Уильям Моэм - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Уильям Моэм
• Издательство: Радуга
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-05-005186

В том избранной прозы выдающегося английского писателя, классика XX века Уильяма Сомерсета Моэма вошли его роман «Узорный покров», рассказы разных лет и книга эссе о писательском творчестве «Подводя итоги».

---

Так вот, у герцогини был единственный ребенок. Дочь. Донья Пилар. В двадцать лет, когда я с ней познакомился, она была очень красива. Великолепные глаза, а щечки — сколько ни ищи, менее избитого сравнения все равно на ум приходит, только персик. Очень худенькая, довольно высокая, особенно для испанки, с ярко-алыми губами и ослепительно белыми зубками. Густые блестящие темные волосы были замысловато уложены по тогдашней испанской моде. Она была необычайно притягательна. Огоньки ее черных глаз, теплая улыбка, соблазнительные движения обещали столько страсти, что, пожалуй, это было даже предосудительно. Она принадлежала к тому поколению, которое силилось сломать вековые условности, требовавшие, чтобы молодые испанки из хороших семей до замужества не появлялись в обществе. Я частенько играл с ней в теннис и танцевал на вечеринках у графини де Марбелла. Герцогиня считала вечеринки, которые устраивала француженка — с шампанским и горячим ужином, — пустым бахвальством. Когда у нее самой бывали приемы в ее огромном особняке — а это случалось лишь дважды в году, — гостям подавали лимонад и печенье. Но герцогиня, как и ее покойный муж, держала быков для корриды, и когда опробовали молодых бычков, она устраивала для друзей ленчи-пикники на лоне природы, очень веселые и совсем не чопорные, но с налетом феодальной пышности, которая совершенно завораживала мое романтическое воображение. Однажды, когда быки герцогини должны были участвовать в Севильской корриде, я сопровождал их ночью в свите доньи Пилар; она возглавляла кавалькаду в андалузском костюме, напоминавшем одно из полотен Гойи. То было очаровательное приключение — ехать ночью на гарцующих андалузских скакунах, а шесть быков в окружении волов с грохотом бежали за нами.

Немало мужчин богатых либо знатных, а подчас и богатых, и знатных, просили руки доньи Пилар, однако, несмотря на увещевания ее матушки, все они получали отказ. Сама герцогиня вступила в брак в пятнадцать лет, и ей казалось просто неприличным, что ее двадцатилетняя дочь все еще не замужем. Герцогиня спрашивала у дочери, чего та, собственно, дожидается. Нелепо так привередничать. Вступить в брак — это ее долг. Но Пилар была упряма, и каждый раз находила предлог отказать очередному жениху.

Наконец правда вышла наружу.

Во время своих ежедневных прогулок вдоль Делисиас, которые в своем громоздком старомодном ландо герцогиня совершала в сопровождении дочери, мимо них вдвое быстрее проносилась графиня из конца в конец променада и обратно. Дамы были в таких плохих отношениях, что старались не замечать друг друга, но Пилар не могла глаз отвести от щегольского экипажа и двух красавцев мулов, а чтобы не встречать иронического взгляда графини, смотрела на кучера. Он был самым красивым мужчиной в Севилье, да еще в шикарной ливрее, — так что было на что посмотреть. Конечно, никто точно не знает, как все произошло, но, вероятно, чем больше Пилар любовалась кучером, тем больше ей нравилась его внешность. Так или иначе — ведь большая часть этой истории покрыта мраком — эта парочка встретилась. В Испании разные сословия перемешаны таким причудливым образом, что дворецкий может оказаться более благородных кровей, чем хозяин. Пилар, полагаю, не без удовольствия узнала, что кучер принадлежит старинному роду Леонов, одному из самых почтенных в Андалузии, и по части происхождения, действительно, ей ровня. Только она провела жизнь в герцогском особняке, а его судьбой было добывать хлеб насущный на козлах «виктории». Но никто из них об этом не жалел. Ведь только на этом «высоком посту» он мог привлечь внимание самой разборчивой девушки в Севилье. Они страстно влюбились друг в друга. Случилось так, что как раз в это время молодой человек, маркиз де Сан-Эстебан, с которым дамы предыдущим летом познакомились в Сан-Себастьяно, написал герцогине и попросил руки Пилар. Это был весьма подходящий жених, и кроме того, члены обоих семейств время от времени вступали в брак еще со времен Филиппа II. Герцогиня твердо решила, что не будет больше потакать всякой дури, и, сообщив Пилар о предложении, добавила, что та достаточно долго увиливала и теперь должна либо вступить в брак, либо идти в монастырь.

— Я не сделаю ни того, ни другого, — ответила Пилар.

— Что же ты тогда намерена делать? Я и так слишком долго с тобой нянчилась.

— Я собираюсь выйти замуж за Хосе Леона.

— Это еще кто такой?

Пилар на мгновение замялась и, возможно, — будем на это надеяться — слегка покраснела.

— Это кучер графини.

— Какой графини?

— Графини де Марбелла.

Я прекрасно помню герцогиню и уверен, что, разозлившись, она ни перед чем не останавливалась. Она бушевала, она умоляла, она рыдала, она убеждала. Разыгралась ужасная сцена. Некоторые говорят, что она отхлестала дочь по щекам и вцепилась ей в волосы, но мне кажется, что Пилар при таком обороте событий была способна и сдачи дать. Она твердила, что любит Хосе Леона, а он — ее. И она во что бы то ни стало решила выйти за него замуж. Герцогиня собрала семейный совет. Он ознакомился с положением и решил: чтобы спасти семью от бесчестья, Пилар надо увезти из города и не возвращаться, пока она не избавится от своего наваждения. Пилар разузнала об этом плане и положила ему конец — выскочила однажды ночью, пока все спали, из окна спальни и отправилась жить к родителям своего возлюбленного. Это были почтенные люди, обитавшие в маленькой квартирке в бедном квартале Триана на другом берегу Гвадалквивира.

После этого скрывать правду было невозможно. Машина закрутилась и во всех клубах вдоль Сьерпеса только и разговоров было, что о скандале. Официанты буквально сбивались с ног, разнося членам клубов подносы со стаканчиками «Манзаниллы» из соседних винных лавочек. Люди судачили и посмеивались над скандалом, а отвергнутые женихи Пилар получали множество поздравлений с тем, что избежали напасти. Герцогиня была в отчаянии. Она не могла придумать ничего лучшего, как обратиться к архиепископу, своему близкому другу и бывшему духовнику, и попросить его образумить потерявшую голову девушку. Пилар призвали в архиепископский дворец, и добрый старик, привыкший выступать посредником в семейных ссорах, сделал все возможное, чтобы убедить ее в неразумности ее поведения. Но Пилар не слушала никаких резонов и отказывалась бросить своего возлюбленного. Привели герцогиню — она ждала в соседней комнате, — и та сделала последнюю попытку воззвать к дочери. Тщетно. Пилар вернулась в свою скромную квартирку, а рыдающая герцогиня задержалась у архиепископа. Старик был не только благочестив, но и хитер, и когда он увидел, что герцогиня успокоилась настолько, что могла его выслушать, посоветовал — как последнее средство — обратиться к графине Марбелла. Это умнейшая женщина в Севилье — быть может, она что-нибудь да придумает.

Сначала герцогиня с возмущением отказалась. Обратиться с просьбой к своему заклятому врагу — она не перенесет такого унижения. Да скорей родовой дом герцогов Дос Палос превратится в руины!

У архиепископа был большой опыт общения с несговорчивыми дамами. С присущим ему мягким лукавством он убеждал герцогиню изменить свое мнение, и в конце концов она согласилась отдаться на милость француженки. Пылая негодованием, она все же послала записку с просьбой о встрече, и в тот же день ее провели в гостиную графини. Разумеется, графиня одной из первых узнала о скандальной истории, однако она выслушала несчастную мать с таким видом, будто до того находилась в полном неведении. Она от души наслаждалась сложившейся ситуацией. Видеть у своих ног мстительную герцогиню — было просто пределом мечтаний. Но в глубине души графиня была отзывчива и к тому же обладала чувством юмора.

— Положение крайне неприятное, — сказала она, — и я глубоко сожалею, что один из моих слуг тому виной. Однако не понимаю, чем я могу помочь.

С каким удовольствием герцогиня отхлестала бы ее по размалеванному лицу. От усилий сдержать свой гнев ее голос слегка дрожал:

— Я прошу о помощи не для себя. Только ради Пилар. Я знаю — все мы знаем, — что вы умнейшая женщина в Севилье. И мне кажется, — собственно, архиепископу кажется, — что если из этого положения существует выход, то вы со своим острым умом его найдете.

Графиня понимала, что это неприкрытая лесть. Но она не возражала. Ей это нравилось.

— Дайте подумать.

— Конечно, будь он аристократ, я могла бы обратиться к сыну, чтобы тот убил его на дуэли, но герцог Дос Палос не может дуэлироваться с кучером графини де Марбелла.

— Пожалуй, нет.

— В старые времена все было так просто. Стоило нанять парочку бандитов — и в одну прекрасную ночь они бы перерезали горло этой скотине. Но после введения всех этих новых законов у порядочных людей не осталось возможностей защитить себя от оскорблений.