Геза Чат - Сад чародея

• Название: Сад чародея
• Автор: Геза Чат
• Издательство: Центр книги Рудомино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-905626-96-8

В сборник «Сад чародея» вошли новеллы, статьи, письма и дневниковые записи венгерского писателя, врача, музыкального критика Гезы Чата (1887–1919). Натурализм и психологическая точность сочетаются в произведениях Чата с модернистской эстетикой и сказочными мотивами, а его дневники представляют собой беспощадный анализ собственной жизни. Подобно многим современникам — Климту, Шиле, Фрейду, Кафке, Рембо, Гюисмансу, Оскару Уайльду, Чат «осмелился заглянуть в ящик Пандоры, хранящий тайны самых темных, неисследованных глубин человеческой психики».

---

8 мая. В этот день в восемь вечера вернулся домой из редакции. Поприветствовал жену и поздоровался с портнихой, которая пришла за заказом. Я принял участие в разговоре, нарисовал фасон пальто, записал мерки и съел один банан. Отрезал один и для портнихи, после того, как Ольга ей предложила. Только портниха ушла, жена принялась раздраженно со мной пререкаться. Какое-то время я терпел, потом предупредил, что если услышу еще одно слово, то ударю. Но она продолжала. Кричала все громче, беспощаднее, и я, после того как дал ей время замолчать, чего она так и не сделала, ударил ее. Нанес несколько ударов справа и слева. Стал готовиться к отъезду. Она хотела помешать, ушла. Я продолжил собираться. Уже почти ушел, когда она вернулась (спустя три четверти часа). С плачем бродила по улице. На примирение ушло примерно 3 часа, я же пообещал, что если подобное повторится еще хотя бы раз, безвозвратно уеду и разведусь с ней. Она пообещала, что больше не будет плохой, вскоре после этого мы легли в постель и до утра забылись «сном, подобным смерти».

15 августа. Суббота. Интересно, где я окажусь через месяц? Сможем ли мы с моей Оленькой отпраздновать годовщину? Я был бы счастлив провести с ней в сентябре хотя бы один день, но вот вопрос: что будет? Отправимся на северный фронт, или будем наступать на юг, в Сербию? Последнее предпочтительней в любом случае, уж по-сербски мы кое-как говорим, сможем объясниться. Сегодня утром прибыл приписанный к нам 3-й полевой госпиталь. Народу там больше, чем у нас, есть свой автомобиль, снаряжение получше, то есть, полный комплект, свой священник, монах и алтарь. В половине десятого утра служба и присяга. Один назарей не хотел приносить присягу.

Весь день громко и совсем близко грохотали пушки. Вечером ужасно душно. Спим до 5-ти. 0,40 г. аспирина.

Купание. Болтовня. Секс[уальное] возбуждение. В 8 вечера Келемен принес к ужину два письма от Ольги, почтовую карточку от Дежё и письмо Тевана. Чувствую себя очень счастливым и спокойным. Ольга пишет так, как я ожидал. Ощущаю наверняка, что за время разлуки мы оба, наконец, поймем друг друга. Вечером — литр вина. Сон — глубокий сон — о путешествиях.

16 августа. Воскресенье. Подъем в 6. Утром — хозяйственные дела. Шью помочи для носков. Заканчиваю письмо Ольге, которое начал еще вечером, когда пил вино. До полудня — поездка на велосипеде в лавку, покупки. Чтение романа «Леонардо да Винчи». Мухи невыносимы — на окне сделал целую сеть из ловушек для мух. Бесит дилетантизм автора романа (Л. да Винчи) и его показная мастеровитость, которая ничего общего не имеет с истинно гениальным знанием и свободой в обращении с материалом, свойственным великим писателям (Толстой).

Потею страшно! Обед съел с приличным аппетитом, но жара действует плохо. Настоящим спасением было бы перевести нас на север. Рассказ солдата, бывшего в Сербии, о том, как там вешают, расстреливают и поджигают деревни.

После обеда привел в порядок свой чемодан, потом спал до 6-ти. Перед тем, как идти к Майерам, искупался. На ужин прекрасное жаркое из цыпленка (г-жа Майер). Бисквит, вино, козий сыр. После ужина — разговоры о войне с писарем. (Красное вино). — (Ужин с Бикаи). После — попытки уговорить назарея. Напрасные. Боль и досада. Тупые дегенераты. Долг государства (милитаристского государства!) изничтожить секту назареев. Тогда эти люди, представляющие определенную ценность, могли бы послужить на благо государства. Хороший был ужин (после купания, жаркое из цыпленка, поклон г-же Майер).

23 августа. Воскресенье. В три часа утра поднимают по тревоге. Но не нас. Отправляют 2-й и 3-й полевой госпиталь, скорее всего, все-таки на юг, значит, и мы туда, и тогда прощай драгоценная надежда (если на север, тогда не понятно, зачем ночная тревога — совершенно необъяснимо со стратегической точки зрения), что мы с моей Оленькой могли бы встречаться где-нибудь поближе. Половина четвертого утра, лежу в постели, курю. Снаружи уже затихает людской и лошадиный шум. Из-за ночного пробуждения нахлынули сексуальные воспоминания. В первую неделю по прибытии сюда меня преследовали воспоминания об инфернальном поцелуе. Потом в воображении вновь стала постоянно возникать картина в духе Клеопатры. Затем воспоминания об осени 1912 г., когда я в октябре, ноябре и декабре искал квартиру и по утрам, до обеда часто навещал Оленьку. Она обычно принимала меня в черном платьице в белую крапинку — в том же, в котором она была в Штубне. Или воспоминания о наших вечерних свиданиях, кульминацией которых был такой дикий накал страсти и полуобморочное состояние после. Тот период воскрес в моей памяти с такой силой и бурными вихрями страстей, которых еще не было за все время брака, когда мы оба верили, что нас ждет самая блестящая судьба, если мы умрем от любви и погибнем, бесконечно следуя любви и желанию, уверившись во взаимности нашей страсти. И правда, доведется ли нам когда-нибудь читать эти строки вдвоем с Ольгой, в уютной постели, в перерывах между божественными радостями прекрасного вечера, предназначенного для любви? Какие это будут радости, если Господь действительно позволит нам дожить до того момента, когда минует все, что уготовила нам судьба. На самом деле, нельзя отрицать: судьба была к нам вполне благосклонна, только мы не умели правильно оценить ее милости. И вообще, что есть жизнь, как надо ее принимать, как проживать, в чем истинные обязанности и радости человека? — этому нас обоих впервые научила война. И если будет на то случай, поделюсь с Ольгой этой тревогой. (Нас уже дважды подняли из-за ошибочного приказа о побудке, в конечном итоге, я сам выхожу на Паркплац в рубашке и подштанниках; на плацу горят красные лампы, у авто включены фары, все божественно прекрасно и интересно, пушки грохочут совсем близко; телу безумно приятен легкий ветерок, дующий с запада. Потом домой — дописывать Дневник, с того места, где оставил). Побудка в полдевятого утра — до обеда конные упражнения. Обед: ем немного, но с аппетитом, после три плитки шоколада и […] литра вина. Многовато. После приходится поспать. Спим с Келеменом до 6-ти. Пишу письмо Ольге. Завариваю чай; делаю это впервые скудными солдатскими средствами, но получилось довольно неплохо. На сердце тяжесть. Ужин без аппетита. В компании услышал плохие новости с сербского фронта. Общее мнение, что мы сдаем позиции. Полевой госпиталь наверняка туда отправили. В плен к сербам вряд ли попадем, но если все-таки попадем, лучше сразу застрелиться[15]. В ответ на действия сербских партизан венгерское войско тоже уничтожает со всей силой детей, женщин, стариков — этого сербы простить не смогут. Своих хорватских и чешских братьев они, вероятно, тоже не пощадят. Теперь, когда еще и Япония объявила войну Германии, завязка полная — восстание в Индии, вмешательство Америки и нападение Мексики на США не заставят себя долго ждать.

В случае победы славян, Россия получит австрийскую Польшу, сербы — Бачку и Серемшег[16], Франция — Эльзас, Япония — Киучау, и все немецкие колонии исчезнут.

В случае немецко-австрийско-венгерской победы Сербию, скорее всего, разделят, Черногория исчезнет, Польшу присоединят к Монархии, а Германия сохранит Бельгию и, сверх того, получит контрибуцию от Франции в 30–50 миллиардов.

Как дело ни повернется, единственная польза, настоящая большая польза от войны — это длительный мир.

Однако, раньше чем через пять месяцев, ждать заключения мира не приходится. Если мир установится за более короткое время, это будет всего лишь временное прекращение военных действий, во время которого все стороны до разрыва сухожилий будут разворачивать подготовку, чтобы с началом новой войны максимально сохранить свои позиции.

В сегодняшних газетах новости о смерти Гарроса, его сбили на самолете. Ужасы, по сравнению с которыми ужасы и муки наполеоновских войн — смешные мелочи. Если сейчас хотя бы у одной из сторон был какой-нибудь военный гений, обозначающий перевес, это бы обеспечило быстрый мир. Но лидеры равны по силам, и шансы тоже равны. Современные военные действия похожи на современные шахматы: все сухо, по науке, нет в них больше красот, блеска, изящных жертвенных комбинаций. Все расписано и прогнозируемо.

28 августа. Пятница. С 10-ти вечера до 6-ти утра спал без единого перерыва и без снов — все потому, что доза была правильная. Когда думаю о прошлом и о будущем, всегда стараюсь, чтобы цепочка мыслей не вызвала боль и чувство горечи. Так, например, меня распирает от гнева на подлого противника, который всех нас обрек на войну и невозможные тяготы. Однако победные вести с немецкого фронта хлынули таким потоком, что тревоги быть не может: скоро мы начнем диктовать условия мира и мирного существования. После обеда закончил чтение романа Мережковского «Леонардо да Винчи». У писателя много уязвимых мест, но, в то же время, он обладает какой-то высшей способностью держать композицию. Он не достаточно разрабатывает интересные моменты и не дает окончательной разгадки истории Леонардо и Джоконды. Мы так и не узнаем, что думает Леонардо об этой женщине. То, что он о ней много думает и смотрит на ее портрет, — об этом написано достаточно, но о чувствах — ни слова. Финал тоже ничем не обоснован. Нет окончательного вывода о гомосексуализме Леонардо. Отношения его с Буонарроти не могли быть такими, как описано в романе, — даже если они были врагами, то наверняка часто соприкасались.