Анатолий Степанов - Парад теней

• Название: Парад теней
• Автор: Анатолий Степанов
• Жанр: Детектив

---

- Да уж и не знаю, Александр Иванович, - вяло посомневалась Берта.

Но Смирнова было уже не остановить. Подхватив пышную даму за локоток, он поднял ее со скамейки и, ненароком трогая за разные места, укутал, как младенца, в вечную ее павловопосадскую шаль.

- Вот ты и готова, радость моя. Потопали.

Берта Григорьевна движением плеч освободилась от запеленутости, двумя руками проверила прическу, улыбнулась, показав прекрасные зубы и, яростно кокетничая, согласилась:

- Потопали.

Катя левой рукой велосипед, отставной полковник ностальгически мечтал на ходу:

- В былые-то времена усадил бы я тебя, Берта, на раму и покатили бы мы с тобой щека к щеке. Ехал бы я и распалялся. А распалившись, свернул в густые кусты и...

- И что же вам мешает сделать это сейчас? - с соответствующим придыханием откликнулась Берта.

- Отсутствие на велосипеде рамы, недоступное счастье мое, - лукаво объяснил Смирнов. - Нету на нынешних рамы! Одни зигзаги!

Берта глянула на велосипед, с сожалением убедилась в его правоте: не было рамы, и все тут. Выбрались в лесок, исхоженный такой лесок, обжитый. По пути и бревнышко лежало подходящее - сухое, чистое, вытертое задами неприхотливых дачников.

- Присядем? - предложил Смирнов.

- Мы же гулять собрались, - удивилась Берта и уселась на бревно.

В общем-то ей гулять и не хотелось. А умный Смирнов нашел и теоретическое обоснование их столь быстрому привалу.

- Гулять, дорогая Берта, это не значит только усталыми и нежными ножками по неровной и сырой земле топать. Гулять - это ощущать безмерный мир, любоваться непредсказуемой природой, чувствовать себя частицей вселенной.- И покончив с поэтичностью, деловито пообещал: - Ты сиди, а я тебе цветочек найду.

Меж серых останков прошлогодних, мягких, нерешительно зеленых, народившихся трав рос маленький голубовато-розовый цветок. Смирнов осторожно сорвал его.

- Прелесть, прелесть! - восхитилась Берта. Цветок лежал у нее на ладони. Смирнов присел рядом с ней на бревно:

- Красоту любишь?

- Кто ж ее не любит?

Смирнов из нагрудного кармана, не вынимая пачки, вытянул беломорину, размял каменный отечественный табак (крошки в виде сучков просыпались ему на брюки) и, не закурив, заговорил:

- Жил в начале века один такой весьма забавный господин - Борис Савинков-Ропшин. Так вот он однажды изволил выразиться, что, мол, морали нет, есть только красота. И соврал, потому что в этом звонком афоризме ничего, кроме пижонства и позы, нет. Красота - это первозданность, чистота, невинность, и поэтому она нравственна изначально. Безнравственный человек не может любить красоту. Она ему враждебна, и он чувствует это.

- К чему вы мне об этом говорите? - спросила Берта.

- Ты не можешь любить красоту, - с огорчением заключил он.

- Это почему же? - злобно забазарила Берта Григорьевна.

- Потому что ты - сука, Берта. Продажная сука, - грустно констатировал Смирнов и, прикурив от зажигалки, втянул в себя ядовитый дым.

- Да как вы смеете?! - грудным голосом воскликнула Берта и возмущенно поднялась с бревна.

- Сидеть! - гавкнул, как цепной пес, Смирнов так страшно и недобро, что ноги ее подкосились и она, уж не чуя как, вновь оказалась сидящей на бревне. - Теперь насчет того, сметь мне или не сметь. Только что мой друг Вадим Устрялов, досконально обыскав дачу, сообщил, что обнаружил звукозаписывающее устройство, которое постоянно фиксировало все разговоры, ведущиеся в музыкальном салоне, столовой и на кухне. То есть в тех местах, где постоянно общаются гости и хозяева.

- Но какое я имею к этому отношение? - слегка успокоилась Берта.

- Прямое. Самое прямое. Тот же искусный и глазастый Вадик выяснил, что звукозаписывающее устройство включается вручную и что пульт управления этого устройства находится в твоей комнате.

- Это подлость! Подлость! Кто вам дал право влезать в чужую частную жизнь?!

- Анекдот расскажу, - пообещал Смирнов. И рассказал: - Поезд идет бесконечным тоннелем. Естественно, все купе закрыты, а сортиры тем более. И вдруг у одного пассажира страшно прихватывает живот. Или разорвет его или... В общем, умолил он соседа по купе, расстелил газетку и присел. Натурально, звуки, запах... Сосед, чтобы как-то скрасить свое существование, закурил. Тот, что тужился над газетой, поднял голову, посмотрел осуждающе и напомнил: "А вагон-то для некурящих!" Не надейся, Берта, вагон для курящих.

- Какая мерзость! - содрогнулась Берта Григорьевна.

- Мерзость, - согласился Смирнов. - Я тебя в лесок увел, чтобы этой мерзостью не запачкать приличных людей. Усмирить тебя, к ногтю прижать, дать понять, что тебе от меня никуда не деться, и уж только потом - к людям. Говори.

- Что говорить? Что ты - старый негодяй и провокатор, бессердечный и жестокий мерзавец, готовый без раздумья растоптать чужую жизнь? Ты погубил меня, погубил!

- Видал дур на своем веку, но такой... - изумился Смирнов. - Ты и вправду ничего не понимаешь или меня за идиота держишь?

- Что я должна понимать, что?

- Хотя бы одно: ты сдала Мишаню. Душегубы, узнав из разговора Георгия и Даши, который ты записала, что он в раздрызганном своем состоянии представляет потенциальную для них опасность, без раздумий убили его. Ты активная соучастница убийства, Берта.

Она завыла в полный голос. Он вспомнил про затухшую папиросу и, прикурив, на две затяжки присосался к коричнево-грязному чинарику. Он курил, а она выла. Без слез, заунывно, как собака по покойнику, в одном регистре. Наконец, икотно дергаясь, зарыдала. Подождав, когда она дойдет до настоящей истерики, он встал и спокойно дважды съездил ладонью по ее лицу.

- За что? - хрипло спросила она, горько и уже тихо заплакала. Он протянул ей большой мужской носовой платок и приказал:

- Вытрись!

Она послушно высморкалась и возвратила платок. Он изучающе, как Левенгук через микроскоп инфузорию, рассматривал ее. Удовлетворился осмотром и протянул ей руку:

- Пошли.

Она отшатнулась было в боязни новой пощечины, но, поняв, что больше бить не будут, встала, зябко закуталась в шаль и согласилась мертвым голосом:

- Пошли.

Мимо и слова не проронивших Вадима и Дарьи Смирнов провел Берту в ее комнату. Усадил на кровать, посоветовал:

- Можешь полежать, отдохнуть недолго. Отдохнешь, а уж потом я с тобой поговорю всерьез.

Она без звука мягко завалилась на бок. Он вырвал из-под нее шаль и этой шалью накрыл ее как следует.

А потом была лекция, которую прочитал эрудированный специалист Вадим Устрялов:

- В салоне три микрофона. Один у рояля, прикреплен к отопительной батарее, второй под журнальным столиком и третий в абажуре торшера. На кухне - два. Под столом, естественно, и в посудном шкафу. И еще три в столовой. Опять же под столом, у парных кресел и в подоконнике. Вот и все.

- А в других комнатах? - на всякий случай спросил Смирнов.

- Исключено, - слегка обиженно ответил Вадим. - Я проверял досконально.

- Ну а теперь, как действует: что берет, что не берет.

- Берет любой звук в этих трех помещениях вплоть до шепота.

- Шепот, робкое дыхание... - бормотал Смирнов.

- И робкое дыхание тоже, - заверил Вадим. - Аппаратура первоклассная, на Западе часто используется при промышленном шпионаже. Но ничего особенного, не ноу-хау. Так что меня ничем не удивили.

- Тебя удивишь, - почему-то недовольно то ли похвалил, то ли осудил Смирнов и неожиданно встрепенулся: - Мы тут треплемся вовсю, а Берта включила аппаратуру и пишет наши секретные разговоры, зараза!

- Такого не может быть, - строго и без колебаний возразил Вадим. - Все контакты заблокированы.

- Ты ничего там не повредил? - забеспокоился Смирнов.

- Александр Иванович, - протяжно укорил его Вадик.

- Молчу, шеф, молчу! - охотно сдался Смирнов.

Разговор шел на кухне. Смирнов и Вадик сидели за столом друг напротив друга, глаза в глаза, а в малом отдалении, подперев щеку кулаком, пригорюнилась Даша. И слушала их, и не слушала. Но паузу уловила. Сказала, жалуясь:

- Что ж это за напасть такая? Одни предатели кругом, одни предатели!

- Я могу тебя неправильно понять, Дарья, - сурово предупредил Смирнов.

- Да вы-то тут при чем? - отмахнулась она. - Я же сама, сама их в товарищи выбирала. И выбрала, идиотка! Почему так, Александр Иванович?

- Ну, идиотка - это слишком сильно сказано. Но то, что ты малость тщеславная и сильно доверчивая дуреха, - это уж наверняка. Как тебе пофартило, так ты сразу и поплыла по ласковым и теплым волнам, не замечая, что и волны, и искусственное море устроили тебе те, кто сладко кормится около беспечной пловчихи.

- Как же мне теперь с Бертой разговаривать?! - мучительно простонала она.

- Сейчас я с ней побеседую с полчасика, а потом вернусь и сообщу, как надо тебе с ней разговаривать, - подчеркнув слово "надо", пообещал Смирнов и встал. - Вы меня здесь подождите.

- У меня времени в обрез, - предупредил деловой Вадик.