Эдвард Радзинский - Театр про любовь (сборник)

• Название: Театр про любовь (сборник)
• Автор: Эдвард Радзинский
• Жанр: Драматургия
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-048556-7, 978-5-9713-6575-4

Вашему вниманию предлагается сборник пьес Э.Радзинского «Театр про любовь». В книгу вошли три пьесы автора: «Чуть-чуть о женщине», «Она в отсутствие любви и смерти», «Я стою у ресторана: замуж – поздно, сдохнуть – рано».

---

Она…что «не время»?

Старшая. Он еще не настолько окреп на новом месте. И этот удар… А я поняла по разговору, что это для него большой удар! Он не вынесет! Он прекратит заниматься делом. У него попросту опустятся руки. Наконец, он может бросить все и уехать за тобой…

Она. Ты, кажется, пишешь с ним сейчас работу?

Старшая. Ты сказала это… очень нехорошо. Речь не обо мне. То, что он стал сейчас директором института, лучше для всех. Он…

Она. Я знаю, кто он. Дальше…

Старшая. Ты можешь стать его добрым ангелом, или… И наконец, я просто не понимаю…

Она. Милая, то, что ты не понимаешь, это ладно. Вот я не понимаю, по какому праву ты вмешиваешься…

Старшая. Это не твоя жизнь. Это касается института.

Она. Я рада помочь институту. Но я не могу ради института…

Старшая. Да, да. Конечно, ты любишь. Это прелестно в семнадцать лет. Но после двадцати семи – это несерьезно. Любишь, не любишь – это беллетристика, время трудное, время напряженное, и сейчас – совсем другие проблемы. (Мудро) Надо быть умнее! Милая, женщина уже давно равна мужчине. Сейчас большинство разводов исходит от женщин. И поэтому нам надо уметь поступать, как положено сильным, как положено мужчинам. Ты возьмешь себя в руки и поймешь – что сейчас НАДО.

Она. «Надоть»… (Хохочет) Тебе что, делать нечего?

Старшая. Я понимаю, что ты наплюешь на мои слова. Но я не имею права их тебе не сказать.

Ирина хохочет.

Ты всегда была талантлива, но, прости, ты всегда была глупая…

Она. Да, я в школе «Москва» писала через «а» до шестого класса. Мне казалось нечестным по отношению к словам писать не те буквы, которые слышатся, а которые почему-то условились писать… И ты хочешь, чтобы я поняла слово «НАДО».

Молчание.

Старшая. Это романтично… Но что касается твоей судьбы, твоей научной судьбы…

Она. Я понимаю, ты о ней волнуешься. Но ты ошибаешься, – все будет в порядке. Я тебе объясню. Для того чтобы мне спокойно работать, мне нужно как минимум себя уважать. А для этого мне нужно забыть хотя бы на время о своей проклятой личной жизни и начать заниматься делом. Здесь у меня это не выйдет. А мне надо заниматься делом. У меня нет мужа – Ростика, который седеет от страха за автомобиль. У меня уже нет даже любовника. У меня хотя бы должна быть работа, в которую я верю. В этом – мое спасение. Там я смогу работать как вол. И, поверь мне, скоро получу результат. И я заключаю с тобой пари – через полгода ты и «разные люди» скажут: «Ну и хитрая эта баба! Опять сообразила, куда дует ветер! Нарочно сделала вид, что уехала… из-за, а сама уехала из-за… И, как всегда, выгадала». И, самое смешное, – среди этих людей будешь ты. А о нем не беспокойся. Он никуда и никогда не уедет. В том-то вся его и беда!

Старшая. Мне очень жаль все это от тебя слышать – я тебя люблю.

Она. Но это ведь ты меня любишь, а не я тебя. (Усмехнулась.) Все мои трудности оттого, что я чувствую правду. Не хочу иногда ее чувствовать… но чувствую. Когда я приехала и он решил со мной расстаться, я уверена, что в числе первых, кто советовал ему сделать это… на правах друга и хорошо относясь ко мне, – была ты, да?

Старшая (мудро). Бог с тобой!

Она. Чудно ответила, не солгала!.. А теперь ты, значит, поняла, что если он без меня – так может быть хуже для тебя. И ты… совершенно искренне решила… Я подчеркиваю – искренне, потому что ты умеешь делать искренне сразу несколько вещей. В этом твоя сила.

Молчание.

Значит, он разговаривал с тобой обо мне. Надо ведь с ума сойти, чтобы говорить с тобой… обо мне! (Засмеялась.) Но все-таки не обижайся.

Длинное молчание.

Старшая. Мы приехали.

Она. Пустовато.

Старшая. Неужели усадьба закрыта?

Она. Мое обычное везенье.

Старшая (погудела, вздохнула). Поехали обратно.

Она. Там кто-то спит, прямо на веранде. Еще посигналь.

Гудок машины.

(Кричит) Эй, товарищ!

Мужской голос. Да!

Старшая. Закрыта усадьба?

Голос (не оборачиваясь). Вы видите.

Она. Я с ним поговорю.

Старшая. Не поможет. Он в «свой выходной» работать не будет.

Она. Отгони машину, пожалуйста.

Затемнение.

Усадьба. На веранде прямо на полу лежит человек. Лежит спиной.

Это Пассажир

Она (подходит). Музей открыт?

Пассажир (спиной). Если вам так хочется.

Она. Отчего же замок?

Пассажир. Значит, музей закрыт.

Она. А может быть, можно кого-нибудь попросить…

Пассажир. Директор в Москву уехал, сторож на рынок пошел.

Она. А заместитель директора?..

Пассажир. Это было бы слишком роскошно для одной усадьбы.

Она. Почему вы не хотите обернуться?

Пассажир. Наверно, мне просто неприятно, что вы меня здесь увидели. Вам бы это понять и уйти.

Она. Странно. Мы не встречались целую жизнь и вот встречаемся… Когда вы приехали сюда?

Пассажир. На рассвете… Рассветное солнце.

Она. Значит, вы действительно были. Вы действительно звонили. Что вы здесь делаете?

Пассажир. Здесь работает мой друг, но мы с ним разминулись. Я здесь тоже работал прежде.

Она. А где вы работаете ныне?

Пассажир. Какая жажда точности. То, что мог, я вам сказал вчера.

Она. Вы обиделись, и зря.

Он. Нет. Просто все оказалось…

Она. Я все поняла…

Пассажир. Какие у вас были выразительные глаза, когда вы меня узнали. В них был ужас и жалость. И я еще мог подумать, что вы чего-то ждете! А сейчас в вас появилась эта спокойная уверенность, которая отличает людей, причастных к техническому прогрессу Ну еще бы вам не быть уверенными – ведь вы раскурочиваете этот самый атом. Вы ведь познали, что а+в равно а+в. Как это важно! Как же вам не быть гордой и уверенной. С точки зрения этой уверенности разве можно посреди ночи открыть дверь незнакомому человеку, о котором ничего не знаешь! Ведь для вас, причастных к этому самому прогрессу, не знать ничего – это значит не знать цифр. То ли дело, если бы вы знали мои цифры: сколько мне лет, номер дома, где я проживаю, или, на худой конец, точный адрес моей работы. Но теперь вы успокоились. Вы догадываетесь о моих цифрах. Вы уверены снова. И, конечно, вам с точки зрения этой уверенности следует незамедлительно пожалеть человека, который занимается каким-то никчемным делом – он работает в старинной усадьбе!

Она. Да, вы злой!

Пассажир. Ну что вы еще тут хотите? Может быть, романтики, ее здесь по уши. Мы можем залезть для романтики в дом и улечься в кровать под балдахином… Ладно, перестанем.

Она. Ничего.

Пассажир. Вы пошли?

Она. Да. Вы хотели меня ждать на вокзале?

Пассажир. Зачем? Там будет давка, плацкартный вагон, пассажирский поезд, идущий в Псков. (Повернулся.)

Она. Приятного послеобеденного сна!

Пассажир. Спасибо! Здесь прекрасные места окрест, прогуляйтесь. Тютчев их любил.

Нетерпеливый гудок машины.

(Засмеялся.) Подруга на машине. Она славно выглядит. У нее наверняка есть любимый муж, моложавый, с благородной сединой. Он ходит в импортном, поблескивающем костюме, будто облитом соплями. У вас со временем тоже будет такой же муж!

Она. Помолчим секунду.

Молчание. Гудок автомобиля. Она пошла.

Пассажир (вслед). Только вы ошиблись.

Она повернулась.

Я не звонил вам вчера. Я вчера весь вечер был здесь и ночь здесь! Я вам не звонил!

Она. Я поняла.

Гудок машины.

Здесь странен гудок машины. Он тут чужой.

Пассажир. Да. Здесь иногда вдруг понимаешь, что среди скоростей, среди всех этих бесконечных ритмов и гудков мы можем забыть что-то очень важное, без чего все бессмысленно… и что знали те, кто жил до нас.

Молчание.

Все получилось хорошо. Я вас измучил бы. Прощайте!

Она. Да, все получилось хорошо. Вот вы и бросили меня. (Рассмеялась)

Затемнение.

В машине.

Старшая. Кто это был?

Ирина молчит.

Так и будем молчать? Значит, мы тебя ждем на обед… (Без энтузиазма.) Только учти, ровно в шесть. У меня все точно… И знаешь, я ненавижу все эти приготовления, поэтому все будет попросту, но с выдумкой: все приходят со своими кружками и мисками. Сначала мы сотворим картофель в мундире…