Юрий Аракчеев - Зажечь свечу

• Название: Зажечь свечу
• Автор: Юрий Аракчеев
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1985

Проблемы, затронутые в повестях и рассказах Юрия Аракчеева, близки всем нам. Разнообразными художественными средствами автор утверждает дорогие для нас принципы: честность, добросовестность, гражданскую активность, чувство Родины, верность человека тому лучшему, что он несет в себе; пишет о красоте и изначальности природы.

---

Тут уж не до «подкидыша» было Фролу. Он едва успевал оглядываться на конвейер и только подсчитывал, когда идет его, Фрола, очередной мотор. Даже Умейко не улыбался, — ссупив брови, работал ключами, и ничего конфузного с ним не происходило. Горел план: Феня сказал, что вчера на партсобрании цех взял обязательство на сто пятьдесят моторов сверх плана до конца месяца, а им и до старого плана на двадцать восьмое моторов семьдесят не хватало. Вообще же суточный план был пятьдесят моторов, а до конца месяца оставалось четыре дня. Значит, за четыре дня нужно было собрать и обкатать двести плановых, семьдесят недостачи да сто пятьдесят по обязательству. Итого — четыреста двадцать моторов, по тридцать пять за смену на четверых. Или по девять моторов на каждого при плане четыре. Вот тут и подумай, и пораскинь мозгами…

Однако ни думать, ни раскидывать мозгами некогда было. Конвейер шел, моторы на стендах дрожали, подпрыгивали, и четверо испытателей работали ключами, коловоротами, а иногда — чтоб быстрее — молотками. К обеду, к остановке конвейера, каждый, кроме Сергея, сдал по четыре мотора (Сергею один бракованный попался, его увезли обратно на конвейер, и Сергей сдал три), и по два у каждого проходили первичную обкатку.

И только после перерыва, когда, наскоро проглотив обед, они все четверо — всей бригадой — вернулись в ЛИДу, вышла передышка: опять что-то случилось на участке масляного насоса. Арсений Самойлович побежал куда-то выяснять. Все четверо, наскоро закончив еще по одному и запустив по следующему, сели к баку покурить.

11

Было сдано девятнадцать моторов, еще четыре будут готовы после вторичной обкатки, можно было считать — двадцать три. Еще двенадцать, если по новому плану. А времени оставалось два с половиной часа. При всем старании — восемь моторов на четверых.

— Кому это обязательство нужно? — сказал Сергей.

— Раз приняли, значит, нужно, — отрезал Умейко. — Тебя не спросили.

Умейко курил дешевые, по десять копеек, сигары. Дым от них шел пахучий и едкий.

— Дурак, сам же больше получишь, — добавил он, затянувшись и выпустив целый сноп дыма.

— А нас почему не спросили? — сказал, не унимаясь, Сергей.

— Спросят. Митинг будет — и спросят, — ответил ему Федор.

— Сначала приняли, а потом спросят, понял? — пояснил Умейко и улыбнулся.

Помолчали.

А Фрол о «подкидыше» думал. «Встану посмотрю», — подумал он. Неловко как-то поднялся — хрустнуло в пояснице — и, не говоря ни слова, не разогнувшись до конца, зашагал в ЛИДу. Все видели, как Фрол пошел не налево к стендам, а направо, к Фениному столу и к тому месту, где лежал его вчерашний необкатанный мотор.

— Горчаков все со ржавчиной возится, — усмехнулся Умейко.

— Не пропадать же добру, — сказал Сергей. — Два рубля лишних все же.

— Тебе бы, Серега, все рубли считать, — упрекнул Федор.

— А чего ж? Мы с тобой сидеть будем — у моря погоды ждать, а Горчаков лишний сделает. Правильно!

Фрол потрогал мотор — «только бы никуда не унесли, черти!» — поправил бумажку, которую прицепил вчера. Хоть бы постоял конвейер минут двадцать еще… Может, постоит? Опять надо Федю просить.

Фрол направился к стендам, снял один обкатанный, но не принятый еще Феней мотор — на дальнем от входа стенде, четвертом, — и пошел к Федору.

— Федя, подмогаешь?

— Ты что, Фрол Федорыч, офонарел, что ли? — засмеялся Умейко. — Тебе чего — не хватает?

— Не в этом дело. «Офонарел»! Возьмут его — понимаешь, нет? На запчасти возьмут, а то и в переплавку.

— Ну и пусть берут, — сказал Сергей. — Охота тебе, Фрол Федорыч, возиться?

— Раз беру, — значит, охота, — ответил Фрол.

И только Федор-маленький молча затянулся еще несколько раз из оставшегося «бычка», обжигая пальцы, и, бросив совсем крохотный окурок в песок бака, сказал:

— Пойдем, Фрол Федорыч. «Спасибо», — подумал Фрол.

— Только смотри, как бы Арсений не увидел. Влетит, — добавил Федор, когда они подтаскивали мотор к тельферу. — Подождал бы…

— Четыре дня запарка будет, — ответил, кряхтя, Фрол. Он теперь боялся момента, когда придется разогнуться, — это был застарелый радикулит, он то пропадал совсем, то вдруг неожиданно появлялся — и всегда в самые неподходящие моменты. — А за четыре-то дня, знаешь… — добавил он, крякнув.

— Ну, смотри.

И Фрол поставил «подкидыша» на четвертый стенд.

И в этот момент пошел конвейер.

Фрол засуетился. Первым делом он снял готовый мотор со второго стенда — Феня и на полу проверит — и таким образом освободил место для очередного. Это был резерв. «Сволочи, не могут по лишнему стенду поставить!» — подумал он. И действительно, испытатели давно твердили Арсению, чтобы тот сказал на оперативке, и Арсений Самойлович говорил, однако пятые стенды только обещали.

«Может, сходить к дяде Коле?» — мелькнуло у Фрола, когда он подводил масло. Однако некогда было ходить. Сергей снял положенный ему мотор, а конвейер все шел, все полз неудержимо, и наступила очередь Фрола. Фрол хватанул тельфер — с налету чуть не ударил себя по зубам, — подцепил мотор, снял, поставил. Хорошо еще, что стенд освободил заранее.

В дверях ЛИДы показался Арсений.

Он посмотрел на испытателей и вышел.

«Пронесло, — подумал Фрол. — Слава тебе, господи!» Он быстренько подключил новый мотор, подвинтил на глаз клапаны, фильтр проверил, включил. Завелся. Удача! Хороший мотор как будто, по голосу ясно.

И побежал к спрятанным у Сашки карбюратору и трамблеру.

По дороге заглянул на склад.

Сони не было.

— Где Соня?

— Нету. Больна.

«Вот тебе и раз!»

— Не может быть, вчера же…

— Вчера работала, сегодня не вышла. Скарлатина у девочки, понял?

«Больна. Девочка больна!» Фрол даже покраснел от чего-то.

Он вернулся в ЛИДу.

Теперь на трех стендах у него работали моторы и лишь на четвертом, последнем, лежал «подкидыш».

12

Один у Фрола прошел вторичную — можно отключать. Пять моторов всего. Один — на остывание и доводку.

И Фрол принялся за «подкидыша».

В ЛИДу вошел Арсений Самойлович. Фрол ставил карбюратор и искоса поглядывал на начальство. Арсений Самойлович подошел к Фене, — видно, справился, сколько сдали. Отошел. Оглядел испытателей. И — к Фролу.

— Что это у тебя? Не покрасили?!

— Вчерашний, — бросил Фрол, не поднимая головы. — Из экспериментального.

— Что?! Его ж в переплавку. Зачем ты с ним возишься?

Фрол спокойненько довинтил карбюратор. Принялся за трамблер.

— Хороший же мотор, — справляясь с волнением, сказал он наконец. — Зачем же в переплавку?

— Сколько сдал? — строго спросил Арсений.

— Пять сдал, два долеживают.

— Снимай, потом займешься.

— Не сниму.

— Ты что, Горчаков?

— Я свои и так успею.

— Я тебе говорю — снимай.

Сейчас Арсений говорил негромко, но по коже у Фрола ветерок заходил.

Сергей бросил работу, подошел. Умейко посматривал со своего ряда. Только Федор-маленький копошился с мотором, не замечая.

— Мало сдашь — смотри, — сказал, постояв, Арсений. И отошел.

— Брось ты его, — сказал Сергей. — Зачем связался?

Фрол регулировал трамблер.

Наверное, в первый раз в своей жизни Фрол Федорыч Горчаков пошел наперекор начальству.

Но запустить мотор до конца смены он так и не успел. Хотя и удалось все собрать и отрегулировать приблизительно, однако, как ни надрывался стартер, мотор не заводился. А тут еще подвесной конвейер, который шел, не останавливаясь. Вконец измученный, с неразгибающейся до конца спиной, Фрол после смены решил опять идти в душ.

Сдали они в этот день тридцать один мотор. Все, кроме Сергея, по восемь моторов. И Фрол.

После душа спине полегчало. Когда Фрол вышел из цеха, на заводском дворе в разгаре был митинг. Выйти, протолкаться к проходной было невозможно. Фрол прислонился к Доске почета — среди других фотографий здесь висела и фотография Дуганова, Федора-маленького — и стал, смотреть и слушать.

Рядом с ним никого из знакомых не было.

У заводских ворот наскоро сколотили трибуну, и теперь за столом, покрытым красным сукном, на возвышении сидели директор завода Груздев, парторг, несколько начальников цехов и еще кто-то, — видимо, от горкома. Заканчивал свою речь начальник цеха сборки Бубнов. Издалека он казался маленьким, однако над толпой гремел его голос, умноженный несколькими динамиками.

Фрол переступил с ноги на ногу. Он почти не слышал, что говорит оратор, он думал о Соне. «Сходить или не сходить? Можно подарочек — мишку какого-нибудь, конфеты… Скарлатина. Да, не сладко».

На трибуне говорил уже кто-то другой. Ба, Федор-маленький! Он говорил хорошо. Слушали. Он говорил что-то против войны. «Ай да Федя!» — подумал Фрол.