Добрица Чосич - Время смерти

• Название: Время смерти
• Автор: Добрица Чосич
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1985

Роман-эпопея Добрицы Чосича, посвященный трагическим событиям первой мировой войны, относится к наиболее значительным произведениям современной югославской литературы.

На историческом фоне воюющей Европы развернута широкая социальная панорама жизни Сербии, сербского народа.

---

— Что еще? — он повысил голос.

— Если мы будем так же неистово защищать эту позицию, моя дивизия через два дня окажется полностью уничтоженной. Таково мнение всех полковых командиров.

— Неужели у вас и у ваших командиров нет иного мнения о судьбе войск, которыми вы командуете?

— Наше мнение отражает подлинное положение вещей. Мой долг сказать вам правду.

— Ваш долг, полковник, и в беде сохранить веру. Именно вам, когда ее нет у других.

— Простите, господин генерал, но меня не нужно учить добродетели. Я решительно повторяю: мы стоим перед катастрофой. Она началась.

— Однако и в катастрофах, Васич, люди надеются уцелеть и выжить. Нам с вами дано право командовать людьми и требовать от них самопожертвования и мук только во имя того, чтобы весь наш народ не пережил то, что вы называете катастрофой. Только ради этого. Вы слышите меня, полковник?

— Господин генерал, я не могу постоянно выслушивать лекции о патриотизме, лишь подчиняясь субординации.

— А я не могу постоянно убеждать своих полковников в том, что они не унтер-офицеры. Что еще вам угодно мне сообщить?

— Если вы намерены что-либо предпринять, дайте нам свежие войска. И артиллерийские снаряды. Именно снаряды, генерал!

— Я вас понимаю, полковник. Но всех, кого в Сербии можно было призвать в армию и отправить на поле боя, мы отправили к вам вчера и позавчера.

— Мы получили невооруженных рекрутов. Без винтовок. Что мне с ними делать? Они еще больше дезорганизовали войска.

— Я дам вам немного винтовок. Остальные добывайте в бою. Студенты к вам прибыли?

— Прибыли. Это весьма трагично. Весьма.

— Такова их судьба и их долг. И пожалуйста, проверьте, чтобы ни одного из них не было при штабе. Погодите, а что будем делать с Бачинацем?

— Необходимо срочно оттянуться на главную оборонительную линию. Это, если хотите, мое глубочайшее убеждение.

— Если вы оттянетесь, что будет с Сувоборским гребнем, Васич? Развалится вся наша оборона.

— Наша оборона развалится завтра независимо от этого. Таково положение. Мы накануне разгрома.

— Вы в этом твердо убеждены?

— Я ничуть не менее страдаю, чем вы и воевода Путник.

— Вызову вас через полчаса.

— Я не могу столько ждать. Вынужден отступить. Каждую минуту мой штаб может оказаться в плену. У меня нет уверенности, что меня сейчас прикрывают.

— Я повторяю — вызову вас через полчаса.

И опустил трубку на рычаг; он хотел подавить такую знакомую ему и потому отвратительную самоуверенность, она идет скорее от министерского кресла, которое когда-то занимал этот полковник, нежели от неподдельного и на все готового мужества истинного командира. Сейчас нельзя уступать. Ни в коем случае. Именно сейчас он должен его осилить. Именно сейчас.

Гудит огонь в печурке или гремит вражеская артиллерия? Какая разница. Другого здесь нет. Необходимо ускользнуть из-под занесенного молота. Сжаться и на время исчезнуть. В горах, в снегу, в морозе. Пройти невозможно. Однако то же самое ожидает и армию Оскара Потиорека. Хотя австриец много сильнее и подготовленее. Он намерен здесь меня победить, а я именно здесь должен спастись. Сейчас решаются обе судьбы. Тот, кто борется за самое жизнь, больше смеет и дольше может терпеть, чем тот, кто добивается победы. Это урок истории, в который сегодня ночью придется поверить. Должно верить. Это единственное мое преимущество. Непогода, горы и снег, голод и холод должны быть на моей стороне. Сейчас нельзя покориться воле и плану Потиорека. Завтра меня не окажется на позициях, и пусть Оскар Потиорек гадает, что я придумал. Пусть в страхе взбирается на вершины Сувобора и Рудника, застревает в грязи и сугробах. Пусть ищет Первую сербскую армию. Хотя еще вчера и даже сегодня он пускал свои снаряды точно по неподвижной мишени.

Покрутив ручку аппарата, Мишич вызвал Верховное командование. Без согласия Путника нельзя выводить армию на Сувоборский гребень. А если Путник не согласится с отступлением Первой армии? Если возразит, что оно чревато угрозой флангам Ужицкой группы и Третьей армии и подставляет под серьезный удар Вторую армию, подрывает систему обороны Белграда… Он знал все эти обоснования, эти убедительные, любому капралу очевидные факты, но он должен спасти Первую армию, и это сейчас важнее всех неблагоприятных обстоятельств. Он ждал, пока Путник подойдет к телефону, еще раз обдумывал систему доказательств. Согнув руку, отложил трубку ведь у него нет ни одной причины, ни единого факта, о котором не знал бы Путник! Путник скажет ему то же самое, что он сам только что говорил Милошу Васичу И Путник будет так же прав, как был прав он сам. Если Путник не прав, то не прав и он по отношению к Милошу Васичу. А если прав Милош Васич?.. Кто-то наигрывал на дудочке в темноте за окном. Кому вздумалось сейчас играть? Где он слышал эту песенку, эту дудку? На мосту через Рибницу! Драгутин? Драгутин играет для него, примостившись где-то во дворе. Он как раз возился у печки, когда доложили, что пал Бачинац.

— Говорит Мишич! — Голос дрожал. — Добрый вечер, господин воевода.

Путник кашлял, слышно его было плохо.

— Что хорошего скажете?

— Ничего хорошего за эти дни на моих позициях не произошло.

— Говорите, говорите.

— Я потерял Медник, Орловачу, Бачинац. И сегодня ночью противник активизируется. Концентрируются три корпуса. Особенно против левого крыла моей армии.

— И вы решили…

Путник вдруг перестал кашлять, голос его стал чистым, металлическим, словно шел по сердцевине кабеля. Это поколебало Мишича, он задумался. И молчал. Опять слышалась дудочка Драгутина. В трубке прозвенело:

— Я спрашиваю, Мишич, что вы решили?

— Я решил оттянуть центр и левый фланг на Сувоборский гребень. Занять линию Сувобор — Раяц — Проструга. Собрать войска, дать им отдохнуть ночь. Чтобы хоть одну ночь армия спала.

Путник снова закашлялся. Мишич ждал, пока его голос прорвется сквозь шум земли, рек, лесов. Это значит — отказаться от Малена, он возразит.

— Говорите, Мишич.

— Мален — открытая рана, господин воевода. Крайне необходимо получить одну дивизию. Позиции армии растянуты и не всюду прикрыты. Фронт тянется через три горных гряды.

— Да, Мален. — Путник умолк. Надсадный кашель опять гремел над долиной. — Я вас вызову через пятнадцать минут…

— Господин воевода, времени нет, надо срочно передать распоряжения в дивизии…

Перекликались телефонисты. Мишич опустил трубку на рычаг аппарата. За спиной у него чихал начальник штаба.

— Господин генерал, противник использует туман, желая застать нас врасплох. Это погибельно для армии, боевой дух которой поколеблен.

— Любой армии неприятно, когда ее застигают врасплох. Я не вижу причин, почему нам тяжелее, чем другим.

— Сообщают, что сегодня солдаты особенно паникуют. Количество дезертиров с полудня резко возросло. Я считаю, необходимо ввести полевые суды. Вечером Верховное командование интересовалось, как у нас действуют полевые суды.

— Пока я командую сербской армией и пока эта армия защищает порог своего дома и свой очаг, полевых судов в ней не будет. Идите, я вызову вас через двадцать минут.

Полковник Хаджич сделал несколько шагов назад и, не поворачиваясь, вышел из комнаты. В темноте Драгутин наигрывал коло. Вестовой подбадривал командующего. Мишича охватил озноб. Если б такие дудки слышались во всех окопах, если бы вот такие Драгутины играли в ротах, ему бы сегодня не потребовалось писать приказ об отходе на Сувобор. И до тех пор, пока в ротах не будет слышно музыки и песен, пока не начнут танцевать коло, пока не пойдут в ход соленые солдатские шуточки, пока парни не станут ругать Франца Иосифа и неприятеля, а не Пашича, до Тех пор не может быть речи о наступлении. Сейчас нужно не позиции и окопы укреплять, но душу солдатскую. Нужно поднять дух солдата. Это — главная стратегическая задача. Завтра он стал бы иначе преподавать стратегию и растолковывать слушателям причины военных побед и поражений. Завтра?

Зазвонил телефон. Васич или Путник? Ему не хотелось сразу поднимать трубку. Позволить армии отдохнуть всего одну ночь. Сварить всего лишь один горячий обед. Чтобы хоть один день обошелся без жертв. Совсем немного тишины дать солдатам.

Он поднял трубку, кашель и ветер ворвались в комнату.

— Да, это я, господин воевода.

— Действуйте как задумали. И во что бы то ни стало сохраните Мален. Я пошлю вам Дринскую дивизию в подкрепление. До свиданья, Мишич.

— И снаряды! И снаряды, молю вас господом богом! В моей армии всего пять горных пушек, вы знаете!

Телефон хрипел, и где-то на том конце света перекликались телефонисты. Он долго не мог отнять трубку от уха. Васич прав. Путник прав, и он прав. А если Оскар Потиорек знает, что мы не правы? Если он видит, что мы ошиблись? Сегодня ночью никто этого не узнает.