Елена Басманова - Крещенский апельсин

• Название: Крещенский апельсин
• Автор: Елена Басманова
• Издательство: Нева
• Жанр: Детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-7654-2976-9

Январь 1908 года. Юный провинциал Самсон Шалопаев приезжает в Санкт-Петербург в надежде разыскать свою прелестную жену, загадочно исчезнувшую после их тайного венчания. Волею судеб юноша попадает в редакцию журнала «Флирт», под крылышко заботливой издательницы, ослепительной Ольги Май. Молодого человека затягивает водоворот столичной жизни: банкеты, театры, блестящие знакомства… Однако в течение нескольких дней на жизнь Самсона несколько раз покушаются. И юному журналисту приходится самостоятельно взяться за расследование, чтобы выяснить, кому он успел перейти дорогу в Петербурге и не связаны ли эти покушения с исчезновением его жены…

---

– Найдутся, найдутся, дорогой Константин Петрович, пришлем всенепременно, порадуем вашу половину. Я вот все мечтаю, Самсон, написать настоящий очерк о великой любви, единственной и верной, о безупречной семье, о ладе и гармонии. Надо дать живой пример подрастающему поколению, а Константин Петрович с супругой такой пример и являют!

– Ну вы преувеличиваете, Фалалей Аверьяныч, – смущенный Пряхин достал вторую чекушку и, уже не таясь, выпил горячительное. – Я что? Я обычный человек. А обычное никому не интересно.

– Вот такие скромные люди и держат на себе империю, – заверил Черепанов. – Так что это за Эльзочка?

– Грехи мои тяжкие. – Пряхин вздохнул, вытаскивая из верхнего ящика стола тощую синюю папочку с белыми тесемками. – Слушайте. Покойная девица крещена Елизаветой. По батюшке Ксаверьевной. Фамилия Медяшина. Сторож Куликова поля знает возницу, который приехал вчеpa ночью и вывалил какой-то хлам в дальнем углу. Возницу – Петра Медяшина – мы отыскали быстро. Он и не отпирался. Сестрица его перебивалась случайными заработками – пекла пирожки на продажу, шила по мелочам, вязала… Смазливая бабенка жила от брата отдельно, вступала в недозволенные связи, брат ее осуждал. А уж когда она забрюхатела да к нему в дом завалилась, он совсем разъярился. Два дня подряд парилась в баньке, пыталась вытравить плод. Там ее братец и застал. Она испугалась, поскользнулась и упала, о каменку башкой зашиблась. Вот и весь сказ. Обезумевший Петр отвез бездыханное тело на свалку. И надпись сделал для назидания.

– А а… а… Что говорит психиатрия? – Самсон от изумления стал заикаться.

– Какая психиатрия? – скривился Пряхин. – Твердил братец одно и то же: дескать, не баба была, а мусор, на свалке ей и место.

– А откуда он узнал, что она забрюхатела?

– Нашел сигнатюрку в ее ларчике. Зачем здоровенная баба в аптеку пойдет? Только за отравой для избавления от плода…

– Но как же сторож не заметил мертвого голого тела? – не мог взять в толк Самсон.

– А оно шубкой было прикрыто, шиншиллочкой… а сверху еще забросано помойными отходами.

– Откуда же у бедной мещаночки шиншилла? – навострил уши Черепанов. – Самсон, это самое главное!

– Она с полгода назад вернулась из Казани, – пояснил Пряхин, – так братец утверждал. Там ее бабка помирала, отказала в наследство траченное молью сокровище, доставшееся старухе от барыни.

– Вот здорово! – воскликнул Черепанов. – И Самсон из Казани приехал! Вот совпадение! Не знал ли ты покойницу, дружок, припомни?

Черепанов изъяснялся шутовским тоном, но Самсон был в ужасе. Неужели роскошное тело его обворожительной Эльзы валялось бездыханным, стылым, обнаженным на мусорных монбланах Куликова поля? Нет, нет и нет! Невозможно! Не мог он жениться на блудливой столичной девке, нашедшей последний приют на городской помойке! И… и… и… Фамилия у нее противная… А у Эльзы, у его обожаемой жены, фамилия была Куприянская! Хотя… Паспорта ее он не видел…

Самсон затряс головой: его мозг сверлили две мысли. Медь по латыни «купрум», это раз, и потом – его бедная, пропавшая жена могла тоже быть на сносях. Отсюда напрашивался вывод: а не скрылась ли его Эльза за простонародным именем, чтобы избегнуть какой-то опасности, ставшей причиной ее исчезновения?

– Я смотрю, ваш протеже еще не привык к таким сюжетам, – с ехидцей заметил Пряхин, – дар речи потерял.

– Да я, да нет, – промямлил Самсон.

– Есть ли у вас еще вопросы, милостивый государь, или желание описывать трагедии порока улетучилось? – В голосе канцеляриста слышалась торжествующая ирония: много, много развелось грамотных молокососов, самоуверенных и наглых, убежденных, что им любое дело по плечу. Особенно раздражали Пряхина смазливые юнцы.

– Я должен увидеть мертвое тело, – со злостью заявил Самсон, внезапно поняв, что только так можно покончить с мучительными сомнениями относительно Эльзы.

– Увидите, дружок, при отпевании и увидите. Обещаю оповестить.

– Гонорар гарантируем, – вклинился двусмысленной репликой Черепанов. – А тебе, Самсончик, действительно не надо такие страсти видеть.

– Но я не доживу до отпевания! – воскликнул измученный юноша.

– Доживете, – пообещал Самсону Пряхин. – Занятие вам найдется: в деле есть некоторые обстоятельства, можете и пораскапывать кое-что.

– Я надеюсь, не на Куликовом поле? – Черепанов, которому вовсе не хотелось посещать мертвецкую, воспрянул духом.

– Нет, дружок, в более приятном месте. В аптеке.

– А что там такое? – безучастно откликнулся Самсон.

– Там служит премиленькая дамочка. – Пряхин хихикнул. – Настоящая Суламифь… Была знакома с покойницей накоротке. Вам для вашего журнала очень пригодится. Риммой зовут.

– Все, берем извозчика и – в аптеку! – нетерпеливо воскликнул Фалалей. Но тут же, глянув на Самсона, сник. – Придется пешком брести. А далеко ли, Константин Петрович?

– Нет, – Пряхин хитро улыбнулся, – к утру управитесь. Но ради такой барышни, Самсон Васильевич, можно и на край света сбегать. Фамилия дамочки – распространенная… Лиркина.

Глава 8

– Что-то меня не тянет к этой библейской аптекарше, – уже на улице поморщился фельетонист Фалалей Черепанов, – мне это ни к чему: дело-то никак не связано с супружеской изменой, на коих я специализируюсь. Да и устал я, и боюсь нарваться там на нашего Леонида. У него сестра Римма, в аптеке служит.

– А что же мне? – Самсон растерялся. – Возвращаться к госпоже Май?

– Да, жизнь тебя, братец, ждет опасная. Вечерком тебе все равно не избежать ее общества – устоишь ли пред Далилкой? Ты вообще-то как относишься к мезальянсам?

– Не знаю, – печально признался стажер, – я сейчас ни о чем не могу думать. Бедная Эльза из воображения не идет.

– Ладно, в объятиях эффектной женщины и забудешься, – подначил Фалалей, озираясь в поисках извозчика.

– Мне нельзя, – возразил Самсон. – Я люблю другую.

– О! – воскликнул фельетонист. – Я забыл! Ты же мне вчера стихи читал… Бежим, пока не околели. По дороге что-нибудь придумаем. Все равно день пропал… Хочешь, расскажу анекдот?

Самсон скорым шагом двигался следом за своим спутником, а тот не умолкал ни на минуту и зорко поглядывал по сторонам.

– Сейчас добежим до Невы, там переправимся на санках, а затем что-нибудь придумаем, – бубнил Фалалей. – И зачем я таким милосердным уродился? Потакаю твоим страхам, обувь зазря снашиваю! Нежился бы сейчас где-нибудь в тепле, отдыхал бы духом и телом. Впрочем, и на бегу идеи рождаются. Знаешь что? Мы все-таки съездим к загадочной Суламифи. Я тут кое-что придумал, пригодится нам для развлечения.

На набережной Невы журналисты остановились у деревянных сходней на лед. Фалалей вертел головой, выискивая каталя с санками. Внизу, в свете электрических фонарей переливался дрожащими, разноцветными искрами снежный покров Невы, пересеченный ледяными, накатанными дорожками. Вблизи не было ни души. Наконец вдали, откуда-то справа из темноты, вынырнул мужичок в тулупе и лохматой шапке. Ловко скользя на коньках по расчищенной дорожке и толкая перед собой примитивно сколоченное двухместное кресло на полозьях, в котором восседал пассажир, он заспешил к журналистам.

– И все-таки, мил друг, придется тебе преодолеть свою пугливость, – посоветовал Фалалей, – этак в столице не набегаешься. Собственного выезда нет, автомобиля тоже. Если б не моя сообразительность, что бы мы делали?

Самсон ответить не успел. Каким-то шестым чувством он уловил опасность, надвигающуюся сзади, и обернулся: прямо на них с Фалалеем мчались огромные сани, груженные ледяными кабанчиками. Обросший густой бородой возница, привстав, лихо нахлестывал конягу и скалился. Еще секунда и от журналистов «Флирта» осталось бы мокрое место. Но оба успели броситься в стороны, а когда поднялись и, перекрестившись, глянули туда, куда скатились с бешеной скоростью сани, то увидели нечто невообразимое. Накатанный лед, не выдержав обрушившегося веса, обломился, и разверзшаяся водяная утроба Невы медленно поглощала и лошадь, и сани с грузом, и извозчика.

– Видите?! Видите?! Своими глазами убедились? – Самсон кричал, тряся фельетониста Черепанова за рукав. – Вы же сами видели! Он хотел меня задавить! Прямо на меня мчался!

Фалалей дрожащими руками отряхивал от снега извлеченную из сугроба лисью шапку. Губы его дрожали, в лице не было ни кровинки, серые глаза остекленели.

– Тогда ты должен понять, кто и почему за тобой охотится! – пробормотал он, стуча зубами. – Иначе оба погибнем.

– Как, как я могу понять? – возопил Самсон. – И лошадь сгубили! Не пожалели! Уверен, это опять макаровский извозчик.

Сзади послышались возбужденные голоса и тяжелый топот – оба резко вскинулись и обернулись. К ним приближалась шумная ватага мужиков в тулупах и треухах. В морозном воздухе запахло едким сивушным перегаром.