Георг Хилтль - Опасные пути

• Название: Опасные пути
• Автор: Георг Хилтль
• Издательство: Folium, Элко
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-7061-0004-7

Романы серии «Интимная жизнь монархов» пользовались большой популярностью в России конца XIX — начала XX века. Захватывающее переплетение подлинных исторических событий, подробное, «живое» описание известных исторических личностей, невероятные интриги, всемогущих фаворитов и никому сейчас неизвестных фрейлин, дворцовый быт и обычаи, отважные мушкетеры и гренадеры, прекрасные придворные дамы, делают эти романы привлекательными и сегодня.

---

— На скамейке стоит корзина с провизией, снимите ее осторожно, Брюно, — сказала Мария. — Можете возвращаться домой, — добавила она, обращаясь к кучеру.

Привратник Брюно взял корзину и вошел в дом вслед за маркизой. Он дернул звонок; вышла монахиня ордена св. Августина; этим монахиням был поручен уход за больными в больнице Отель-Дье, Мария, увидев монахиню, опустилась на колени и поцеловала ей руку.

— Не делайте этого, маркиза! — сказала монахиня. — Вы не должны так унижаться передо мной, простой инокиней. Мы все можем поучиться у Вас смирению и христианской любви. Вы все же приехали сегодня… ведь уже так поздно.

— У меня было свободное время, и я хотела узнать о здоровье больных.

— Пойдемте, они будут очень рады. Плотник Бенуа уже со вчерашнего дня хорошо себя чувствует; Шалалиль, которому Вы посылали вино, тоже. Немец из Зейдельберга плох.

— Сколько лет Бенуа? — спросила Мария.

— Ему исполнилось двадцать пять.

— А Шалалилю? — продолжала спрашивать Мария.

— Он, кажется, немного моложе.

— Гм… — пробормотала Мария, — я так и думала; это — года д‘Обрэ.

Маркиза шла с монахиней по коридору, в который выходили двери отдельных палат. Наконец они дошли до обширного общего зала, где помещались больные. Кровати стояли длинными рядами, между которыми были оставлены широкие проходы. Каждая кровать была завешена полосатыми занавесами; но они были раздвинуты для того, чтобы все больные могли видеть большое распятие в конце зала, перед которым теплилась лампада.

Когда маркиза и монахиня вошли в зал, другая монахиня внятно и громко читала вечернюю молитву. После молитвы сестры стали обходить больных, давая им лекарство и освежительное питье. Сестра Бенинья подвела маркизу к постели Бенуа. Как только больной увидел маркизу, он протянул к ней свою исхудавшую руку и проговорил слабым голосом:

— Я Вас так долго не видал!.. Мы уже беспокоились о Вас; Вы всегда приносите нам радость и утешение.

— Вам, кажется, прописано желе? — сказала маркиза, — я привезла Вам его.

Маркиза обдумала все подробности своего ужасного дела; стакан, в котором было желе, был очень мал, так что в нем не было больше двух ложек. Когда сестра, которая пошла спрашивать доктора, можно ли больному съесть желе на ночь, вернулась с утвердительным ответом, маркиза взяла ложку и совершенно спокойно стала кормить больного. Бенуа с жадностью стал глотать прохладное кушанье.

— О, как вкусно!.. Нельзя ли еще ложечку?

Маркиза дала ему вторую ложку. Кроме нее около больного никого не было. Она не спускала с него взора. Черты Бенуа вдруг изменились, по его телу пробежала дрожь, он откинулся назад и жалобно застонал.

“Годэн нашел то, что нужно”, — сказала себе Мария и поспешно отошла от постели; она не смела оглянуться и подошла к монахиням, раздававшим питье на ночь.

— Пожалуйста, раздайте больным вот это, — и с этими словами Мария вынула из корзины бутыль с морсом.

Монахини с благодарностью приняли морс и стали разливать его в кружки. К морсу не были примешаны ужасные капли Сэн-Круа. Отравленные кушанья не должны были попасть в руки монахинь, чтобы не могло возникнуть какого-нибудь подозрения.

— Бенуа, кажется, спит, — сказала подошедшая сестра Бенинья, — сегодня ему было лучше, а прохладное желе принесло ему пользу.

— Надеюсь, — сказала Мария. — А Шалалиля можно видеть?

— Конечно! Он, наверное, будет спокойнее спать, если Вы протянете ему руку на ночь.

Маркиза подошла к больному. Это был полный мужчина; взоры его добродушных голубых глаз, потускневших от продолжительной болезни, с радостью устремились на маркизу.

— Добрый вечер, — сказал он довольно крепким голосом, — мне сегодня гораздо лучше, чем три дня тому назад.

— Да, я уже слышала об этом, — ответила Мария.

— Я только очень сержусь, что меня кормят каким-то противным супом; вот его как раз несут.

Действительно в это время сестра милосердия принесла суп.

— Я не хочу есть его, — заворчал выздоравливающий, — уберите эту гадость и дайте мне чего-нибудь поосновательнее, для того, чтобы я мог поскорей выбраться отсюда!

Он нетерпеливо отвернулся.

— Кушайте, голубчик, — сказала монахиня, — этот суп принесет Вам пользу. Другого Вам еще нельзя.

— Я уже сказал Вам, что не хочу есть, — продолжал Шалалиль. — Ваши доктора ничего не понимают. Мне надо набираться сил, а Вы кормите меня этой бурдой! Кормите им своих собак, а я есть его не буду!

Он ударил кулаком по одеялу.

— Вот посмотрите, как раскапризничался наш больной, — с улыбкой сказала монахиня, обращаясь к маркизе, — я пойду позову доктора.

Мария удержала монахиню.

— Не надо, сестрица, я попробую уговорить его съесть суп. Ведь доктор еще более раздражит его. Дайте мне тарелку.

Монахиня подала маркизе суп. Шалалиль лежал, повернувшись к Марии спиной.

— Он бывает иногда очень несдержан, — тихо сказала монахиня, — и может выбить у Вас тарелку из рук.

— Что эта черная грешница там шепчет? — раздраженно проговорил Шалалиль, не оборачиваясь.

— Вот видите, он меня и видеть не хочет; я лучше уйду.

— Хорошо, сестрица, я попробую дать ему суп, — сказала Мария.

Упрямец все еще не поворачивался. Монахиня ушла.

Тогда Мария поставила тарелку к себе на колени и внимательно осмотрелась кругом. Все были заняты своим делом, фигура маркизы закрывала тарелку, и ее движения не могли быть заметны другим. Она поспешно вынула из-за пояса бутылочку и капнула несколько капель в суп.

— Что, черная грешница ушла? — спросил Шалалиль.

— Да, Вы ее огорчили своим упрямством, — сказала Мария. Эти монахини очень добры, только под конец надоедают.

— Она заплакала…

— Неужели? — спросил добродушный Шалалиль, — как мне жаль ее!.. — Он немного повернулся. — Надо будет попросить у нее прощения, я не хотел обидеть ее.

— Лучше скушайте поскорее суп, тогда Вы и помиритесь.

Шалалиль сел на кровати и, немного поворчав, проговорил:

— Давайте сюда!

Маркиза подала ему тарелку, и он поспешно стал глотать ненавистный суп. В это время маркиза переменила банки от желе. Она вынула из корзины ту, в которой было отравленное желе, и спрятала ее в карман. Желе из стакана, находившегося в корзине, она незаметно вытрясла в носовой платок.

— Корзина и банки могут остаться тут, — пробормотала она, — все равно ничего не узнают.

Затем она обернулась к Шалалилю, который только что с большим неудовольствием съел последнюю ложку супа.

— Фу, — проворчал он, — съел всю тарелку.

Маркиза хотела заговорить с больным, но его глаза вдруг широко открылись, руки судорожно сжались и он глухо проговорил:

— Мне кажется, я умираю.

Маркиза подошла к постели и смело посмотрела в лицо несчастного, искаженное страхом и болью. Больной замолк и совершенно неподвижно сидел в постели; ужасные капли, казалось, сразу обратили его в мумию.

— Посмотрите, сестрица, — обратилась Мария к возвращавшейся монахине, — наш больной все еще упрямится, он хоть и съел суп, но сидит надувшись и ничего не говорит.

Монахиня пристально посмотрела на больного, напоминавшего собой статую, и прошептала:

— Как он бледен!.. Что с ним случилось? Вы замечаете, как изменилось его лицо?

— Нет; Вы ошибаетесь, сестрица.

— Я позову врача.

В эту минуту Шалалиль сделал движение, пробормотал несколько непонятных слов и лег.

— Видите, он хочет спать, — сказала Мария и отошла от постели вместе с монахиней.

Прежде чем выйти из зала, маркиза отважилась еще раз посмотреть на Бенуа; он лежал тихо и совершенно неподвижно; сквозь раздвинутые занавеси она видела его бледное, как бы окаменевшее лицо, услышала его хриплое дыхание. Это вполне совпадало с описанием действия яда, сделанного ей Сэн-Круа; так же хрипел умирая ее отец. Ужасная женщина совершенно спокойно и внимательно наблюдала за своей жертвой.

— Годэн делает успехи, — прошептала она, — уже заметна разница; судороги не сводят больше пальцев, нет беспокойства и холодного пота. Они умрут, и причина их смерти останется невыясненной.

Маркиза, провожаемая монахинями, покинула зал. Привратник взял корзину.

— Я пришлю завтра за ней, — сказала маркиза, — можете взять это вино; на днях я пришлю для больных еще несколько бутылок.

В коридоре маркиза успела незаметно вынуть из корзины отравленную бутылку.

У ворот больницы ее ждал слуга с фонарем и алебардой, в сопровождении которого она отправилась домой.

* * *

— Действие капель стало заметно через пять минут после приема, — сказала маркиза Годэну на другой день. — У второго действие проявилось несколько позднее.