Лия Лозинская - Фридрих Шиллер

• Название: Фридрих Шиллер
• Автор: Лия Лозинская
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1960

Это книга о великом немецком поэте и драматурге Фридрихе Шиллере. «Благородным адвокатом человечества» назвал его Белинский. В историю мировой культуры Шиллер вошел как поэт юности, писатель, чьи лучшие образы дышат пафосом свободолюбия и дерзания, утверждают идеалы братства между народами и дружбы между людьми.

«Тот, кто теряет вкус к Шиллеру, тот или стар, или педант, очерствел или забыл себя», — писал Герцен.

Несвободным от противоречии было творчество Шиллера, трагичной его жизнь. Она не богата событиями. Но каждый ее день был днем борьбы против деспотизма, против гнетущей узости немецких общественных условий конца XVIII — начала XIX столетия.

Шиллер умер сорока пяти лет, сломленный физически этой непосильной борьбой. Но до конца своих дней остается он непримиримым противником феодально-буржуазных порядков. Во всех его драмах, в его замечательных балладах, в его статьях по искусству живет горячая вера в нравственно-творческие силы народа, в победу демократии и мира.

Прошло более ста пятидесяти лет со дня смерти Шиллера. Его драмы не сходят со сцены театров. Мощными и самобытными истолкователями шиллеровских образов были великие русские актеры Мочалов, Каратыгин, Ермолова, Южин… Вновь и вновь обращается к Шиллеру и советский театр.

Книга, которую мы предлагаем читателю, — одна из первых популярных биографий Шиллера, написанных советским автором.

---

Глубокой неудовлетворенностью общественной и литературной жизнью Веймара начала нового столетия дышат письма Шиллера той поры. Реакционная романтическая школа «становится все более пустой и карикатурной». Гете, еще сильнее тяготившийся своими светскими обязанностями, «живет в одинокой созерцательности…»

В 1803 году умер Гердер. В том же году окончил свои дни и кумир юности Шиллера — Клопшток.

Шиллер жалуется на разобщенность прогрессивных сил, которые могли бы противостоять духовному застою: «О содружестве ради хорошей цели нечего и думать, каждый ратует за себя и защищает свою шкуру, как в первобытные времена», — пишет он с горечью.

«…Один я ничего сделать не могу. Часто меня тянет подыскать в мире другое местожительство и другой круг деятельности; если бы где-нибудь было сносно, я бы уехал…»

Удивительно разнообразна и богата, несмотря ни на что, творческая жизнь Шиллера в это первое пятилетие нового века.

Баллады. Лучшие из них, такие, как «Кассандра», «Торжество победителей», написаны в жанре, который Белинский определит как «высокую ораторию» Стихотворения. Шиллер читает их обычно в певческом кружке Гете, который собирался по средам в его доме. Переводы и переработки пьес для театра других авторов: «Макбет» Шекспира, «Турандот» Гоцци, «Ифигения» Гете, «Племянник-дядя» и «Паразит» французского комедиографа Пикара, позднее — «Федра» Расина. И прежде всего — оригинальное драматическое творчество…

За несколько месяцев написана трагедия с хорами «Мессинская невеста», или «Враждующие братья». Это своеобразный эстетический эксперимент поэта — попытка создать трагедию «в античном стиле».

Трагически-неотвратимый рок губит княжеский род правителей Мессины. Тщетно пытался мессинский князь бороться с судьбой, которую открыл ему прорицатель: старик сказал, что новорожденная дочь князя будет причиной гибели обоих его сыновей. Князь приказал умертвить девочку, но мать спасла ее, отдав в один из монастырей, и вот красавица Беатриче уже невеста, и оба наследника сицилийского престола дон Цезарь и Дон Мануэль пламенно мечтают назвать ее своей женой (с этого и начинается действие трагедии). Беатриче становится невестой Мануэля. В припадке ревности дон Цезарь убивает брата и сам кончает самоубийством.

Какие бы стечения обстоятельств ни определяли повороты судьбы враждующих братьев, глубоко оправдана и закономерна гибель преступного рода мессинских властителей, силой и обманом поработивших страну, несуших с собой усобицу и смуту. Война, насилие, угнетение глубоко враждебны «нравственному миропорядку» — вот идея, которую утверждает Шиллер своей «Мессинской невестой».

Великолепная пластика образов, симметрия композиции, трагический лиризм стиха — все это делает произведение выдающимся памятником немецкого классицизма конца XVIII — начала XIX столетия. И все же эта драма в стороне от основной магистрали веймарского творчества Шиллера, от поисков героя, судьба которого неразрывно переплелась с судьбами народа.

Вершина творческого пути немецкого поэта — его последняя завершенная драма «Вильгельм Телль».

«Вы на редкость счастливый человек, дорогой Шиллер, что смогли сохранить в себе такую живую творческую силу; мне кажется, что ни одному писателю не удавалось так, как вам, следовать раз намеченному пути. Вряд ли хоть кто-нибудь, кто познакомился с вашими драмами в их хронологической последовательности, станет это отрицать…»

Особую справедливость придает этому наблюдению В. Гумбольдта именно «Вильгельм Телль», драма, в которой Шиллер находит ответ на вопрос, поставленный еще в первом своем драматическом создании — «Разбойниках», вопрос о путях борьбы против существующего несправедливого общественного строя.

Письмо Гумбольдта было получено Шиллером вскоре после того, как 25 августа 1803 года поэт сделал в своем рабочем календаре запись: «Сегодня вечером приступаю к «Теллю».

«Если боги будут ко мне милостивы и мне удастся осуществить, что я задумал, — это должна быгь величественная вещь, которая потрясет немецкие сцены, — пишет Шиллер Кернеру в сентябре 1803 года: — Мой «Вильгельм Телль» будет привлекать сердца и умы, как народная драма».

Кто же он, герой, целиком завладевший теперь помыслами поэта?

В Германии XVIII века имя Телля произносится наряду с именами Брута и Арминия — как символ патриотизма, мужества и свободолюбия. О нем слагают многочисленные песни, стихотворения, пишут драмы.

Телль — легендарный герой, с его образом швейцарский народ связал свое освобождение от австрийского гнета и образование Швейцарского союза — в конце XIII — начале XIV века. Ядром Швейцарской конфедерации стало объединение трех «лесных кантонов» — Швица, Ури и Унтервальдена, заключивших между собою «вечный союз» для борьбы с владычеством Габсбургов.

В то время, когда Шиллер создавал свою драму, материалы исторической науки не давали оснований для сомнения в реальном существовании Телля, подвиг его приурочивался к 1307 году. Но характерно, что фольклорное происхождение, народность образа Телля предугадывались обоими веймарскими корифеями. В своей переписке с Гете по этому поводу Шиллер употребляет выражения: «сказка о Телле» либо «басня о Телле»; «предание о Телле» или «сказание о Телле», — говорит и Гете.

Замысел произведения о Вильгельме Телле возник первоначально у Гете во время его путешествия по Швейцарии. Гете предполагал тогда создать эпос о Телле, но вскоре отказался от своего плана, и на несколько лет имя Телля исчезло из переписки друзей.

Однако тема «носилась в воздухе». В 1801 году распространился слух, что Шиллер работает над драмой о Вильгельме Телле. Два театра — Берлинский и Гамбургский — обратились к поэту с просьбой предоставить им пьесу.

Шиллер, незадолго до этого закончивший «Орлеанскую деву», еще не решил тогда окончательно, над чем он будет работать дальше. Он обдумывает план «Варбека» и «Мессинской невесты», переводит «Турандот», но, должно быть, не остается безучастным и к разговорам о «Вильгельме Телле». В марте 1802 года Шиллер просит своего издателя Котта прислать ему подробную карту швейцарских кантонов и прибавляет, что уже столько слышал о том, что он якобы трудится над «Вильгельмом Теллем», что и действительно думает взяться за эту тему.

Работая над «Мессинской невестой», Шиллер не оставляет мысли о «Вильгельме Телле». В сентябре 1802 года он пишет Кернеру, что познакомился с «Швейцарской хроникой» Эгидия Чуди (XVI век).

«…Этот писатель так правдив, так близок по духу Геродоту или даже Гомеру, что безусловно настраивает на поэтический лад».

«Это чертовски трудная задача, — пишет он далее, делясь с другом своими планами относительно новой драмы. — Если даже отвлечься от всех упований, которые связывает публика в наше время с таким сюжетом, мне придется удовлетворить очень высокому поэтическому требованию: надо показать на сцене целый народ с его местными особенностями, целую отдаленную эпоху, и — что важнее всего — совершенно местное, почти индивидуальное явление облечь в форму высшей необходимости и правды. Все же колонны уже возведены, и я надеюсь построить крепкое здание…»

Кроме хроники Чуди — основного источника, откуда Шиллер заимствовал сюжет своей драмы, он знакомится с работами по швейцарской истории известного историка Иоганна Мюллера и множеством книг по географии, природоведению, этнографии, государственному устройству страны.

Он изучает карты Швейцарии — ими увешаны все стены его рабочей комнаты, — проспекты, путеводители, делает многочисленные выписки, собирает все, что может помочь ему представить себе конкретные черты природы и быта швейцарцев.

Неоценимую помощь оказали Шиллеру швейцарские впечатления Гете, которыми тот делился с другом еще тогда, когда сам предполагал писать поэму о Вильгельме Телле.

«Я был весь полон этим прекрасным замыслом, и во мне жужжали уже мои гекзаметры, — вспоминал впоследствии Гете, — я видел перед собой озеро в спокойном свете луны и освещенный ею туман в ущельях гор. Я видел его в блеске веселого утреннего солнца, ликование и жизнь в лесах и на лугах; потом я представлял себе бурю, грозу, которая из ущелий вырывается на озеро. Не забыл я также о тайных сходках на мостах и тропинках в ночной тишине. Все это я рассказал Шиллеру, в душе которого мои картины природы и мои действующие лица сложились в драму. И так как у меня было много другого дела и осуществление моего замысла отодвигалось все дальше и дальше, то я уступил мою тему в полное владение Шиллеру, который и воплотил ее в своих изумительных стихах».

Берег Фирвальштедтского озера — озера четырех «лесных кантонов». Ярко освещенные солнцем лужайки, снежные горы… Слышатся звуки швейцарской пастушеской песни, мелодичный перезвон колокольчиков. Рыбак, пастух, охотник — представители трех основных промыслов мирного швейцарского народа — встречаются здесь, распевая свои песенки… С такой идиллической картины начинается действие драмы.