупных каменных осколков. Все это раздражало Ивана до крайности.

Пассажиров было немного: две разодетые в “фирму” девицы, которые всю дорогу хихикали и смотрелись в зеркало; угрюмый парень с похмельными глазами, молодая супружеская пара, судя по их разговорам, возвращавшаяся из отпуска, и разбитная бабенка лет тридцати, которая лукаво постреливала в сторону Кудрина карими нахальными глазищами.

Часы показывали десять вечера, когда автобус последний раз чихнул, захлебнувшись пылью, и остановился на крохотной площади, которую окружали приземистые бараки и несколько деревянных двухэтажных зданий. Несмотря на позднее время, на улицах было людно — подходил к концу июнь, и белая северная ночь катала на своих ладонях солнечный шарик почти круглые сутки.

Подхватив небольшой чемодан с одеждой и вместительный “абалаковский” рюкзак с оружием, боеприпасами и свиной тушенкой, которую по дружбе выдал ему на первый случай из неприкосновенных лесхозовских запасов Швырков, новоиспеченный лесничий наконец ступил на землю своих обширных таежных владений.

Тем временем приезжих и тех, кто их встречал, окружила стая разномастных и разнокалиберных псов. Видимо, прибытие рейсового автобуса было для них событием немаловажным. Рыча и переругиваясь друг с дружкой, они с интересом наблюдали за тем, как молодые супруги вытаскивали из автобусного салона свои неподъемные чемоданы с “материковскими” лакомст вами.

Порасспросив дорогу к лесничеству у кареглазой попутчицы, Кудрин уже было направился в указанную ею сторону, как вдруг лохматый черный пес ростом с доброго теленка, который до этого безучастно сидел чуть поодаль, мигом расшвырял собачью свору и в два прыжка очутился у ног Ивана. Пристально, с каким-то необычным для собак холодным бесстрастием, даже высокомерием, он посмотрел Кудрину в глаза, обнюхал и медленно затрусил прочь. Псы, среди которых были не только круглобокие и короткохвостые колымские дворняги, но и внушительных размеров свирепые волкодавы-полукровки, униженно ворча и потявкивая, торопились уступить ему дорогу.

— Умная псина… — кокетливо улыбнулась Кудрину его попутчица, которую, в отличие от других пассажиров автобуса, никто не встречал. Домой она, видно, тоже не торопилась, стояла, отряхивая пыль, и приводила в порядок одежду. — Лесничего сразу признал.

— Силен… — Кудрин с восхищением и невольной завистью посмотрел вслед черному псу — надо же, кому-то повезло иметь такого красавца; собаки были слабостью Ивана.

— Это пес бывшего лесничего.

— Ельмакова? — нахмурился Кудрин. — Как его кличут?

— Не знаю. И никто не знает. Ельмаков был бирюком. Ни с кем не дружил, в поселке появлялся два-три раза в месяц — заходил в магазин за продуктами. Даже хлеб сам себе выпекал.

— Извините, что я вас задерживаю, но мне хотелось бы кое о чем спросить…

— Вам я отвечу на любой вопрос, — кареглазая попутчица так посмотрела на Ивана, что он невольно отвел глаза в сторону и покраснел. — Между прочим, я холостячка. Меня зовут Валентина.

— Иван… — представился Кудрин, совсем оробев. — Очень приятно. Так что вы хотели узнать?

— Где был пес, когда… ну, в общем, когда с Ельмаковым случилось несчастье?

— Как раз этого я сказать не могу. Точно не знаю. Его нашли наши охотники дня через три или четыре после того, как геологи наткнулись на мертвого Ельмакова. Пес попал в волчий капкан. Отощал так, что едва на ногах держался. Хорошо, что на болоте приключилась с ним такая беда. Воды там вдоволь. А то подох бы от жажды.

— Охотничий пес… в капкан? — удивился Кудрин.

— Бывает… У нас тут все бывает… — загадочно прищурилась Валентина. — Поживете — увидите…

Новый добротный дом лесничего с крыльцом, украшенным затейливой резьбой, располагался в двух километрах от поселка. Он был срублен из толстых, хорошо выдержанных лиственниц и покрыт белым шифером. Стоял дом на берегу небольшой реки, укрывшись в смешанном подлеске. Просторное подворье, поросшее давно не кошенной травой, окружала изгородь, сколоченная из жердей. На подворье располагались хозяйские постройки: кладовая на двухметровых столбах, обитых жестью, большой сарай с навесом, под которым стояли клетки для кроликов, еще один сарай, поменьше, навес с поленницей, а за ним — небольшой флигель, окрашенный в темно-зеленый цвет. У ворот — вместительный гараж; его дверь была заперта на тяжелый амбарный замок.

Иван нащупал в кармане ключ от дома, который вручил ему Швырков, и, тая в глубине души неожиданно охватившее волнение, подошел к крыльцу.

На крыльце, загораживая дверь, стоял, ощетинившись, пес Ельмакова. Его вид не предвещал ничего хорошего.

— А, ты уже здесь? — удивился Иван. — Ну что же, давай знакомиться. Я новый лесничий. Если ты не против, будем дружить… Тебя как кличут? Молчишь? Да, жалко, что не умеешь разговаривать… Ладно, дружочек, время уже позднее, пора мне на боковую. Устал с дороги. Идем в дом, я тебя покормлю. Поужинаем вместе…

Иван, поправив лямки рюкзака, шагнул на ступеньки крыльца — и едва успел увернуться от молниеносного выпада пса; острые белые клыки щелкнули не более чем в десяти сантиметрах от лица Кудрина.

— Вот те раз… Пришел домой — здесь ты сидишь… Имей совесть, пусти переночевать. Или тебя больше устраивает обмен квартиры: ты здесь, а я — в твоей будке? Но это уже чересчур. Ведь не тебя, а меня назначили лесничим. Так что, будь добр, пропусти…

Однако пес был непреклонен. На ласковые слова Кудрина он отвечал таким свирепым оскалом, что другой человек на месте Ивана уже давно дал бы тягу. Уговаривал его Кудрин добрых полчаса. По-доброму. Хорошо разбираясь в повадках собак, он знал, что угрозами взаимопонимания не добьешься. Но, увы, все его усилия пропадали втуне. Наконец Кудрин, чертыхаясь про себя, отступил — с таким необычным псом он встретился впервые. Иван понимал причину нелюбезного приема — пес оберегал жилище хозяина; для него тот был жив. Другое смутило лесничего — пес не издал ни единого звука. Не лаял, не рычал, только показывал внушительных размеров клыки и сверкал налитыми злобой глазами.

— Ладно, хрен с тобой, зверюка окаянная… — сплюнул в досаде Иван. — Не было печали…

И он решительно направился к небольшому домику, крытая рубероидом крыша которого виднелась невдалеке, среди кряжистых лиственниц. Широкогорлая печная труба дымилась, в крохотных оконцах горел свет — на землю уже легли сумерки. Из разъяснений Валентины Кудрин знал, что там обитают двое из его лесников.