Александр Гриценко - Избранное: Проза. Драматургия. Литературная критика и журналистика

• Название: Избранное: Проза. Драматургия. Литературная критика и журналистика
• Автор: Александр Гриценко
• Жанр: Драматургия
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906784-00-1

Широта диапазона Александра Гриценко поражает. В книгу включены повести, рассказы, отрывок из романа, две пьесы, большое количество критических работ, интервью, эссе, очерки. При этом каждое его произведение содержит нечто, делающее его непохожим на другие. Это прежде всего личный, самостоятельный взгляд на происходящее вокруг, умение понять «болевые точки» тех или иных событий и найти для рассказа о них свою форму, свои образы. Наверное, это и называется мастерством.

---

Пётр Безбородко задумался. А действительно, почему?

Он ответил неуверенно:

– Потому что он антихрист.

– Ну, вот посмотри на него. Серой не пахнет, огонь из пасти не идёт.

Петр словно очнулся от сна. «И действительно… – подумал он, – …обыкновенный человек». С этой мысли началось разочарование Петра Безбородко в масонстве.

– Использовать тебя братья хотели. Убил бы ты Наполеона, победили бы англомасоны, не убьёшь – франкомасоны. Они нам ближе. Хотя тоже… Но тут уж никак. Весь мир сетью опутали. Ты иди домой. Ты ведь отчего такой стал? Наташа тебя не полюбила, так как ты её. Теперь всё будет иначе. Я тебе обещаю.

Перед Петром встал образ любимой. Да, действительно, это из-за неё он уехал в Британию. Бежал, чтобы не видеть.

– Пётр, ты проживёшь долго. Наташа станет твоей женой, у вас будут дети.

– Кто вы?.. – только и смог из себя выдавить Пётр Безбородко.

– Граф Лев Николаевич Толстой. Потом узнаешь. В будущем. Иди.

И Пётр аккуратно поставил полупридушенных Наполеона и Мюрата. И пошел.

– Иди, Петруша, – сказал граф. – И не забывай обличать неправду.

Толстой обернулся к триумвирату.

– Ну что? Повоевали?

– Повоевали, – сказали Степан и Тихон.

– Победили?

– Победили, – откликнулся Сен-Том.

– Теперь пошли назад. Напольона и Мюрата свои подберут.

И через миг они уже стояли в саду Льва Толстого под вишней.

Рабби Минор раскрыл руки для объятий.

– Ну что, Соломон Моисеевич, вернули мир назад? – спросил граф.

– Почти всё, почти всё.

– Как почти всё? – удивился граф.

Старый еврей глянул на Степана, Тихона, Сен-Тома.

– Поободрались они. Умыться бы их послать.

Лев Николаевич понял, что раввин хочет поведать ему какую-то тайну, и отослал людей.

Минор наклонился к самому уху графа:

– Англичане не торгуют больше у нас. Это очень хорошо, скажу я вам. И всё остальное вернулось. Они не брали Парижа. Но есть одна небольшая разница…

– В чём же?

– В этих самых кафе… Бистро вернулись – ив Москве, и в Париже. Но и эти остались почему-то… Те, которые в честь английского капитана. Причем никто его и знать не знает, и слыхом не слыхивал, потому что ему отваги своей проявить не удалось. Но кафе остались. Так их и зовут, а почему – не знают. Пути Создателя неисповедимы. Другими словами: хроновыверт получился…

– И как же их называют?

– Макдональдами кличут.

– И правда, выверт какой-то, а не слово…

Лев Толстой недоумённо посмотрел на раввина. Минор всем видом показывал, что знает больше, чем сказал. Граф Толстой подумал: «Придуривается. Нечего тут знать. Зла в этом нет. Макдональдсы так Макдональдсы. А мне пора обличать неправду и зло. Начну это делать в воскресенье, – граф тепло улыбнулся, – и роман так назову. «Воскресение». Очень красивое название. Думаю, издателям понравится, и читатели будут покупать».

А между тем раввин Минор знал, о чём думал Лев Николаевич Толстой. Кроме того, он знал, куда это всё его заведёт… но святой раввин молчал.

Будущее должно быть безмолвным.

Это было у зубного (Отрывок по версии «Независимой газеты»)

Их звали Симон и Соломон. Они родились и жили в провинциальном американском штате Монтана. Со школы Симон был влюблён в Соломона, но его друг – рослый, темноволосый иудей – интересовался только женщинами.

Симон мечтал о Соломоне по ночам.

Он понимал, что, скорее всего, ничего не выйдет, но попытки делал регулярно – спаивал, подкладывал голубое порно, заводил всяческие аккуратные разговоры «об этом».

И вот, когда гей вконец разочаровался, вдруг свершилось!

В прошлом году Соломон перестал хотеть женщин – это произошло у стоматолога.

Никто никогда так и не поверил Соломону, что он стал другим, потому что сломал зуб! Но это было чистой правдой.

Вот что он потом говорил всем:

– I became a queer cause they put a crown on my tooth. (Я стал гомиком, потому что мне поставили коронку на зуб.)

Правда, иногда он утверждал нечто иное, и это наводило на предположения, впрочем, неверные:

– I began fucking with guys after visiting my dentist. (Я стал заниматься сексом с мужчинами после посещения стоматолога.)

Соломон сломал зуб, он пошёл к стоматологу, и тот поставил ему коронку.

Когда пациент вышел от врача, он потрогал языком зуб и не ощутил живую кость.

Его поразил тот факт, что он не чувствует языком зуб, а чувствует коронку. Это ему показалось очень странным. Он нервно задрожал…

И тут почему-то понял, что в его жизни поменялось не только это, но и всё, в том числе и он сам.

Чёртова коронка внесла и в его душу инородное.

Он снова пощупал языком коронку и понял, что ничего вернуть нельзя.

Прошёл день. И сначала Соломон не понимал, что поменялось в нём, пока не встретил на улице родного города Биллингса симпатичного юношу.

Встретив мальчика, он захотел его трахнуть.

Желание Соломон в себе задавил, но вскоре у него не получилось с женщиной. И ещё не получилось, и он снова захотел мужика…

Пришлось поделиться бедой с Симоном, которому радоваться, собственно говоря, было нечему. Теперь они оба хотели друг друга как женщин.

Они стали изгоями, извращенцами, которые не хотели идти на уступки – скажем, договориться кто кого по очереди, а значит, не могли помочь друг другу.

Неожиданно выход нашёлся. Как-то, напившись, они изнасиловали и убили бомжа-афроамериканца. На утро, проснувшись, они поняли, что обрели счастье.

Они недоумевали: как им раньше не приходило в голову, что можно найти такой простой выход?

Они стали насиловать и убивать людей. Это объединило их как никогда, они стали больше чем любовниками.

И вот тогда они отправились в путешествие по Европе. Потому что непатриотично убивать граждан Соединённых Штатов.

Но и европейцев нельзя убивать просто так, решили они.

К каждому убийству и изнасилованию они придумывали повод. Этот бросил не там окурок и загрязняет природу, тот напился – потерял человеческий облик.

Антон в их понимании в автобусе оскорбил девушку – совершил поступок, недостойный мужчины, со всеми вытекающими. И его нужно было убить. Поэтому они следили за этой парочкой…

Из цикла рассказов «Сны»

В тоннеле (Написано в соавторстве с сетевым писателем Алексеем Толкачёвым)

Часто бывает – утром в метро едет поезд. И вдруг где-то посреди чёрного тоннеля между станциями он ни с того ни с сего останавливается. И сразу тишина. Слышно, как у студента в другом конце вагона в наушниках плеера музыка играет. Потом кто-нибудь возмутится. «Господи! – скажет. – На работу опаздывают люди же…» Но этот упрёк звучит робко так, скромно, вполголоса.

Поезд постоит минуту-другую и едет дальше.

Зачем он останавливался посреди тоннеля? Чего ждал?

Он пропускал детей. Через пути переходили дети.

Подземные дети ходят в основном, конечно, ночью. Но немного ещё и утром. Вечером очень редко, днём – никогда.

Идут они и сами не знают куда. А выглядят так, словно детский сад переходит проезжую часть или школьники младших классов. Только ведёт их не воспитательница и не физрук, а плюшевый мишка с оторванной лапой.

Всё это видят только машинисты. И тени на стене тоннеля, если ехать в начале первого вагона, иногда видны. Посмотрите, если хотите. Я, когда узнал, стал приглядываться и несколько раз видел.

Потому-то все машинисты метрополитена пьют. После смены – сразу полный стакан. Глядишь, немного отпустило, посидишь, покуришь – и ещё грамм сто…

А дети ходят. Ночью в основном и утром иногда. Куда идут?

Дети как во сне: на лицах улыбки блаженные. Не идиотские, а такие… Так младенец только может улыбаться.

Иногда остановятся на путях и на поезд смотрят. И машинист на них смотрит, взгляд оторвать не может. Так и глядят друг на друга: дети улыбаются, машинист плачет. Потом мишка обернётся, посмотрит на машиниста хмуро, детям сделает знак – пошли, мол, дальше, не надо тут стоять. Медведь, кажется, понимает, что делает, зачем и куда детей ведёт.

Когда утром, в час пик, переполненный вагон вдруг останавливается посреди тёмного тоннеля, не пугайтесь, не ругайтесь, не думайте о том, что опаздываете на работу. Поплачьте. Не о детях – они счастливы. Не о мишке – он ведёт счастливых детей. Не о машинисте – он сам о себе плачет.

О себе поплачьте. Себя пожалейте.

Мальчик с разбитыми коленками

Тайная комната есть в каждой средней школе. Обычно она находится там, где раздевалка, и если прислушаться, то за стеной можно различить шорохи и скрип гусиного пера по бумаге – это шумят Отверженные. Они Изгои на время, лишь пока не достигнут возраста инициации, а завтра именно эти дети станут президентами, министрами, олигархами, на худой конец, губернаторами. Их выбрали управлять миром. Хотя и среди них есть свой отбор, и не все будут занимать большие посты – не выдержат конкуренции.