Артур Дойл - Собака Баскервилей (сборник)

• Название: Собака Баскервилей (сборник)
• Автор: Артур Дойл
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9910-2941-4

Сэр Артур Конан Дойл – знаменитый английский писатель, автор многочисленных детективных, приключенческих, исторических, фантастических произведений, создатель образов эксцентричного профессора Челленджера и бравого кавалерийского офицера Жерара. Однако в первую очередь читатели любят его как автора гениального Шерлока Холмса – лучшего сыщика всех времен!

---

«Что ж, это значит, из-за чьих-то дурацких шуток убегать из дому? – сказал тогда я. – Да над нами же все графство смеяться будет».

«Ну хорошо, ложись спать, утром все обсудим», – ответила она.

И когда она произносила эти слова, я заметил, что ее лицо, казавшееся в лунном свете совсем белым, побледнело еще сильнее, а пальцы сжались у меня на плече. В тени сарая что-то двигалось. Я разглядел темную скрюченную фигуру, человек прокрался из-за угла к двери и присел на корточки. Схватив револьвер, я ринулся к выходу, но жена вдруг обхватила меня обеими руками, да так сильно, что я остановился. Я попытался ее от себя отцепить, но она только сильнее сжимала объятия. Когда мне наконец удалось освободиться и я вышел во двор, там уже никого не было. Но этот человек оставил очередное послание: на двери красовался точно такой же набор человечков, который я до этого видел уже два раза. Вот они, на этой бумажке. Больше никаких его следов я не нашел, хоть и облазил весь двор. Но самое удивительное то, что он наверняка все это время был где-то рядом, потому что, когда я утром снова осмотрел дверь, оказалось, что внизу под последней надписью он пририсовал еще один ряд.

– Вы его скопировали?

– Да. Он очень короткий, но я все срисовал на бумажку, вот она.

Он достал очередной лист, и вот какой танец был изображен на ней:

– Скажите, – по глазам Холмса было видно, что он очень взволнован, – эта надпись была больше похожа на приписку к предыдущей или выглядела как отдельная строка?

– Первый рисунок был на одной панели двери, а этот – на другой.

– Превосходно! Для нас этот рисунок самый важный. Это вселяет в меня надежду. Мистер Хилтон Кьюбитт, что же было дальше?

– Да в общем-то ничего, мистер Холмс. Я сильно рассердился на жену за то, что она не дала мне поймать этого трусливого негодяя. Она сказала, что испугалась за меня, но, знаете, мне на секунду подумалось, что на самом деле это она за него испугалась. Я не сомневаюсь, что Илси знает, кто этот человек и что означают эти странные рисунки. Но, мистер Холмс, у жены был такой взгляд и такой голос, что я все же решил, будто она и впрямь боялась, как бы чего не случилось со мной. Вот и все, теперь я очень жду от вас совета, что же мне делать дальше. Мне бы, честно говоря, больше всего хотелось взять с полдюжины своих парней, рассадить их в кустах, и когда этот малый опять к нам сунется, так его приветить, чтобы он навсегда забыл дорогу к моему дому.

– Боюсь, что не такое простое это дело, чтобы можно было решить его подобными действиями, – сказал Холмс. – Как долго вы можете пробыть в Лондоне?

– Я сегодня же должен вернуться домой. Ни за что не оставлю жену одну на ночь. Видите ли, когда я уезжал, она очень волновалась и умоляла меня вернуться.

– Да, конечно. Если бы вы могли задержаться на день-два, я, возможно, поехал бы вместе с вами. А так – оставьте мне эти бумаги, и я думаю, что в скором времени я вас навещу и мы сможем уладить ваше дело.

Пока наш посетитель не ушел, Шерлок Холмс сохранял профессиональное спокойствие, хотя я, прекрасно зная его, конечно же, видел, как сильно он взволнован, но, как только за широкой спиной Хилтона Кьюбитта закрылась дверь, Холмс тут же бросился к столу, разложил перед собой листы с пляшущими человечками и погрузился в сложнейшие вычисления. Работа продолжалась два часа, он исписывал страницу за страницей цифрами и буквами, рисовал человечков и был так поглощен этой кропотливой работой, что о моем присутствии даже не вспоминал. Иногда он, довольный результатом, начинал что-то напевать или насвистывать, иногда надолго погружался в тяжелые раздумья и в такие минуты сидел, уставившись невидящим взглядом в одну точку, сосредоточенно сдвинув брови. Наконец он, довольный результатом, вскочил со стула и принялся взволнованно расхаживать по комнате, потирая руки. Потом на телеграфном бланке написал длинную телеграмму.

– Если ответ на это будет таким, как я ожидаю, – сказал он, – у вас, Ватсон, появится возможность добавить в свою коллекцию преинтересный случай. Надеюсь, завтра же мы сможем отправиться в Норфолк и раскрыть нашему другу глаза на причину его мучений.

Признаться, я сгорал от любопытства, но мне было хорошо известно, что Холмс любил сам решать, когда и как давать пояснения, поэтому решил не задавать вопросов, пока он сам не посчитает нужным все рассказать.

Однако ответ на его телеграмму задерживался, и два последующих дня прошли в нетерпеливом ожидании. Холмс настороженно прислушивался к каждому звонку в дверь. Вечером второго дня пришло письмо от Хилтона Кьюбитта. В Ридлинг-Торпе все было спокойно, за исключением того, что утром на подставке солнечных часов появилась новая длинная надпись. Копию ее он вложил в конверт. Вот ее репродукция:

На несколько минут Холмс склонился над этим причудливым рисунком и вдруг с удивленно-взволнованным возгласом поднял голову. В глазах его читалась тревога.

– Мы позволили этому делу зайти слишком далеко! – сказал он. – Мы еще успеваем на поезд в Норт-Уолшем?

Я заглянул в расписание. Последний поезд только что ушел.

– Значит, мы позавтракаем пораньше и поедем первым утренним поездом, – объявил Холмс. – Наше присутствие там необходимо. А! Вот наконец и каблограмма, которой я ждал. Одну секунду, миссис Хадсон, может быть, понадобится дать ответ… Нет, все так, как я и предполагал. Это послание доказывает, что нам нужно как можно скорее объяснить Хилтону Кьюбитту, что происходит. Наш простодушный норфолкский сквайр угодил в сложную и опасную паутину.

Будущее подтвердило слова Холмса. Подходя к страшному концу этой истории, которая вначале показалась мне забавной и несерьезной, я снова ощущаю то смятение и ужас, которые мне тогда довелось пережить. Как бы мне ни хотелось сообщить читателям, что все закончилось благополучно, но я, являясь лишь хроникером, обязан придерживаться истины и не имею права ни приукрасить, ни обойти вниманием трагическую развязку событий, которые на несколько дней всколыхнули всю Англию и заставили ее говорить о Ридлинг-Торп-Мэноре.

Едва мы сошли с поезда в Норт-Уолшеме и упомянули название поместья, как к нам поспешил начальник станции.

– Вы, наверное, следователи из Лондона? – взволнованно спросил он.

По лицу Холмса скользнула тень.

– Я спрашиваю, потому что инспектор Мартин из Норвича только что приехал. Или вы врачи? Она еще жива… По крайней мере пока. Может быть, вы еще успеете спасти ее… для виселицы.

Холмс побледнел.

– Да, мы направляемся в Ридлинг-Торп-Мэнор, – сказал он, – но о том, что там произошло, нам ничего не известно.

– Такой ужас! – запричитал начальник станции. – Они оба застрелены, и мистер Хилтон Кьюбитт, и его жена. Сначала она выстрелила в него, потом в себя… Так слуги говорят. Он мертв, она при смерти. Боже, Боже! Один из старейших родов Норфолка! Все их так уважали.

Не теряя ни секунды, Холмс бросился к экипажу и все долгие семь миль пути не проронил ни слова. Не часто мне приходилось видеть его в таком подавленном состоянии. В поезде, пока мы ехали из Лондона, он не находил себе места и с тревогой просматривал утренние газеты, но теперь, поняв, что его самые худшие опасения оправдались, погрузился в задумчивую печаль. В экипаже он откинулся на спинку сиденья и смотрел перед собой в одну точку, не замечая ничего вокруг. А тут было на что посмотреть, потому что мы проезжали места не менее живописные, чем в любом другом уголке нашей родины. По редким коттеджам можно было судить о жизни современного населения этого края, но густо рассыпанные по зеленым равнинам величественные старинные церкви с огромными квадратными башнями указывали на славную историю и былое процветание некогда великого королевства Восточная Англия. Наконец, когда за зеленью полей норфолкских прибрежных равнин лиловой лентой блеснула гладь Немецкого моря, извозчик указал хлыстом на два старинных кирпичных, переложенных деревянными балками фронтона, которые возвышались над небольшой рощицей.

– Ридлинг-Торп-Мэнор, – сказал он.

Когда мы подъехали к зданию, я увидел портик, газон, приспособленный для игры в теннис, черный сарай чуть в стороне и солнечные часы на каменной ножке, с которыми была связана эта странная история. Ненамного опередив нас, у дома остановился высокий двухместный экипаж, из которого выпрыгнул юркий человечек с блестящими усами. Он представился инспектором Мартином из Норфолкского отделения полиции и был немало удивлен, услышав имя моего спутника.

– Мистер Холмс? Но позвольте, преступление было совершено только сегодня утром в три часа. Как же вы могли узнать о нем в Лондоне и добраться сюда одновременно со мной?

– Я предвидел это преступление и ехал, чтобы предотвратить его.

– Значит, в вашем распоряжении должны иметься важные улики, о которых нам пока не известно, ведь соседи в один голос говорят, что эта пара жила очень дружно.