Лев Самойлов - Таинственный пассажир

• Название: Таинственный пассажир
• Автор: Лев Самойлов
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1954

Приключенческая повесть о противостоянии органов государственной безопасности и иностранных шпионов, ведущих охоту за чертежами и записями профессора Савельева — автора проекта сверхскоростного глубоководного корабля.

---

Л. Самойлов, Б. Скорбин Таинственный пассажир Повесть

Глава I ГДЕ МАТЕРИАЛЫ ПРОФЕССОРА САВЕЛЬЕВА?

Один за другим прозвучали с приглушенным звоном четыре удара, и все невольно повернули головы к часам. Большие, массивные, они стояли в углу кабинета и были похожи издали на узкий полированный шкаф со стеклянной дверцей. Взглянул на них и заместитель министра. — Уже четыре часа! Совещание затянулось, а в пять его ждет министр. Пора!..

Заместитель министра аккуратно сложил в папку лежащие на столе бумаги, сделал какие-то пометки в блокноте и постучал карандашом по столу.

— Итак, обмен мнениями можно считать законченным, — сказал он, обводя всех присутствующих внимательным взглядом. — Разрешите доложить министру общий единодушный вывод членов научно-технического совета: правительственное задание может быть выполнено и будет выполнено в установленный срок и даже раньше срока. Наша страна получит сверхскоростной подводный корабль.

Сидевший неподалеку на диване пожилой мужчина в больших роговых очках негромко кашлянул и чуть заметно пожал плечами. Этот жест не ускользнул от взгляда заместителя министра.

— ...Сомнение и замечания академика Кострова, конечно, имеют под собой почву, — продолжал он. — Постройка первого, опытного образца корабля задерживается из-за того, что пока еще не решены многие сложные технические проблемы. Но из этого следует только один вывод: все проблемы должны быть решены. Когда? Чем скорее, тем лучше. Кем? Нами. Силами наших ученых, инженеров, конструкторов. В том числе и коллективом лаборатории, которой ныне руководит академик Костров.

Пожилой мужчина в роговых очках наклонил голову: это означало, что, конечно, он согласен, будет сделано все возможное, но... не все желаемое быстро становится действительностью. Впереди много трудностей. Именно о них академик и считал своим долгом доложить здесь пятнадцать минут назад.

Заместитель министра сел, еще раз оглядел всех присутствующих и тихо сказал:

— Очень жаль, дорогие товарищи, что с нами нет профессора Савельева. Мне не довелось лично быть знакомым с ним, но я много слышал о его интересных и смелых опытах, о его попытках сконструировать глубоководный скоростной корабль... Правда, эти искания, эти эксперименты носили чисто лабораторный характер, но все-таки уже тогда... — Он оборвал фразу на полуслове, секунду помолчал и добавил с грустью: — Савельев погиб. Трагически погиб. Позднее нам стало известно, что перед смертью он уничтожил все свои расчеты и важнейшее оборудование лаборатории. Советский ученый не захотел, чтобы его трудами воспользовался враг.

...Да, имя профессора Савельева было известно многим членам научно-технического совета. Один были знакомы с ним лично, другие знали его по книгам, выступлениям, теоретическим статьям в научных журналах. Невысокого роста, сухонький, подвижной старик, с живыми, веселыми глазами и седой шевелюрой, он, казалось, был заряжен неиссякаемой энергией. Отличный судостроитель с богатым практическим опытом, Савельев часто «будоражил начальство» оригинальными идеями, рискованными экспериментами, испытаниями новых моделей, сделанных собственными руками. Многие из его предложений вызывали сомнения, споры, длительные дискуссии. Савельев не всегда оказывался победителем, но неудачи не обескураживали его. Он вновь садился за расчеты и чертежи, конструировал, переделывал, неделями и месяцами не выходил из лаборатории. В такие дни профессора никакими силами нельзя было вытянуть на очередное заседание, уговорить выступить с лекцией или принять для беседы корреспондента газеты.

— Меня нет! — решительно отвечал он на все просьбы. — Сейчас — я часовой на посту. Разговаривать не имею права. Все!

На этом обычно заканчивалась «содержательная беседа», как иронически называл такие переговоры ученик и ближайший помощник Савельева, хранитель всех чертежей и расчетов, инженер Габуния.

В 1940 году Савельев увлекся новой идеей. Он считал, что пришло время создать сверхскоростной подводный корабль, который мог бы в кратчайшие сроки, при минимальных запасах топлива или даже без них преодолевать под водой, на любых глубинах, огромные расстояния. В осуществлении этой смелой идеи ученый видел еще одну победу науки и техники над силами природы. В минуты отдыха, полушутя, полусерьезно, он говорил своим ученикам:

— Вот построим этот кораблик — тогда попутешествуем! Махнем, как мечтал Чкалов, вокруг шарика... только не на самолете, а под водой. Пусть все поглядят, на что способны мы, советские люди!

Министерство поддержало идею ученого-патриота, и ему были созданы все необходимые условия для новой работы. Двери небольшого домика-лаборатории, расположенного на одной из тихих улиц портового и курортного города Черноморска, надолго закрылись за профессором и Габунией. Вход в белое здание лаборатории и опытной мастерской был недоступен для посторонних.

С утра до позднего вечера трудились ученые. Но зато сколь приятны и радостны были короткие часы их отдыха.

— Пауза! — кричал Савельев. — Отдыхать, купаться, загорать! Слушать мою команду!

Старик первым добегал до пляжа, раздевался и бросался в воду. Фыркая и отдуваясь, он плыл навстречу морским волнам, лениво накатывавшимся на берег. Его примеру следовал Габуния. И глядя на них со стороны, трудно было предположить, что всего несколько минут назад они были заняты большой и трудной работой, которая в официальной отчетности в интересах сохранения государственной тайны обозначалась условным термином «Модель».

Поздними вечерами, перед сном, в обществе Габунии и «подруги жизни» — так обычно величалась супруга профессора Анна Герасимовна Савельева — старик любил помечтать.

Теплая южная ночь, бесшумно накрывшая землю, море и горы, наполнена неуловимым движением, шорохами, чуть слышными звуками. Казалось, тонко и протяжно звенят невидимые струны, которых едва касаются своими крылышками ночные бабочки, мошки, светлячки. Огонек папиросы профессора тоже похож на одного из таких светлячков, а трубка Габунии, когда он раздувал ее, светится маленьким костериком, неизвестно откуда появившимся в воздухе.

Голос Савельева звучал спокойно и несколько Торжественно:

— Да, друзья мои, — говорил он, глядя куда-то вдаль, в темноту ночи, — как жаль, что жизнь нельзя повторить сначала. Я часто думаю о будущем. Да, о будущем! Чертовски хочется побывать в далеком завтра, когда наука и техника шагнут настолько вперед, что наши нынешние достижения покажутся детским лепетом.

Он описывал в воздухе папиросой кривую линию и через секунду продолжал:

— Как только человечество научится легко, быстро и без огромных затрат расщеплять атом и использовать атомную энергию, оно совершит гигантский прыжок в будущее. Это будет такая революция в технике, какой еще не было и не могло быть в истории человечества.

— Тогда же решится проблема топлива и для нашего подводника, — отзывался Габуния, попыхивая трубкой. — А мы сейчас бьемся, бьемся...

— А что же, Георгий, прикажешь сидеть сложа руки и ждать, пока наступит это завтра? — ворчливо гудел Савельев. — Нет, дорогой, ждать нам никак нельзя.

Такие споры обычно прерывала Анна Герасимовна, строго следившая за режимом своего «большого ребенка».

— Хватит вам, полуночники, — говорила она. — Спать пора! Завтра чуть свет опять за работу!..

Великая Отечественная война застала Савельевых и Габунию в Черноморске. Что произошло потом — никто точно не знал. Было известно только, что Савельев погиб, успев уничтожить перед смертью часть оборудования лаборатории, модели и все материалы, над которыми работал. Погиб и Габуния.

...Всего этого заместитель министра не сказал членам научно-технического совета. Да, пожалуй, в этом и не было нужды. Каждый понимал, что гибель Савельева не должна задерживать выполнение правительственного задания. Поэтому слова председательствующего: «Правительство надеется, что наши ученые и конструкторы продолжат работы, начатые Савельевым, и доведут их до успешного результата» — были с одобрением приняты всеми.

— Разрешите вопрос, — поднялся со своего места один из участников совещания. — Значит, окончательно установлено, что все материалы, над которыми работал профессор Савельев, погибли?

Заместитель министра секунду помолчал, словно обдумывая что-то, затем ответил — медленно, с расстановкой, подбирая слова:

— Я затрудняюсь вам ответить. Это — вне компетенции нашего министерства.

...Совещание закончилось. Через минуту большой вместительный кабинет опустел. В нем остались только два человека: заместитель министра и один из присутствовавших на совещании. Все время он молча сидел в глубине кабинета возле стеклянного книжного шкафа и, казалось, с интересом разглядывал корешки книг с золотым тиснением и узорами.