Юлия Сергачева - Горелом

• Название: Горелом
• Автор: Юлия Сергачева
• Жанр: Городское фэнтези
• Год: 0101

Он — горелом и лишен права видеть солнце. Взамен он наделен даром и проклятием одновременно. Он тот, кто способен разбить любую боль и беду. Но беда не уходит бесследно, и, разбитая, рикошетом падет на других. В первую очередь на тех, кто рядом.

---

— Какое несчастье, — Ян фальшиво изобразил потрясение. — Что с ней случилось?

— Как и все остальные девушки, она погибла от удара кастетом в висок. Правда, есть некоторое отличие. Если с прежними жертвами убийца обходился очень аккуратно, обстоятельно подходя к оформлению места, где они будут найдены, позы и даже складок одежды. То в последний раз он действовал, похоже, наскоро импровизируя.

Очень голова болит, будто это ее ударили кастетом. И очень спать хочется. Ян с большим трудом пытался сосредоточиться. Тоже крепко стиснул чашку обеими ладонями, надеясь, что, обжегшись о ее горячие бока, взбодрится.

— По поводу Колокольни меня уже допрашивали. Я рассказал все, что мог. По поводу девушки на Ольховой ничего не могу сказать. Я знаю не больше остальных.

— Но ведь вы, случалось, пользовались той же тропой?

— Несколько дней я там не ходил, так что мне повезло. Что касается Гнезда, то понятия не имею, о чем вы говорите, — лицемерно сообщил Ян. — Как и по поводу этой самой Эльзы. Кто она? — Попробуем отбиться, может, и прокатит.

Следователь медленно покачал головой:

— Нет. Неплохое начало, но… Нет. К сожалению, отрицать ваше знакомство с Эльзой бессмысленно.

— Почему?

— У нас есть свидетель. И, кроме того, вы сами свидетельствуете против себя.

— Какой еще свидетель?

— Брат девушки видел, как вы уводили его сестру. Он сказал, что видел вас также в «Сломанном роге», а там по описанию вас опознал хозяин заведения.

— Он мог и перепутать. И вообще, что это за брат такой, который позволяет своей сестре уходить ночью с незнакомцем?

— По его словам, Эльзу берегли змеи, так что никто не мог обидеть ее. И мы вполне допустили бы, что брат девушки обознался, но… Уже установлено, что незадолго до смерти метка змеиной невесты была снята с Эльзы. А это мог сделать только один человек. Причем незадолго до ее гибели.

Ян прикрыл глаза, делая вид, что пытается избавиться от раздражающего света ламп. На самом деле он пережидал приступ головокружения.

— Пожалуй, я все же позвоню адвокату.

— Если желаете… Но тогда потребуется соблюсти массу формальностей, а я всего лишь хотел поговорить с вами. Скорее, неофициально. Все сказанное вами сейчас все равно не будет иметь законной силы.

— Тогда, может, разойдемся?

Следователь вдруг отставил свою нетронутую чашку. Отражение лампы завораживающе закачалось в янтарном чае, как теплое миниатюрное солнце.

— Эта тварь ходит по улицам города, — Гбор свел пальцы в замок, положил руки перед собой, и говорил проникновенно, глядя прямо Яну в глаза: — Я хочу ее найти. Пока единственный крючок, которым мы можем его зацепить — это вы.

Ян чуть было не поддался на эти трогающие душу интонации. Но вовремя спохватился, что душа таким, как он, согласно легенде не полагается.

— Скажите, а вы прицепились ко мне только потому, что я заметная фигура? Ведь в указанных вами местах бывают тысячи людей. И наверняка среди них есть те, кто бывал, как и я, везде. Даже в парке, где погибла Эльза. Или у вас есть еще соображения?

— Есть.

Не иначе, как от усталости у Яна помутилось в голове, иначе с чего вдруг он брякнул:

— Вы про записки?

— Откуда вы знаете? — такой мирный с виду следователь хищно подался вперед, подтянув руки и словно готовясь опереться на них перед прыжком.

Тьфу! Это ж надо было так… Сдать Дину?

— Рассказала одна… знакомая.

— Кемень Дина, аспирантка Королевской Академии Белополя, с которой вы общались тем же вечером, когда была убита Эльза Маурис, — следователь разрешил его сомнения еще до того, как они окончательно оформились. — Ее тоже опознал хозяин «Сломанного рога». Вы расстались с ней еще до встречи с Эльзой?

— Я разве подтвердил, что встречался с Эльзой?

Следователь терпеливо вздохнул и вернулся к прерванной теме:

— Расскажу я вам лучше про записки… Раз вы уже о них наслышаны. Ибо они тоже представляют собой нечто любопытное, если здесь уместно такое определение. Они написаны от руки… И почерк не ваш, — усмехнулся Гбор мимоходом. — Скажите, кто в наш век детективных сериалов решится оставлять на месте преступления написанные собственноручно записки? Только тот, кто либо уверен в своей безнаказанности, либо придает ритуалу особое значение. Убийца оставляет записки на самом виду. Обычно в ладони жертвы.

У Эльзы были очень изящные пальцы… Ян вспомнил, как бумажка вываливается из ее сжатой испачканной ладошки.

— …в случае Эльзы Маурис записка лежала чуть в стороне, но тело явно переворачивали. Поначалу мы решили, что убийца ассоциирует себя с жертвами. Но…

— Но?

— Я думаю, что по большому счету дело не в жертвах. А в том, для чего они и кому они адресованы.

Яна передернуло. С усилием он поднес чашку ко рту и отхлебнул. Чай давно остыл, но обжег язык, словно кислотой.

— Значит, меня вы все же не обвиняете?

— Допустим, окончательно исключать и такой вариант я бы не стал. Алиби у вас не на все случаи.

Ян даже опешил в первый момент. Потом отставил чай и демонстративно скрестил руки на груди, попытавшись придать себе уверенности. Психологи говорят, это помогает.

— Вы понимаете, что убивать, кого бы то ни было, для меня просто не имеет смысла? Во всяком случае, подобным образом… — снова усталость завладела языком, опередив здравый смысл.

Следователь тоже отодвинул чашку остывшим напитком подальше, покопался в карманах и извлек сильно потрепанную пачку сигарет «Златобор». Нужно таскать ее не одну неделю, чтобы яркий золотой герб истерся до призрачной лунной желтизны.

— Сложно сказать, — Гбор слегка усмехнулся, вытягивая из прорехи сигарету. — Я мало что знаю о гореломах, но, как большинство людей уверен, что все они немного не в себе. Извините.

Ян передернул плечами, надменно промолчав. Гбор несколько мгновений изучал добытую сигарету, потом жестко произнес:

— Я знаю, что вы были с Эльзой Маурис незадолго до ее смерти. И если бы допускал мысль, что вы непосредственно виновны в ее гибели, я бы арестовал вас сию же минуту, несмотря на вас статус и заслуги перед городом.

— Так что же вас сдерживает?

— Не думаю, что вы убийца. Но я чувствую, что так или иначе вы связаны с этим безумцем. Однако, пока не могу объяснить как… Он чего-то хочет от вас, или от других, но вы для него являетесь не проходной фигурой. Поэтому не обессудьте, но с миром я вас не отпущу и в покое не оставлю. Помогите мне, если сможете. Так будет лучше для всех.

А с чего мне что-то скрывать? — раздраженно подумал Ян. — В конце концов, я действительно не «проходная» фигура. И буду рад, если урод, убивший Эльзу, понесет наказание.

— Я с удовольствием вам помогу, — соврал он. Ни малейшего удовольствия Ян не испытывал. — Тем более, что меня тоже отнюдь не радует избыток внимания к моей персоне ни с вашей стороны, ни со стороны этого… психа, кем бы он там ни был. Но было бы неплохо все же понять, что, по-вашему, я должен вам рассказать?

— Все.

Ян выразительно приподнял брови, и Гбор понятливо поправился:

— Все, что на ваш взгляд имеет хоть какое-то отношение к делу. Может, вы видели что-то странное? Замечали необычные вещи и события? Есть люди, которые хотят вам отомстить, напугать, желают вам зла?

— Да. По всем пунктам. И странное, и необычное, а уж про зло в мой адрес, кажется, говорить излишне… Вы не забыли, с кем имеете дело?

Сыщик вздохнул. Закурить он даже не пытался, бесцельно вращая сигарету в узловатых пальцах. Машинально постучал кончиком по раскрытой ладони, стряхнул высыпавшийся табак и предложил:

— Начните с девушек. Вот, возможно, вы видели фотографии в газетах, но здесь они лучше… Взгляните. Вдруг, вспомните хоть кого-то.

Фотографий было шесть. Наверное, к прежним пяти прибавилась жертва с Ольховой улицы. А Эльзиного снимка не было… Это хорошо. Эти шесть были для Яна посторонними, незнакомыми, далекими. А с Эльзой он разговаривал.

Хотя… Ян задержал взгляд на сероглазой брюнетке, улыбавшейся с глянцевого прямоугольника. Очень характерное лицо, можно запомнить, даже глянув мимолетно… Запятые наушников в ушах, белая повязка на лбу и шорох роликов.

— Она каталась на роликах у Карусели. По утрам.

— Правильно! — невесть чему обрадовался следователь. — И?..

— И ничего. Просто я видел ее там, когда бегал. Живой. Остальных — нет.

— Или не помните.

— Может быть.

Лучше бы Ян и эту сероглазую не помнил. Она была настолько жизнерадостной и любила улыбаться, что даже он иногда улыбался ей в ответ. Нет, конечно, паранойя характерна для всех гореломов, но связывать случайную симпатию с постигшим девушку несчастьем? А может, Ян и к другим проявил дружелюбие? И это обернулось для них смертью…

А он даже не уверен, что встречал их когда-то!