Елена Басманова - Карта императрицы

• Название: Карта императрицы
• Автор: Елена Басманова
• Жанр: Детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-224-02977-5

Приключения вечно находят Муру в самых неожиданных местах. Вот и теперь, едва Мура Муромцева успела познакомиться с художником господином Закряжным, как ему прямо на глазах потрясенной девушки следователь Вирхов предъявил обвинение в зверском убийстве. После этого в Петербурге произошел ряд поджогов, причем покушались на здания, где висели картины работы Закряжного. Расследуя эти загадочные преступления, Мура спасает жизнь самой императрицы.

---

– Интересно, – задумчиво протянула Мура, обрадованная тем, что разговор ушел от Петра Великого, – надо подумать... Хотя, как говорила Брунгильда, Чарльз уже давно не был в Англии, он путешествовал по Европе.

– Уайтстебльские английские устрицы усердно предлагают и наши гастрономические магазины, могут ли лакомки от них воздержаться? – заметила Елизавета Викентьевна.

В этот момент в столовой появилась старшая дочь профессора Муромцева, она обняла и поцеловала сестру и с отсутствующим видом села за стол.

– Сестричка, ты не знаешь, мистер Стрейсноу не увлекается устрицами? – спросила Мура.

– Ничего не понимаю, – Брунгильда недоуменно повела изящно убранной головой, – при чем здесь устрицы? Меня больше интересует, едем ли мы сегодня в театр? Был телефон от Клима Кирилловича?

– Нет еще, – быстро ответила Мура, на ее лицо набежала легкая тень, – вероятно, спит после ночных приключений.

– У меня до сих пор в голове не укладывается то, о чем вы мне ночью рассказали, – вздохнула Елизавета Викентьевна. – За что убили бедную женщину? Мне всю ночь мерещилась баранья кость.

– Решено, баранину больше не покупаем, – торжественно возвестила Брунгильда и, повернувшись к Елизавете Викентьевне, ласково сказала: – Не волнуйся, мамочка. Я уверена, художник – не убийца. Следствие должно во всем разобраться. Роман Закряжный – человек талантливый. Он чувствует, что в каноническом изображении Петра есть нечто ненатуральное. Чувствует, что требуется оживить портрет.

– Не нравится мне эта гоголевская мистика, – вздохнула Елизавета Викентьевна – Зачем портреты оживлять? Шаманство какое-то.

– Может быть, – не стала спорить Брунгильда и повернулась в сестре. – Мурыся, а не могла бы ты ответить мне на один вопрос по исторической части? Почему, собственно говоря, самодержец Всея Руси обычно изображается без короны? Где его царский венец? Ты не думала об этом?

– Нет, не думала, – растерянно уставилась на сестру Мура, расправившаяся с аппетитным кусочком мазурека, и удивленно добавила: – А действительно... Скульптура Екатерины с короной, а скульптура Петра в лавровом венце... Что бы это значило?

– Ученые сомневаются, что северная столица основана в мае, ты – что Петром Великим, – чуть насмешливо ответила Елизавета Викентьевна. – Так можно договориться и до того, что он не имел права на русский трон.

В комнате повисла тишина, только Брунгильда продолжала с аппетитом есть домашнюю еду, по которой так соскучилась во время зарубежного турне.

В тишину ворвался звонок, раздавшийся в прихожей, и минуты через две Глаша ввела в столовую ассистента профессора Муромцева – Ипполита Прынцаева

– Христос Воскресе. – Румяный молодой человек, на которого не могли смотреть без улыбки обе профессорские дочери, вспоминая множество забавных ситуаций с его участием, секунду поколебавшись, направился к хозяйке дома.

– Воистину Воскресе, – нестройным хором ответили женщины, обмениваясь с гостем троекратными поцелуями.

Приглашение к столу ассистент принял с видимым удовольствием.

– Давненько мы с вами не видались, Ипполит Сергеевич. – Елизавета Викентьевна наливала гостю чай, барышни заботливо наполняли его тарелку куличом, пасхой, мазурском. – Чем изволите заниматься?

– В отсутствии Николая Николаевича хлопот с лабораторией прибавилось, за всем надо следить самому, – важно ответил Ипполит, – да и наше спортивное общество требует немало забот.

– В чем же состоят ваши заботы? – поинтересовалась Мура.

Ипполит покосился на безмятежно слушавшую его Брунгильду.

– Заботы организационные. Мы планируем устроить велопробег, посвященный двухсотлетию города. Надо выбрать подходящую трассу, подумать об экипировке. – Ипполит Сергеевич привстал со стула, загибая пальцы правой руки. – Мы хотим установить на руле каждого велосипеда портрет Петра Первого. А портреты тоже надо кому-то заказать да приладить так, чтобы не падали во время движения.

– О Боже! – вздохнула Брунгильда. – У меня от петровских портретов рябит в глазах. Умоляю вас, откажитесь от этой затеи.

– Но почему? – горестно округлил глаза Прынцаев. – Мы не хуже других, и потом, это будет очень эффектно.

– Впрочем, мне все равно, – милостиво согласилась Брунгильда, – могу вам даже посодействовать. Правда, Мурыся? – И пояснила занявшемуся наконец куличом поклоннику: – Мы сегодня ночью познакомились с замечательным художником, он малюет великого самодержца с утра до вечера.

– Правда, пока он находится в Доме предварительного заключения. По обвинению в убийстве, – холодно уточнила профессорская жена.

– А кого он убил? – оторопело спросил ассистент, рука с куличом застыла у рта.

– Какую-то вышивальщицу, она жила этажом ниже, – спокойно пояснила Брунгильда. – Из квартиры бедной женщины кое-что исчезло...

– Боже мой, какое кощунство! – воскликнул возмущенно Ипполит. – Крадут все, что можно и нельзя украсть. Страна воров! Я тоже скоро стану скупщиком краденого!

– Вы? – удивилась Елизавета Викентьевна. – Как это, Ипполит Сергеевич?

– Очень просто, – заявил Ипполит. – Скупщиком краденого может стать и Николай Николаевич. И вообще любой из нас.

Женщины смотрели на него во все глаза.

Довольный произведенным эффектом, Ипполит Прынцаев, протягивая руку за мазуреком, спросил:

– Николай Николаевич поехал за границу? Поехал. А зачем он туда поехал?

– Насколько мне известно, – произнесла оскорбленным тоном Елизавета Викентьевна, – он собирался закупить реактивы, приборы, материалы... У него есть договоренности с зарубежными лабораториями.

– А откуда зарубежные лаборатории берут продаваемые вещества, вы знаете? – загадочно улыбнулся Прынцаев.

– Существует налаженное производство, – сурово изрекла профессорская супруга.

– Так-то оно так, – Прынцаев многозначительно прищурился, – но тогда объясните мне, откуда малодоступные вещества появляются у частных лиц? Почему мне звонит какой-то человек и предлагает их купить?

– Кто и когда вам звонил? – настороженно спросила Мура.

– Кто, не знаю, – быстро отреагировал Прынцаев, – он не представился. А цену назвал – восемьдесят пять тысяч рублей. И я ему не отказал сразу же. А знаете, почему? – Вид у ассистента стал гордым. – А вдруг Николаю Николаевичу не удастся купить нужное в Европе? Начнет меня бранить, что я упустил вещество здесь.

– А что же он предлагал у него купить? – спросила Брунгильда, розовые губки ее брезгливо скривились.

Ипполит Прынцаев понизил голос до шепота:

– Несколько граммов радия!

Глава 7

Вечер первого дня светлой седмицы судебный следователь Карл Иванович Вирхов проводил в одиночестве, в своей холостяцкой квартире на Кирпичном. После бессонной ночи и суматошного дня он чувствовал себя опустошенным: в его многолетней практике такого еще не было! Чего-чего не повидал он на своем веку, с какими только преступлениями ни сталкивался, но еще никогда ни одно из них не носило столь кощунственного характера. В пасхальную ночь, когда весь православный люд радуется Воскресению Христову, находится урод, который проникает в квартиру беззащитной женщины и лишает ее жизни ударом бараньей кости по голове! А другой урод поджигает парадный зал Воспитательного дома! Зачем?

Несмотря на праздник, пришлось Карлу Ивановичу заниматься убийством и поджогом. На место пожара он ходил еще утром: парадный зал пострадал мало, обгорела стена да погиб портрет Петра и наполовину выгорела рама, в которую он был заключен. После дотошного осмотра и повторных допросов служащих и дежурного дворника, учиненных вместе с брандмайором Петербурга, Вирхов разрешил приводить зал в порядок.

Сейчас он пытался сосредоточиться на убийстве. Он опросил сегодня множество свидетелей по делу мещанки Фоминой, но картина не прояснилась. Единственное, что удалось установить точно, – так это то, что за час до полуночи и в течение часа после нее вход в дом, где обитала жертва, оставался без присмотра, – войти и выйти мог кто угодно. Но именно в этот промежуток времени, как утверждают домовладелица Бендерецкая и подозрительный портретист Закряжный, должна была отсутствовать и Аглая Фомина. Можно ли доверять им? Арестованный признался, что, отправляясь на службу, заходил к девушке, благодарил за помощь по хозяйству, но не задержался – поспешил к ожидавшему его у подъезда Модесту, с которым состоял в приятельских отношениях уже с полгода.

Карл Иванович предпологал, что убийца – Закряжный, в конце концов, именно ему принадлежало орудие убийства, у него была возможность в любой момент войти в квартиру доверявшей ему девушки. Предстояло выяснить мотив преступления – не исключено, что художник и в самом деле позарился на немудрящую выручку вышивальщицы, – в ее жилище денег так и не обнаружили, хотя искали тщательно. Могла иметь место и вспышка ревности – вышивальщица выглядела миленькой. Удар нанесен в левый висок, нападавший находился спереди, девушка явно не ожидала нападения: нет следов сопротивления, борьбы, лицо оставалось спокойным.