Аким Некрасов - Енот, нутрията и другие зверята

• Название: Енот, нутрията и другие зверята
• Автор: Аким Некрасов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1964
• ISBN: X-XXXX-X

---

Чеп увлёкся жуком и ничего не замечал. Но вот он оглянулся: двуногие белые чудовища наступали на него со всех сторон. Хорёнок в страхе прижался к земле, закрыл глаза. Петух клюнул его в голову. Чеп вскинулся на задние ноги и злобно зарычал, готовый защищаться. Костя прогнал кур.

Чеп очень любил греться на солнце. Один раз дремал он у крылечка. «Ку-ка-ре-ку!» — загрохотало над самой его головой. Чеп испуганно вскочил. На перилах крыльца, вытаращив жёлтые круглые глаза, стоял петух. Хорёнок отпрянул в сторону. В этот момент большая чёрная собака забежала с улицы в открытые ворота и отрезала ему путь отступления в коридор. В несколько прыжков Чеп оказался возле дерева в дальнем углу двора и моментально взобрался на вершину. Собака бесновалась внизу, а хорёнок на дереве с любопытством рассматривал её. С нашей собакой Румом Чеп жил мирно, а тут словно кто подсказал ему, что чужая собака — враг и надо спасаться…

Шли дни и недели. Чеп подрастал. Круглая мордочка вытянулась. Желтовато-серая шубка стала каштаново-бурой, хвост потемнел. Чёрные бусинки глаз светились умом, лукавством.

День Чепа обычно начинался рано. Едва забрезжит рассвет и в кухне загремит ведро, как он немедленно встаёт и ждёт, когда появится бабушка Фаина. Вот она выходит из дома и направляется к коровнику. Чеп бежит следом, ложится в дверях и слушает, как со звоном и шипением тонкие струйки молока наполняют подойник. Потом, получив порцию пахучего тёплого молока, уходит в логово вздремнуть.

Выспавшись, Чеп сладко зевает, потягивается.

«Тип-тип-тип!..» — слышится со двора. Чеп бежит туда. Он знает: там можно поживиться. Сегодня хозяйка кормит кур мелко рубленной сырой рыбой. Хорёнок втискивается между птицами, шмыгает у них под ногами, урывая лакомые кусочки. Иная хохлатка наградит его щелчком по лбу за нахальство, но это его нимало не смущает.

Чеп прекрасно знал голос своего воспитателя. Иногда Костя затевал с ним игру в прятки. В коридоре наливал в блюдце молока и, пока хорёнок ел, прятался во дворе, за углом сарая или за дверью коровника и звал: «Чеп! Чепка!» Хорёнок выбегал во двор, останавливался, оглядываясь и двигая чёрным носиком. Если Костя не отзывался, начинал скулить.

— А я здесь! — кричал Костя, и хорёнок мчался на голос.

Чеп был очень любопытен. Если Костя открывал сундук, он был тут как тут, забирался туда и начинал исследовать всё, что там было. Стоило Косте взять какой-нибудь предмет, например книгу, как Чеп взбирался ему на плечо, оттуда на руки и внимательно рассматривал.

Больше всего зверёк любил играть с заячьим хвостом. Подкравшись, лапкой отбрасывал его в сторону, прыжком кидался на него, хватал передними лапами, отскакивал и снова ползком подкрадывался к пушистому комочку.

— Ни дать ни взять котёнок, — смеялась бабушка.

Однажды Чеп лежал на крыльце. Из-за карниза окна, где были воробьиные гнёзда, упал оперившийся желторотый птенец. Он не умел летать и поскакал на середину двора. Одним прыжком хорёнок настиг его, впился зубами ему в шею и придавил к земле. Всполошилось воробьиное племя. Угрожающе чирикая, птички закружились над зверёнышем, целились клюнуть в голову, в глаза. Самка, мать воробышка, комочком упала на землю. Трепеща крылышками, топорща перья, двинулась на Чепа, но тот продолжал своё злое дело. Когда Костя увидел в окно, что происходит во дворе, и выбежал, было поздно: от воробышка остались лишь несколько перьев, крылья да головка с выеденным мозгом.

После этого случая Чеп стал беспокойнее, ночами скрёб лапами дверь чуланчика. Как-то утром бабушка вышла в коридор и ахнула: у логова Чепа рядком лежали убитые мыши, а сам он блаженно спал, свернувшись в калачик. Дверь в чулан была приоткрыта.

Прошло ещё несколько недель. Чеп вырос. Теперь это был великолепный, очень проворный, ловкий и смелый зверёк. Длинное стройное тело его оделось густым блестящим мехом: черно-бурого цвета на брюшке, каштаново-бурого на спинке и по бокам. Подвижная острая мордочка с короткими круглыми ушами оживлялась тёмными живыми глазами. И захотелось Косте похвалиться своим воспитанником. Дай, думает, прогуляюсь с ним по станице (Чеп бегал за ним как собачонка). Вышел, палочку взял с собой. Было воскресенье. Из труб летних кухонь струился сизый прозрачный дымок: хозяйки готовили ужин. Мужчины на лавочках вели тихие разговоры. Босоногие мальчишки, поднимая клубы пыли, гоняли чижа.

Костя шёл по теневой стороне улицы. За ним лёгкими скачками следовал Чеп.

— Гляньте, гляньте, хорёк! — закричали ребятишки и устремились за Костей.

— Не боишься ты, парень, ходить с ним? — спросил старик с длинным костылём в руке. — Кругом ведь птица!

— Не тронет, он учёный, — со спокойной гордостью заверил Костя.

И только отошёл немного, как Чеп кинулся на чьих-то кур во дворе! Те истошно закудахтали, разлетелись.

Откуда-то выскочила собака. Чеп — к Косте на плечо. Колхозники засмеялись, а старик с костылём сказал:

— Вот тебе и учёный! Уходи-ка, парень, подобру-поздорову, пока бабы шею не накостыляли!..

Вскоре я заметил, что Костя стал пропадать на речке с удочкой. Приносил преимущественно сазанят и довольно крупных голавликов — добычу редкую для наших удильщиков. Сначала я не придал этому особого значения: напал, думаю, парень на хорошее место, только и всего. Но однажды обратил внимание, что все рыбы, принесённые им, поранены чем-то острым. «Не острогой ли он их бьёт», — подумал я и спросил сына:

— Чем ты ловишь рыбу?

Костя от прямого ответа уклонился.

— Хочешь, папа, завтра пойдём вместе, я покажу, — сказал он и отвёл взгляд в сторону. Видно было, что ему не терпелось сейчас же всё выложить, но он подавил это желание.

Я не стал настаивать.

Назавтра рано утром Костя вёл меня на рыбалку. С собою он взял садок и… удилище, обыкновенное удилище, без лески. Кликнул Чепа. Всё это было очень таинственно.

Мы вышли за станицу. Костя молчал, я не расспрашивал. Через пустырь по тропинке мы спустились к речке. Костя вёл меня на знаменитую Чёрную яму, богатую рыбой. Чеп бежал следом.

К месту пришли, когда солнце уже поднялось над горизонтом. Перед нами открылся почти чистый широкий плёс с крутыми берегами. В прозрачной воде, пронизанной лучами солнца, хорошо просматривалось песчаное дно. Изредка проплывали косяки плотвы.

Между двумя склонившимися к воде ивами Костя остановился: недалеко от берега разгуливала стайка сазанчиков. Сын тихонько присел, показав рукою, чтобы я сделал то же.

Вот он осторожно поднял удилище и поставил его над сазанятами. Чеп вскочил, увидел рыбу, прыгнул в воду и вытащил на берег сазанёнка!

От изумления я не мог произнести ни слова. Так вот в чём дело! Костя выдрессировал хорька! Но как он, мальчишка, мог добиться таких результатов? Мне казалось, что это под силу только опытному дрессировщику.

А Чеп таскал да таскал из воды то сазанчика, то голавлика.

Чеп таскал да таскал из воды то сазанчика, то голавлика.

Костя с хитроватой улыбкой посматривал на меня, продолжая своё дело.

— Рассказывай, как ты выучил Чепа, — сказал я, когда напуганные рыбы отошли от берега и ловля прекратилась.

И тут сын подробно рассказал мне свою тайну, которую так долго сохранял из желания сделать мне сюрприз.

Однажды ловил Костя рыбу удочкой. Чеп в это время охотился за лягушками и натаскал их под куст добрую кучку.

Солнце пригрело. Стайки плотвичек поднялись к поверхности воды. Рыбки с чмоканьем хватали кустики ряски, всплёскивались. Чеп насторожился, прижался к земле, перебирая лапками. Костя с интересом наблюдал за ним. Глаза Чепа горели хищными огоньками, он весь напружинился, готовый вот-вот прыгнуть… Прыжок! Лёгкое тело хорька взметнулось вверх и погрузилось в воду как раз в том месте, где было наибольшее скопление чёрных спинок. Через несколько секунд хорёк вылез на берег с плотвичкой в зубах. Костя попробовал отобрать рыбку, но Чеп сердито заворчал, отнёс добычу к лягушкам, прогрыз ей голову и, облизываясь, отошёл. Потом начал валяться и отряхивать с мокрой шубки приставшие комочки земли.

«А что, если его выучить ловить рыбу?» — подумал Костя.

Назавтра, поймав плотвичку, Костя отрезал у лесы крючок, через жабры в рот продёрнул нитку, завязал и, бросив в воду рыбку, стал её водить. Хорёк вскинулся, нырнул и схватил плотвичку…

Много дней продолжалась дрессировка, и наконец Костя добился своего: достаточно было, увидев в светлой воде рыбу, поднять над нею удилище, как хорёк бросался за нею в воду…

* * *

Августовским утром под навесом, заменявшим летнюю кухню, бабушка Фаина готовила завтрак. Пришла соседка Аннушка с сыном Лёнькой, которому едва минул год. Мать постелила на траву одеяло, посадила на него Лёньку, а сама присела на скамеечку. Женщины разговорились. Лёнька обрадовался свободе, что-то лепетал на своём языке, улыбался. Он был рад сверкающему летнему утру, прохладе чистого воздуха, зелёной, ещё влажной от ночной росы травке. Незаметно мальчуган дополз до края одеяла и принялся за исследование живого мира, населявшего зелёную чащу травы. Вот муравей тащит белого червячка, толкая его перед собой. Вот серая, с ковровой спинкой гусеница повисла на былинке. Сверкая ярким пёстрым нарядом, на травинку села бабочка. Ребёнок потянулся к ней — бабочка вспорхнула. Лёнька проводил её глазами. В руках вместо бабочки оказался прутик. Лёнька принялся бить им по траве. Серая гусеница упала на землю. Что-то длинное, тяжёлое заворочалось в траве под ударами прутика. Лёнька засмеялся. Выдернув прутик из-под придавившей его тяжести, он снова замахнулся и ударил по тому же месту. Послышалось шипение. Лёнька снова громко засмеялся. Тут и взглянула в его сторону мать. Надо бы крикнуть, схватить сына на руки, что-то предпринять, а она побелела и, словно загипнотизированная, замерла без движения, без звука. В полуметре от Лёньки, выставив из травы голову, шипела змея. Случайно взглянув на Аннушку, поражённая её странной позой и смертельной бледностью, бабушка перевела взгляд на Лёньку и в ужасе вскрикнула.