Евгений Додолев - Девица Ноvодворская. Последняя весталка революции

• Название: Девица Ноvодворская. Последняя весталка революции
• Автор: Евгений Додолев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-386-07861-4

Кем была и чем стала Валерия Новодворская? Кто она и зачем?

Пламенная революционерка или политический фрик? Последовательный диссидент или закоренелый русофоб? Экстравагантный литератор или недалекий провокатор?

Она сама отчасти ответила на эти вопросы своими публикациями в газете «Новый Взгляд», из-за которых фигурантами уголовного дела стали и колумнист Баба Лера, и редакция культового еженедельника начала 90-х.

В книге собраны резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской и рассказано о разборках с прокуратурой и столичным КГБ, которое возглавлял в ту пору видный демократ Евгений Савостьянов.

Автор книги Евгений Ю. Додолев, известный репортер перестроечной поры, придумавший в свое время «Новый Взгляд» и давший слово начинающему публицисту Новодворской, пытается оценить феномен этого необычного человека.

---

Он, его чеченский партнер и я стали новыми учредителями газеты в мае 1992 года. В редакционную политику будущий президент Калмыкии не вмешивался. Мы стали экспериментировать: использовали в оформлении полос элементы советской символики (герб СССР, Знак качества etc.), что для начала 1990-х было более чем дерзко. Выходили теперь по субботам и помимо вкладыша в «МП» раз в две недели выпускали и отдельный тираж (от 8 до 16 полос), который распространяли при помощи нового директора Эраста Галумова (того, который с 2001 года рулил издательством «Известия», а сейчас ведет «Международную панораму»). Допечатывали где-то по 300 тысяч экземпляров, так что суммарный тираж в начале 1993 года был где-то под три четверти миллиона (с учетом вкладыша в «МП»).

Сам Галумов в своем ЖЖ вспоминал это время так:

«Это было начало 93-го года, когда я ушел из „Комсомолки“ и пустился в самостоятельный газетный бизнес. Совершенно необыкновенное было время. Сейчас это выглядит невозможным, невероятным стечением людей, мест, обстоятельств и идей, а тогда… Тогда, в 93-м, мы с Женей Додолевым, известным в то время журналистом, сделали газету… „Новый Взгляд“. Успешнейший был проект, газета разлеталась как горячие пирожки. Все начало развиваться, мы даже начали зарабатывать какие-то деньги. Но с деньгами тогда у всех было туго, в том числе у тех, кто давал нам рекламу. И нередко рекламодатели рассчитывались по бартеру — это тогда было тоже модное слово — напрямую всяким товаром. Это был почти семейный бизнес: брат участвовал, сын старший после школы приходил, и мы все занимались этой газетой. Офис наш был в Нижнем Кисловском переулке, который мне по-дружески, бесплатно, дал мой товарищ Коля Михайлов, строитель. Достаточно хороший офис был, к тому же в центре: всем удобно, заходили и по делу, и просто поболтать. Тоже сейчас звучит нереалистично: попробуйте сегодня без денег, по дружбе, открыть офис в самом центре Москвы!

И вот однажды нам за рекламу подогнали 20 литров медицинского спирта. Буквально притаранили мне прямо в офис большой молочный бидон. Причем спирт был медицинский, потрясающего качества. И вот мы начали постепенно это огромное количество спирта „реализовывать“. Уже через неделю у нас в Кисловском появился такой ежевечерний неформальный клуб любителей выпить на халяву и душевно посидеть. Приходили все: журналисты, политики, бизнесмены, друзья, каждый приводил с собой еще каких-то знакомых. В те годы жили мы весело, но не скажу, что богато. А тут наливают и наливают, с самой простой закуской, но зато компания хорошая. Собирались вечерами, выпивали-закусывали, ну и разговоры разговаривали — обо всем. О будущем, о стране, о политике, о журналистике, строили какие-то безумные проекты, спорили и снова выпивали-закусывали.

И вот однажды в нашем „вечернем клубе“ появился Кирсан Илюмжинов. Посидел, послушал, выпил — понравилось. Мы с ним разговорились, он был тогда депутатом Верховного Совета. Я сразу проникся к нему симпатией, он показался мне очень интересным и необычным человеком. Оригинально мыслящий, как сказали бы сейчас — креативный. Даже по тем временам, когда все вокруг кипело и бурлило и идеи рождались каждый час, он был необычен, ни на кого не похож. Про него говорили — начинающий миллионер. На самом деле миллионером он не был, конечно. Но в этом ли дело? Я в своей жизни встречал двух людей такого уровня неординарности и внутренней свободы. Один из них — Сунгоркин, а второй — Илюмжинов.

У нас завязалась дружба, более того, после этого вечера я ему еще с собой подарил бутылку спирта. Ну чем в то время я мог выразить уважение, расположение, симпатию? Сейчас выглядело бы неловко, а тогда — это был правильный, годный дар.

И вот на одной из этих встреч он сказал: вот, хочу, мол, стать президентом Калмыкии. Кажется там, в нашем офисе, за бутылкой спирта, это решение и родилось. Ну, уж коли я там был, то волей-неволей стал сопричастным к этой выборной кампании, если это можно было так назвать. Мы придумывали совершенно безумные, а иногда просто гениальные лозунги для предвыборной кампании Кирсана. И на первых порах ни мы, ни оппоненты не думали, что он это все затеял всерьез. Между тем дошло до вполне реальной политической борьбы, когда оппонентом Кирсана выступил известнейший калмык, генерал-майор авиации Ачиров, который изначально должен был победить на выборах. И надо сказать, что сначала появилась идея кампании „свой среди своих“: калмыки — народ бедный, а ну как не поймут „нового миллионера“, не примут. А потом решили, что для настоящей предвыборной борьбы с достойным соперником нужно показать и наш „товар лицом“, подчеркнуть достижения. И появился лозунг „Я стал миллионером, я сделаю миллионером каждого калмыка!“. Этот лозунг принадлежит Кирсану. Был и лозунг, который принадлежит лично мне, это „Калмыкия — второй Кувейт“. Все это широко разошлось, плюс были подключены ресурсы знакомых газетчиков, журналистов — в общем, все это дало результат. Около семидесяти процентов Кирсан получил на своих первых выборах. И это были настоящие, честные выборы, где были два сильных кандидата, да и голосование было настоящим.

Очень неприятно мне, как Кирсана рисует наша пресса — то каким-то маленьким человеком „со странностями“, то каким-то злодеем-диктатором. Да, наверное, он не от мира сего, в самом лучшем, чистом и высоком смысле слова. Но я с ним давно знаком и могу сказать: Кирсан Илюмжинов — настоящий буддист, не способный на зло, и он видит то, чего мы за всякой суетой не видим. Он пренебрегает материальным, и я практически уверен, что он не был миллионером, уж по крайней мере когда в президенты шел. Он из простой семьи, в Элисте поселились они в скромной двушке, его жена явно радовалась этой перемене в жизни. Помню, как мы всем аппаратом собирали ему денег на люстру… Но богатый человек — не тот, у кого счет в банке или крутой бизнес, это внутреннее ощущение, которое он может транслировать другим. Вот Кирсан может. Причем по-настоящему, без натуги и фальши, а судьба только поспевает дать ему то, что он уже и так считает своим.

Кирсан был близок с Вангой, много о ней говорил. Я в это не верил — мало ли что человек себе придумает? А потом очень странно все повернулось.

Это было лето 93-го года. Представительство Калмыкии было в одной из „книжек“ на Новом Арбате, обыкновенная комнатка с приемной. Ельцин только начал бодаться с Хасбулатовым, и непонятно было, чем все кончится. И Кирсан в это лето поехал к Ванге. Когда он оттуда вернулся, мы собрались у него в кабинете: я и еще два-три человека. Вот он сидит и рассказывает, как съездил. И между прочим говорит: Ванга сказала, что Ельцин будет править еще долго. Ну сказала и сказала, мало ли. Но он тогда в подробностях рассказал нам все события октября 93-го года: что будет кровопролитие, что она видела телецентр — по нему стреляли. Ему самому Ванга сказала: мол, будешь на белом коне, — и он потом с белым флагом ходил на переговоры, пытался быть парламентером в Белом доме, за что попал в опалу. Даже даты называл, всю хронологию октября 93-го, если кто еще помнит, что это был за момент для страны.

Но тогда, летом, я ему сказал: Кирсан, ну мы взрослые люди, давай без ерунды! На дворе была жара, сонное марево, Москва как будто вымерла, какие перевороты! Я ему не поверил, но когда осенью все это случилось, то события развернулись точно так, как он рассказывал.

С ним много таких историй связано. Это невероятный феномен — такой человек, да еще и в политике. Та же Ванга ему предсказала, что он будет „занимать пост мирового значения“. Мы снова смеялись: даже президентский пост в Калмыкии, с населением 300 000 человек, не потянет на пост главы какой-нибудь районной управы в Москве, народу в Мневниках больше живет. Какое уж тут мировое значение! Когда Кирсан стал президентом ФИДЕ, я вспомнил этот разговор и свою иронию.

Я много могу о нем рассказать, есть о чем вспомнить. Но вот что я подумал, прочитав новость, что Кирсан поехал к Каддафи играть в шахматы: если такой человек, как Илюмжинов, поехал туда, в разбомбленную страну, к странному полковнику, сыграть с ним партию, — значит, Каддафи еще рано списывать со счетов.

И еще. Ни одна российская телекомпания не показала этот необыкновенный поединок. Все крупные новостные агентства мира, все телекомпании давали видео и фото этой встречи. Наши — нет. Только в газетах ехидно прокомментировали, да и то так, вскользь. И это, по-моему, зря. Такие инфоповоды бывают не каждый день, да и не каждый поедет в Ливию сейчас, и не каждого примет опальный Каддафи. А ведь это было как минимум красиво. Почти как завтрак под пулями в Ла Рошели».

•

Это было, считаю, лучшее время для нашей команды, хотя Валера Яков, повторюсь, вернулся в «Известия». Зато его товарищ Андрей Ванденко — еще раз — привел в редакцию «начинающего колумниста» Валерию Новодворскую; и хотя против газеты из-за ее колонок возбуждали уголовные дела, а меня вызывал на Лубянку глава столичного КГБ Евгений Савостьянов, ее броские, провокационные материалы газету по-своему украшали.