Александр Смирнов - Чернокнижник

• Название: Чернокнижник
• Автор: Александр Смирнов
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Пётр Сапожников является обыкновенным средним учеником. На уроках литературы он скучает. Однажды в школе он пишет сочинение на свободную тему: «Как я провёл лето». Школьник не описывает действительные события, а решает выдумать свои. В персонажи своей выдуманной истории он вставляет свою учительницу и паренька, которого якобы украли бандиты.

Сочинением школьника интересуется милиция: дело в том, что выдуманная история в точности совпадает с реальной историей о пропаже ребёнка. Школьник не подозревает, что обладает даром предвидения.

Этим даром начинают пользоваться люди, у которых есть только один дар – воровство. Они заставляют молодого писателя писать роман «Трупопровод» где автор описывает развал Советского Союза (это в то время, когда никаким развалом даже не пахнет). Молодого писателя несомненно уничтожили бы, но он получает нобелевскую премию по литературе и становится мировой известностью. Нобелевского лауреата высылают из страны. За границей его опекают литературные агенты, которые на самом деле являются представителями спецслужб. Однако спецслужбы не могут воспользоваться пророчествами писателя. Они просто не верят им. (кто же поверит, когда предсказывают крушение Берлинской стены, распад Варшавского договора и гибель сверхдержавы – СССР)

Те «литераторы», которые успешно обкрадывали гения в Союзе, после его высылке остаются не у дел. Они сами ничего не в состоянии придумать, поэтому они сталкивают людей лбами, чтобы описать детективную ситуацию. Чем больше крови и насилия в описанных ситуациях, тем привлекательней для обывателя роман. Происходит ряд убийств. Их расследует милиция, но у следователей ничего не получается.

После перестройки Россия принимает своих знаменитых на весь мир граждан, которых в своё время она изгнала за свои пределы. Возвращается и Сапожников.

Милицейский следователь знает, как раскрыть преступления – надо привлечь к этому писателя, который обладает даром предвидения.

Писатель начинает сочинять и предсказывает, что виновники всех убийств, сами, превратившись в монстров, убьют сами себя. Так оно и происходит.

---

Итак, товарищ Корчагин, жизнь человеку не даётся один раз, здесь вы ошиблись.

Попробуем разобраться теперь с бесцельно прожитыми годами.

Неужели этот неграмотный паренёк знает истину? Неужели он посвящён в планы самого создателя? Неужели планы создателя такие простые – борьба за освобождение человечества? Освобождение от кого? От создателя что ли? Ведь мы только что доказали, что человек (то есть душа) приходит сюда, на землю, временно, следовательно, для этого визита существует какая-то цель. Какая? Кто это может знать? Разве ученик знает, что будут проходить в следующем классе? Разве ему ведомо, что те науки, которые он проходил в шестом классе, станут основой для следующих, более сложных наук? Ему не известно это. (Кроме Павки Корчагина, конечно.) Однако, как же человеку выполнять то предназначение, которое он должен исполнить? Попробуйте заставить скульптора изваять фигуру, не дав ему для этого глины и инструмента. Попробуйте заставить живописца воплотить свой гениальный шедевр без холста и красок. Ответ на поставленный вопрос следует искать в инструментах, которыми создатель обеспечил личность, отправляя её на Землю. Во-первых, каждый человек понимает, что ногти стричь до бесконечности нельзя. Настанет момент, когда телу не поможет даже капитальный ремонт, его просто надо будет заменить на новое. Поэтому оставление после себя потомства является обязанностью каждого человека, ибо душа для решения своей задачи нуждается в оболочке. Нормальный человек изготавливает эту оболочку где-то к двадцати годам, тогда как сам ещё находится в своём теле лет до 70–80. Отсюда вывод, что оставление после себя потомства – это только часть задачи, поставленной перед ним. Из всех инструментов, полученных от создателя, только любовь не является качеством, необходимым для существования тела, следовательно, она, будучи отделена от тела, продолжает жить после так называемой смерти.

Вернёмся же к Павлу Корчагину. Первую обязанность – продолжение потомства, он не выполнил. Это понятно, ведь ему было некогда – он освобождал человечество. Правда, от чего он освобождал, сдаётся, и сам плохо знал. Вторая, и главная задача, тоже была не выполнена. О какой любви может идти речь, если для освобождения человечества он это человечество готов был убить. И не только был готов, но и убивал.

Закончить разбирательство на эту тему можно следующими словами: где-то далеко, а может быть, и рядом с нами, существует личность Павки Корчагина, которой до сих пор должно быть мучительно больно за бесцельно прожитые годы.

* * *

– Ты хоть понимаешь, что написал?! – кричал на Чернокнижника репетитор. – Что это за философские откровения?

– Я как-то начал писать, и потерял над собой контроль.

– Что значит, потерял контроль? Ты же думаешь, когда пишешь?

– Нет.

– То есть, как это, нет?

– Это происходит помимо моей воли, – стал объяснять Чернокнижник. – Это исходит откуда-то оттуда. – При этом он показал пальцем не на голову, а в область грудной клетки.

Везунчик с недоверием посмотрел на своего ученика и несколько смягчил тон.

– Хорошо, но ты же перечитывал это после того, как написал?

– Перечитывал.

– Неужели ты не увидел, что всё это никуда не годится?

– А мне понравилось.

– Но это же оголтелая религиозная пропаганда.

– Никакой пропаганды нет. Все свои доводы я пытаюсь доказывать. Я думаю, что это удалось.

– У нас с тобой задача поступить в институт, а не доказывать что-то.

– Я понимаю.

– Тогда почему…

– Но я же не могу врать?!

– Кто тебя просит врать? От тебя требуется написать то, что должен уметь написать любой советский человек. Как ты думаешь, Ленин верил в Бога?

– Ясное дело – нет.

– Так вот, когда он сдавал экзамены в университете, среди прочих был и закон божий.

– Ну и что?

– Если тебя послушать, так, выходит, что и он врал?

– За ним не заржавеет, – усмехнулся Чернокнижник.

– Господи! – взмолился Везунчик. – За что же мне такое наказание! Ты хоть представь, что может случиться, если вот это, – он показал на сочинение, – попадёт в компетентные органы? Тебе не поступление в институт, а срок корячится, а ты ещё про Ленина такое говоришь!

Чернокнижник, видимо, поняв свою вину умоляюще посмотрел на репетитора.

– Ну дай мне ещё тему, я постараюсь…

– Что ты постараешься? Сколько можно тебе давать? Нет у нас больше времени, скоро вступительные экзамены сдавать надо. Что у тебя с математикой и физикой?

– Там, слава богу, всё в порядке.

– Значит, поступим так, – жёстко сказал Везунчик, – готовься сейчас к физике и математике, а я что-нибудь придумаю.

На свидание к своей знакомой Везунчик пришёл расстроенный.

– Что с тобой? – спросила она.

– По-моему, я слишком переоценил себя.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не думал, что люди могут быть такими чокнутыми. Этот парень, которого я должен подготовить для поступления в институт, просто сумасшедший.

– Так плюнь на него.

– Я бы сделал это с удовольствием. А машина, а гараж?

– Да, этого упускать нельзя.

– Кроме всего прочего, разбит мотоцикл его отца. Если я откажусь, то мне придётся его отдать. А ты видела, что с ним стало?

– Да, ситуация, – посочувствовала девушка. – И что же ты намерен делать?

– Не знаю. Сочинение он не напишет – это сто процентов. А если напишет, неприятностей может быть ещё больше. Придётся занимать денег, ремонтировать мотоцикл и возвращать его.

– А как же наша машина?

– Какая наша?! Ты слишком рано раскатала на всё губу!

– Во-первых, не надо на меня кричать!

– Во-первых, извини, – сбавил свой пыл Везунчик, – а что во-вторых?

– Во-вторых, ты знаешь, почему людям иногда не найти выход из создавшейся ситуации?

– Почему? – Петя недоверчиво посмотрел на девушку.

– Потому что они начинают выдумывать очень сложные комбинации, а ведь всё гениальное просто.

– Ты хочешь сказать, что и из моего положения выход должен быть простой?

– Не из твоего, а из нашего, – поправила молодого человека девушка. – Ты уже забыл, что эта машина будет принадлежать не только тебе, но и мне.

– Я уже тебе сказал – ты слишком сильно раскатала свою губу.

Девушка вытянула свою руку для рукопожатия.

– Если я подскажу тебе выход, то половина машины и гаража моя. Идёт?

– Но это невозможно!

– Идёт? – настаивала дама.

– Идёт.

Петя лениво вытащил руку из кармана и пожал ладошку своей подружки.

– Смотри, я тебя за язык не тянула.

Девушка пожала своему молодому человеку руку и довольно заулыбалась.

– Что ты радуешься? Говори.

– Твоя фамилия какая? – спросила девушка.

– Сапожников.

– А имя?

Молодой человек задумался, и потом удивлённо посмотрел на подружку.

– И за это ты хочешь половину машины и гаража? Но ведь это очень просто!

– Всё гениальное просто. А гениальное дорогого стоит.

Этот вечер наша парочка провела не просто хорошо, а отлично. Молодые люди предались мечтаниям. Они ездили на своей машине к морю, они обгоняли на трассе всех, кто встречался на их пути, они катали на своём авто своих друзей и с восхищением ловили их завистливые взгляды.

Вино, которое они присовокупили к своим мечтам, только добавило красок в картинках их воображений.

– Представляешь, когда мой тёзка увидит нас с тобой на своём Москвиче? Он когда меня на своём мотоцикле увидел, чуть с ума не сошёл.

– А вот этого не надо.

– Чего этого? – не понял Петя.

– Не надо, чтобы твой тёзка видел нас вместе.

– Ой, я совсем забыл!

Процедура написания сочинения за своего однофамильца прошла как по маслу. На отчество в паспорте абитуриента Петра Сапожникова, как и надеялись наши герои, никто не обратил внимания. Математика и физика были сданы на отлично, а сочинение не испортило общей картины. Пётр Сапожников из вчерашнего школьника превратился в студента.

Отец счастливого студента понимал, что за столь опасную операцию, как подмена экзаменуемого, следовало увеличить гонорар, поэтому долго не торговался. Старенький автомобиль и гараж быстро переоформили на нового хозяина.

Глава 6

Первое сентября всегда наводило на Петю гнетущее настроение. И происходило это не потому, что заканчивалось лето и начиналась осень, не потому, что ласковое солнце всё реже согревало своими лучами, и всё чаще ему на смену приходили дожди с холодными ветрами. Угнетало то, что первого сентября школьнику приходилось прикреплять к себе ненавистный ярлык, без которого в школу вход был запрещён.

Сегодня Сапожников шёл в институт, и сегодня на нём не было ярлыка. Вероятно, именно это обстоятельство раскрашивало в глазах молодого человека всё в розовый цвет: преподаватели казались добрыми и заботливыми, лекции, которые они читали, были интересные и увлекательные. А студенты? Разве их можно было сравнить со школьниками? Всего прошло три месяца, а перемены в людях произошли огромные. Если раньше они назывались подростками, то теперь это были молодые люди: юноши и девушки. Свобода, которая, как волна, накрыла студентов с головой, опьяняла. Можно было писать конспект, а можно было не писать. Можно было слушать лектора, а можно и не слушать. Но все, конечно, слушали, все, конечно, писали, потому что общение преподавателя и студента тоже было новым. Во-первых, здесь были не учителя, а преподаватели. Они не поучали ребёнка, как в школе, а просто читали свои лекции. Во-вторых, и самых главных, они разговаривали со студентом «на вы». Это ставило студента и преподавателя на один уровень. Ко вчерашним детям относились теперь, как к взрослым людям.