Сергей Степняк-Кравчинский - Домик на Волге

• Название: Домик на Волге
• Автор: Сергей Степняк-Кравчинский
• Жанр: История

---

Вот это будет любовь, это будет помощь!

Он заговорил о народе, о его нуждах и страданиях, об его правах и возможном будущем. Говорил он хорошо, одушевленно. Он умел увлекать. Никогда молодая девушка таких речей не слыхала. Брат высказывал ей те же мысли. Но у него это выходило сухо, наставительно: может быть, потому, что она привыкла видеть в нем учителя. Этот свалившийся с облаков таинственный гость открывал ей двери в какой-то новый, неведомый, волшебный мир. Его речи волновали ее, но не удовлетворяли: в них было для нее что-то неполное, недосказанное, и она старалась побороть свое волнение, но не могла. Работа выпала у нее из рук. Краска залила ее лицо. Притаив дыхание, она слушала.

- Кто бы не отдал жизнь, чтобы все люди стали счастливы! - проговорила Катя задумчиво, как бы про себя, когда Владимир замолчал.

- Что ж, - спокойно сказал Владимир,- путь ясен Мы не увидим обетованной земли. Но мы идем к ней Опояшьте свои чресла, как сказано в Евангелии, оставьте дом и семью и идите к нам, к брату

Она покачала головой.

- Нет, я не пойду к вам. Я не хочу крови, - сказала она после некоторого молчания.

- Мы зовем людей не на кровь, а на жертву, - отвечал Владимир. - Не наша вина, что в мире ничего не совершается без страданий.

- Не то, нет, не то, и никогда не пойду я с вами - повторяла девушка. Boт вы помянули Евангелие. По моему, вся правда в нем. Нужно, чтобы люди стали такими, как Христос учил, и тогда всем будет хорошо на свете и все станут жить как братья, и не нужно для этою драться и убивать... Вот видите, мы никогда не сойдемся, - закончила она, наклоняясь над своей работой.

Их позвали ужинать. Разговор на этом прекратился Владимир возобновлял его не раз в следующие дни, ко встретил такой упрямый отпор, какого не ожидал. Катя даже не волновалась более от его речей, точно его слова утратили для нее прежнее очарование. Возражения ее стали тверже. Она не была особенно одарена от природы, и мысль ее работала медленно к трудно. Но она думала серьезно и добросовестно и продумывала вещи до конца и уже держалась крепко. Она, очевидно, внимательно обсудила все, что говорил ей ее гость, и даже усвоила себе его терминологию и тем тверже стояла на своем.

- Мы расходимся в путях, - был ее вывод.

Она не прибавляла более: "И никогда не сойдемся".

Но теперь самому Владимиру эта прибавка показалась бы излишней. Такое упорство там, где он уже собирался торжествовать легкую победу, сначала раздражало молодого революционера и разочаровывало его в девушке, которая с первого раза так поразила его, но потом заставило его смириться и еще более усилило ее обаяние. Нервный и порывистый сам, он чувствовал в этой молодой девушке твердую, спокойную силу, которой у него не было, и его легко воспламеняемый энтузиазм просыпался и принимал новую форму. Теперь их взаимное положение значительно переменилось.

Когда она сидела у своего интересного гостя, то уже не он, а она вызывала политические разговоры. Он их избегал. К чему спорить? Он потерял надежду ее переубедить. Его самоуверенность исчезла. Он впал в уныние. Иногда они подолгу молчали.

- Что с вами? - спросила его раз Катя, заметив в нем перемену. - Вы нездоровы?

- Нет, я совершенно здоров. А что? - в свою очередь, спрашивал Владимир.

- Да что же вы такой...

- Что? Кислый? - подсказал Владимир.

- Ну да, кислый! - согласилась Катя.

- Так. На меня иногда такой стих находит, - отвечал он.

Их долгие разговоры и специальная горячая атмосфера, в которой они провели эти дни, очень их сблизили.

Несколько минут прошло в молчании. Катя придвинула к себе лампу, чтобы лучше рассмотреть трудный узор.

- Что это вы вышиваете? - спросил Владимир.

- Так, для няни, - скороговоркой ответила она. - А я так думала, сказала она другим тоном, очевидно продолжая собственную мысль, - что такие люди, как вы, не должны знать ничего этого... такого, как вам сказать... унылого. - Она затруднялась в выражении. - Что вы должны быть всегда бодры и веселы.

- Да?

- У вас такое дело, - продолжала Катя. - Вы такой смелый, сильный.

- Я - сильный? - скромно сказал Владимир. - Вот вы - сильная Приезжайте к нам в Петербург, и вы увидите людей очень сильных. А я силен, только когда на меня сходит дух святой. Теперь же он меня оставил.

Катя с удивлением смотрела на него. Вся его психика была для нее тарабарская грамота. А чего она не понимала, то на нее не действовало. Она решила, что гостю ее нездоровится, и что самое лучшее для него - лечь пораньше спать. Она встала, собираясь уходить. Но на лице Владимира появилось выражение такого искреннего, детского огорчения, что она села снова. Чтобы развлечь его, она начала рассказывать какие-то пустяки. Он слушал, надувшись.

Из них двоих она походила теперь больше на твердого, спокойного мужчину, а он - на нервную впечатлительную женщину.

На другой день - это было к концу недели - Катя собиралась идти после обеда в деревню и пригласила своего гостя проводить ее. После первого преувеличенного страха за его безопасность у нее наступил теперь период преувеличенной уверенности.

Владимир, понимавший лучше ее опасность, отказался. Но, когда она ушла, ему сделалось так тоскливо, гак жалко, что он не пошел с ней, так страшно захотелось догнать ее, что он изумился и встревожился.

"Неужели же это?.." - мелькнуло у него в голове.

Он не решался самому себе высказать ясно внезапную догадку. "Да нет, вздор! - подумал он, тряхнув головою. - Просто прижился, привык. Больно уж я тут засиделся!"

Он решился уехать на другой день.

Вечеров, против обыкновения, он пошел в дом к хозяйке, чтобы провести с ней вечер и распрощаться.

Но он ушел, ничего не сказавши. Катя была так мила а хозяйка так радушна, что он решил отложить отъезд на один день.

"Оно даже безопаснее, - оправдывался он перед самим собою. Послезавтра воскресенье, а по праздникам всегда следят слабее".

Но он долго не мог заснугь в эту ночь и встал поздно.

V

Он застал хозяек в столовой и по лицам их тотчас же заметил, что они о чем-то оживленно спорили. На столе лежало открытое письмо, написанное крупным и четким мужским почерком.

- Вот от Павла Александровича письмо пришло, - начала Прозорова. Будет к обеду. Он у нас все праздники проводит, - пояснила она.

Владимир полюбопытствовал, кто этот Павел Александрович, которого он не имел чести знать.

- Крутиков, коллежский советник, - отвечала старуха. - Он чиновник особых поручений при губернаторе. Отличный молодой человек, и на виду. Лучшей партии для моей Кати я и не желаю...

Владимир сделал удивленное лицо.

- Он мой жених, - проговорила Катя потупившись.

У Владимира резнуло ножом по сердцу. Лицо его вытянулось. У Кати есть жених, и притом чиновник!

Он этого никак не ожидал.

Прозорова продолжала между тем перечислять достоинства жениха, и это дало Владимиру время оправиться. "Мне-то что?" - сказал он сам себе, пожав плечом.

- Вам, вероятно, понадобится флигель, - проговорил он угрюмо, когда Прозорова сделала перерыв. - Я еще вчера собирался сказать вам, что думаю уехать.

Так позвольте поблагодарить за ваше гостеприимство.

- Совсем вам незачем уезжать, - перебила его Катя, объяснившая его решение по-своему. - Вы можете вполне довериться Павлу Александровичу, хоть он и чиновник. Мне хочется, чтоб вы с ним познакомились. Он хороший...

- Не сомневаюсь, раз он ваш жених, - сказал Владимир, смотря ей в лицо. - Но, право же, мне нужно ехать, и я вас очень прошу...

- Пустяки. Вы остаетесь. Я вас прошу, - уговаривала его Катя. - Я обижусь, если вы уедете.

- Конечно, оставайтесь, Владимир Петрович, - сказала Прозорова. - Как же так сразу взять и уехать? Да и лошади у нас не кованы. А Павел Александрович нам как родной. Он любил Ваню, хотя, конечно, не одобряет его за мечтания...

- Вовсе не не одобряет, - вспыхнула Катя. - Мне это лучше знать. Я с ним переговорю. Предоставьте это уж мне.

Она сильно волновалась, хотя старалась казаться спокойной. Почему-то она чувствовала себя виноватой, что не предупредила Владимира заранее о Павле Александровиче, хотя она сделала это без всякого умысла.

Как-то не подумала. Да и какой Владимиру мог быть в том интерес, выходит ли она замуж и за кого.

Проводив его во флигель, она была с ним особенно ласкова и все старалась наверстать потерянное и дать ему понятие о прекрасных взглядах и качествах Павла Александровича. Но это ей не удавалось.

"Помпадур по последней моде! - решил он про себя. - И за такого-то человека выходит такая девушка!"

Он слушал ее сдержанно, так сказать, нейтрально, как предписывала вежливость. Что-то говорило ему, что встреча с этим прилизанным бюрократом, каким он мысленно представлял его себе, не кончится добром.

Но уклониться от нее теперь было бы малодушием.

Ровно в двенадцать часов к крыльцу подкатил экипаж. Владимир слышал звук колес из своего флигеля Но он увидел Крутикова, только когда его позвали к столу. Это был молодой человек лет тридцати, брюнет, одетый хорошо, но без претензии, и вовсе не прилизанный. Густые, черные как смоль волосы были острижены щеткой. Тяжелый подбородок был гладко выбрит и отливался синевою. Крупные черты лица были правильны и внушительны, но когда он улыбался, то нос его как-то приплющивался, что придавало его лицу плоское вульгарное выражение. Впрочем, он знал за собой этот недостаток и улыбался редко. Катя представила их друг другу.